Второе. У нас есть очень хороший театральный педагог. Человек, который учился в Германии по специальности режиссура как средство социальной реабилитации, театр. Он здесь, в Центре, очень успешно работает с нашими ребятами и сейчас раз в неделю ездит в Колпино (колонию).
На сегодняшний день в Колпино работа ведется каждый день. В основном, все сосредоточено в карантине. И основная задача: из карантина постепенно переброситься со всем комплексом занятий на основную территорию, где живут заключенные.
Дальнейшая перспектива: создание по западному образцу реабилитационного отделения. Здесь система такая: есть заключенные, которые готовы сотрудничать, заниматься делами, которые мы предлагаем, жить такой жизнью, которую мы здесь организовали. Но есть какое-то количество отрицательно ко всему этому относящихся, которые не идут ни на какой компромисс. Такой вид преступников, которые не хотят ничего. Насильно мил не будешь. Скорее всего, таких будет не более 20%. То, что мы пытаемся предложить будет так интересно, что, в конечном счете, даже те, кто отказался, посмотрев на то, как живут остальные интересной насыщенной жизнью, в конце концов, тоже начнут переходить. В идеале реабилитационное отделение должно практически всех собрать. Там предполагается решительно изменить все правила жизни, которые существуют сейчас.
Сейчас живут отрядами (общее проживание, каждый отряд по 50 человек) в комнатах по 10-20 человек, казарменное, в 20 вечера их запирают и в 7 утра их открывают. Ни одного старшего, ни одного сотрудника там нет, что там происходит, понятно: даже домашних детей, мальчишек, закрыть на ночь, будет там Бог знает что, а здесь люди, совершившие тяжелые преступления: убийства, изнасилования, с опытом жестокости, криминальных связей, наклонностей, знаний, и ясно становится, что запрограммировано будет твориться кошмар. Что и происходит. Мы предлагаем такое решение – всех на ночь в одиночные камеры. У каждого своя камера – своя нора: дырка в полу для сортира, койка и больше ничего. Во всяком случае, это гарантия того, что ничего ужасного там происходить не будет. Это первое, что мы хотели бы достигнуть в Колпино.
Пока идет ремонт, перестройка общежития. Там будет создано такое (см. выше) реабилитационное отделение. И там будут программы, все воспитательные, которые проходят здесь, которые позволяют существенно изменить сознание этих ребят и как-то перевоспитать. И там в нашем распоряжении будет гораздо больше времени - и год и два и пять – и поэтому действительно можно будет как-то радикально изменить существующую систему, решить задачу по снижению преступности. Это планы, которые развиваются. Если опять не будет какой-то политической воли, которая будет этому препятствовать, кто-то решит на самом верху, что изменения в этой системе очень вредно и плохо, тогда конечно, это может не состояться. Пока все идет благоприятно, и приветствуется. Хотя сложности в колонии очень большие, безусловно.
На сегодняшний день получается, что церковная организация берется за решение таких глобальных, в общем, государственных задач, в такой пилотной форме. И если это получится в нашей маленькой колонии на 100 человек, то распространить такой опыт в других регионах на подобных колониях будет уже не так сложно. Если будет ювенальная юстиция, то это будет выделено в отдельную сферу, и они будут жить по этим правилам, по которым мы работаем, обкатаем.
Дальше уже как захочет государственная власть – или умножать преступность путем идеи колонии или действительно решительно ее сокращать.
Сотрудники
Фактически все инициативы Братства – наркоманский центр, приют и др. - становятся самостоятельными организациями, особенно те, которые имеют стационары, это уже совсем другой уровень ответственности, другой уровень бюджетов. Поэтому здесь мы пошли по пути того, чтобы выделять эти организации, создавать новые юридические лица, создавать свое управление. Я только сверху сморю на то, как все происходит и, конечно, не руковожу реально ни одним из этих направлений. Всюду есть свои директора, штат.
В Центре Василия Великого работает не меньше 15 человек. Работают люди на ставках и довольно серьезный волонтерский элемент. Волонтерами там занимаются. Волонтеры – это в основном ребята, прошедшие реабилитацию в нашем центре год-два-5 назад. Они сохраняют с нами тесную связь и в проектах и часто с социальными педагогами день-два в неделю занимаются - готовятся сутками быть вместе с ребятами. Волонтеров одновременно постоянных 2-3 человека, плюс еще кто-то включается. Ребята от 14 до 18, старше 23-24 никого нет. Один парень очень толковый, который был в Колпино когда-то, когда мы еще короткий период пытались заниматься реабилитацией. Он остался с нами, закончил институт, теперь он большой начальник на железной дороге. Сейчас ему 27-28 лет, женат, он все-таки тесную связь с нами сохраняет. Были периоды, когда он работал просто не волонтером – сотрудником, когда не хватало сотрудников. Волонтеры (бывшие заключенные) приходят, помогают в организации разных мероприятий, поездок, летних программ, походы. Есть два похода - один поход в Карелию по болотам, по горам и потом на байдарках.
Кто-то есть из старших, из социальных педагогов, им помогают старшие Витязи (православная молодежная организация) – 25-27 лет, которые очень хорошо подготовлены по части походов, туристических дел. Эти мероприятия для тех, кто вышел из колонии, с которыми продолжается работа. Группа человек 15, мальчики и девочки.
У нас было много разных программ. Отрабатывали грант по толерантности в нашем Центре и приглашали представителей разных этнических групп, которые живут в Петербурге, например, негров угандийских. Есть такая община из Уганды, которые живут здесь в деревне, у которых живут уже дети, девчонки в возрасте 20 лет, учатся. И вот такие девочки ходили с ними в походы, участвовали в спектаклях. Очень трогательные отношения.
Центром Василия Великого руководит женщина, она получила профильное образование в процессе работы у нас, мы оплачивали ее образование в академии Государственной службы, по социальной работе. Но в этом главную роль играет не столько образование, сколько харизма, хотя образование тоже не лишнее. Кроме нее работает 6 человек очень классных специалистов даже со степенями. 15 человек сотрудников: социальные педагоги, зачастую это люди, не имеющие никакого специального образования, но, тем не менее, например, один очень долго работал в ПТУ, в школе учителем труда, у него педагогический очень большой стаж, много лет работал в школе. Какие-то люди с самым разным образованием, а вот психологи очень квалифицированный персонал.
Возраст сотрудников около 30-35 лет. Есть очень важное условие гендерного равновесия, построенного таким образом, что наши подопечные обязательно должны общаться и с мужчинами и с женщинами, потому что у них не было достаточного опыта в семье. Все социальные педагоги это мужчины, поскольку они там дежурят, а специалисты-психологи, как правило, все женщины. Мужчин 8, женщин -7.
Медицинское направление (сестричество). Около 25 сотрудников, волонтеров, и старшая сестра, которая получает зарплату около 1000 руб. (Одна тысяча)
Руководитель – старшая сестра – имеет высшее техническое образование, но потом она переключилась на социальную работу, долгое время занималась социальной работой в госструктурах. Она проходит практически каждый год вместе с очередным набором все наши курсы – медицинские, социальные. Остальные – это волонтеры, люди с самым разным образованием, большинство из них прошло наши медицинские курсы. В патронаже это обязательное требование, там, где мы берем деньги за нашу работу. Если ты получаешь за это деньги, то естественно должны гарантировать определенный уровень квалификации людей, которые этим занимаются.
На курсах работают сотрудники медучилища, мы им перечисляем на счет училища какую-то сумму, они сами организуют учебный процесс. Они очень расположенные к нам люди, им этим интересно заниматься. Среди волонтеров есть мужчины. И на курсах учатся мужчины. В группе из 15 человек есть 3-4 мужчин. Возраст очень разный: есть девочки-студентки 17-18 лет, женщины под 60. Конечно, мы стараемся преклонного возраста не брать – работа тяжелая. О текучести волонтеров я бы не сказал. Когда мы принимаем на курсы, мы очень выбираем – отказываем, если видим, что человек психически не очень устойчивый, таких в церкви полно. Потом они приходят с письменной рекомендацией священника, который обязан знать человека, которого рекомендует, и он берет на себя некие обязательства за то, как человек будет дальше работать.
Все сестричества в городе создали на сегодня устойчивый круг (7-8 городских сестричеств), все старшие сестры близко знакомы, все друг с друга знают.
Финансовая сторона деятельности
Центр Василия Великого получил 3 млн. бюджетных денег на полтора года основной деятельности. Конечно, кроме этого есть другие деньги. Это разные фонды, спонсоры, отдельные частные лица, кто-то разово помогает, кто-то регулярно. Есть зарубежные фонды, которые нам помогают. Объемы очень разные.
В Сестричестве сравнительно малозатратная деятельность – это деньги на подгузники, подкладные и пр. Есть один спонсор, который дает 5-7 тыс. в месяц, и этого вполне хватает. Если что-то отдельное – форму сшить сестрам парадную, храм в больнице ремонтировали, помещение устраивали, тоже какие-то средства требовались, они ищутся дополнительно.
Сейчас программа патронажа частично оплачивается нами. Здесь да, это постоянный бюджет, немалые расходы. Нам один немецкий фонд взялся помогать. Они требуют, чтобы все было прозрачно и просто. Там не программа как таковая нужна, а конкретно – либо деньги передать нуждающемуся, либо услуги оплатить очень конкретные. У каждой сестры есть ведомость, где записывается, где она была, у кого, сколько часов, что сделала, там расписывается тот, кому оказана помощь. В соответствии с этим она получает зарплату.