Многие по старой памяти считают ресурсом экономического развития России государство. Как было сказано выше, эта возможность не только существует, но, более того, в стратегическом плане является единственной, заслуживающей внимания.
Однако сегодня данный фактор носит скорее потенциальный, чем реальный характер, а назойливые наукообразные ссылки на него звучат столь же убедительно и правдоподобно, как ссылки средневековых драматургов на «бога из машины». Важнейшая функция государства - целеполагание - в настоящее время практически отсутствует, а проблема организации управления не воспринимается в принципе.
Сегодня у России нет ни экономических, ни политических проблем, её главная проблема - катастрофическое состояние системы государственного управления.
Аппарат государственного управления и после всех «перетрясок» и «революций» остаётся шатающейся иллюстрацией расхожих тезисов типа «если уволить воров, останутся идиоты» и «ну не выбрасывать же на улицу ни на что не пригодных людей - пусть управляют теми, кто работает». Высокопоставленные чиновники далеко не всегда могут объяснить, чем, собственно, они занимаются на работе и в чем состоят их служебные обязанности (как и в 1996 году, что, по некоторым данным, показали итоги проверки, проводившейся А.Чубайсом в администрации президента Российской Федерации в ходе её тогдашней реструктуризации).
Оздоровление правительства (помимо его собственных внутренних проблем) парализовано глубоким внутриполитическим кризисом, конец которому может положить только эффективная и осмысленная деятельность президента.
Пока же пороки государственного управления по-прежнему создают экономические проблемы. Так, Центробанк, чтобы не пустить на валютный рынок эмиссию на поддержку банков (оценка её объёма только в сентябре 1998 года - 30 млрд.руб. при эмиссии для бюджета в 1,5 млрд.руб., за сентябрь-март - более 74 млрд.руб. при эмиссии для бюджета в 20,5 млрд.руб.), размещал свои облигации (ОБР) и привлекал рубли на депозиты. ОБР из-за их незаконности в конце концов удалось отменить, а при последующем вводе их в обращение в декабре 1999 года они уже не нашли спроса, но депозиты оставались еще долгое время.
Проценты по ним платились за счет новой эмиссии, объективно усиливавшей давление на валютный рынок и создавая угрозу возникновения новой пирамиды, подобной ГКО. Без административных подпорок она рухнула бы при первом всплеске паники (и уже качнулась с началом войны в Косово и заявлении Центробанка об аккумулировании 2 млрд.долл. для майских выплат МВФ и, следовательно, ограничении валютных интервенций), так как эмиссионные рубли выйдут на валютный рынок и обрушат его.
В результате балансирование валютного рынка во многом осуществлялось за счет ужесточения валютного регулирования.
Почему же Центробанк практически не использовал неэмиссионные методы стерилизации «горячих» рублей - в первую очередь, ростом норматива обязательного резервирования (повышение с 5 до 7% незначительно)? Ответ прост: такое повышение в целях поддержания макроэкономической стабильности вынудило бы в короткие сроки закрыть около половины российских банков, действовавших осенью 1998 года.
Последние не играли никакой роли и «дышали на ладан», но Центробанк не успевал отозвать их лицензии - он и в 1999 году еще не полностью успел сделать это с банками, погибшими прошлой осенью. (Так, за весь IV квартал 1998 года Центробанк отозвал лишь 32 лицензии - на треть меньше, чем в благополучном I квартале того же года, а в январе 1999 - вообще лишь 1 лицензию, в феврале-апреле отзыв лицензий возобновился, но шел по-прежнему крайне медленно. В результате на 1 ноябрярта числилось действующими 1375 кредитных организаций, хотя более трети из них, по имеющимся данным, уже фактически погибло.
Винить Центробанк в этом, равно как и в порождающем широкомасштабную экономическую преступность отсутствии контроля за ликвидационными комиссиями, нельзя: ведь ни лицензирование, ни надзор не только не являются его естественными, органичными для него функциями, но и противоречат текущим интересам исполнения последних. К сожалению, преодолеть «конфликт интересов» внутри Центробанка, выведя за его пределы исполнение не свойственных ему функций, и этим позволить ему проводить разумную политику не удастся, пока сам факт системного анализа государственного управления будет инстинктивно восприниматься не только государством, но и обществом как политическая провокация.
Ещё один пример. В свое время Минобразование объявило о намерении увеличить срок обучения в школе до 12 лет, причем из выбрасываемого на общество вороха разнообразных причин внятно звучит лишь одна:- так как без этого из-за ожидаемого сокращения числа школьников имеющемуся количеству учителей будет не хватать работы.
Защищено ли государство, имеющую столь эффективную и прозрачную систему управления, от коррупции? Уплата налогов с сомнительных доходов в полном соответствии с шуткой десятилетней давности («честный коммунист - это тот, кто платит партвзносы с взяток») считается не только реформаторами, но и обществом в целом убедительным доказательством того, что эти доходы - не взятки. «Опустим занавес жалости над этой сценой»(М.Твен) и зафиксируем, что важнейшим ресурсом развития России является сегодня не государство как таковое, но лишь только его оздоровление.
Возможно ли оно в принципе без разрушительных политических потрясений - покажет уже ближайшее будущее, но, во всяком случае, очевидно, что государство может «оздоровиться» не само по себе, безотносительно конкретных целей и задач, а лишь в ходе укрепления и развития стабильных правил рыночной экономики.
1.2.10. Страхи Запада сильно преувеличены
Традиционно, еще со времен Н.Хрущева одним из важнейших ресурсов нашей страны считается не называемая вслух, но молчаливо подразумеваемая поддержка Запада, который должен, по господствующим представлениям, раз за разом идти нам навстречу, боясь планетарной катастрофы.
Сторонники таких подходов забывают очень многое.
Прежде всего они забывают, что данный ресурс не является ресурсом развития.
Принципиально важно понимать, что получение денег мирового сообщества даже в случае самых мягких и разумных условий их предоставления не решит проблем России, но лишь даст дополнительное время для их самостоятельного решения. Скорее же всего, условия предоставления этих денег будут таковы, что приведут к значительному затруднению этого решения из-за запрета ряда жизненно необходимых инструментов. При этом нельзя исключать возможность того, что соглашение с МВФ будет достигнуто на заведомо неисполнимых Россией условиях, что вызовет кризис в отношениях уже в ближайшие годы.
Это делает категорическим требованием к любой российской программе действий ее устойчивость к любым внешним воздействиям.
В частности, она должна учитывать угрозу не «мягкой», как сейчас, а «жесткой» изоляции России на международной арене. Следует подчеркнуть реальность последней, хотя большинство связанных с этой опасностью апокалиптических страхов существенно преувеличены.
Прежде всего, даже объявление не технического, а «официального» дефолта по российским долгам в принципе не сможет привести ни к какому прямому ущербу для зарубежной собственности российских граждан и корпораций (за исключением 100%-й собственности государства), так как они не отвечают по обязательствам своего государства.
Конечно, неправомерные действия возможны, но любой российский гражданин или предприятие, имеющий возможность обратиться в западный суд, сможет оспорить их и добиться возмещения своих издержек.
Счета и собственность не полностью государственных российских корпораций и граждан могут попасть под легальный удар только в случае обвинений в коррупции. Так, насколько можно судить, в 1999 году были заморожены часть счетов наиболее скомпрометированных российских олигархов в развитых странах, а сами они далеко не всегда имели возможность получить визу на въезд в эти страны (почин был положен еще в 1998 году аннулированием американской многоразовой визы прямо в американском же аэропорту чубайсовскому соратнику А.Коху с его последующим выдворением за пределы США).
Такая опасность существует, однако не следует забывать, что развитые государства в основном все же носят правовой характер, а традиционные для России правонарушения (вроде неуплаты налогов) настолько трудно доказуемы, что вряд ли будут приниматься ими во внимание в массовом порядке. Следовательно, те российские граждане и организации, которые не замешаны в широкомасштабной международной коррупции, могут понести лишь частичный ущерб в ходе пропагандистских кампаний, - и с довольно высокой степенью вероятности возместить его в последующих судах.
Таким образом, даже в случае наихудшего сценария международные санкции могут быть распространены лишь на имущество российского государства.
Это может дать существенный стимул сепаратизму, так как регионы, власти которых имеют собственность за рубежом, будут всячески дистанцироваться от центральных властей России, чтобы не «попасть под горячую руку».
Однако в целом, за исключением ряда государственных компаний (вроде некоторых росзагранбанков), под конфискацию не попадет ничего существенного. Счета и другие виды активов из-за границы, скорее всего, государство успеет эвакуировать (дефолты в одночасье не объявляются), а поиск разрозненных объектов собственности, зачастую неизвестных самим российским властям, по эффективности будет напоминать налеты милиции на барахолки, по итогам которых сумма собранных штрафов оказывается заметно меньше потраченных на организацию рейда средств.
Поэтому и в данном направлении по-настоящему возможны только отдельные пропагандистские акции, но широкомасштабных действий можно не ожидать.