Опыт Дагестана и Чечни показал, что мероприятий и действий федерального Центра явно не хватило, чтобы предупредить развитие кризисной ситуации на Северном Кавказе.
В зависимости от целей сторон, количества привлекаемых сил и средств, пространственного размаха и других показателей такие операции могут приобретать оперативный и даже стратегический масштаб. В ходе их проведения применяются все виды военных действий и, кроме того, используются другие (небоевые) средства борьбы – экономического, социального, политического и информационно-пропагандистского характера.
Успех контртеррористической операции во много определяется отношением к ней большей части населения региона, вовлеченного в вооруженный конфликт, положительной реакцией общественного мнения страны, а также уровнем боевого, морально-психологического и материально-технического видов обеспечения. Важную роль играет также международный фактор.
Негативный опыт проведения первой чеченской кампании потребовал создания системы единого централизованного управления Объединенной группировкой во главе с общевойсковым командиром – командующим, обладающим достаточным опытом управления крупными объединениями войск, таких, например, как округ.
В настоящее время, исходя из системного восприятия процессов развития человечества, различные государства мира рассматриваются в качестве полноправных субъектов международных отношений. Это позволяет выделить две большие группы противоречий, определяющие процесс развития человечества – надсистемные и внутрисистемные противоречия.
К надсистемным противоречиям относятся те из них, которые возникают в результате взаимодействия общества и природы. Они приводят к возникновению глобальных проблем, ставящих под угрозу само существование человеческой цивилизации. Внутрисистемные противоречия функционируют в системе межгосударственных отношений и, в свою очередь, включают в себя две взаимосвязанные подгруппы противоречий – структурные и корреляционные.
Первые происходят в результате объективного различия между уровнем развития государств: между индустриально развитыми государствами, между государствами распавшейся федерации, между развитыми и слаборазвитыми, между одинаково слаборазвитыми государствами.
Вторая подгруппа противоречий функционирует в системе межгосударственных (внутригосударственных) отношений как результат взаимодействия идеологических, духовных, нравственных, национальных, религиозных и иных ценностей, принадлежащих различным социальным и общественным структурам общества в целом.
Эти противоречия сами по себе непосредственно не порождают локальных войн и вооруженных конфликтов. Они, как правило, связаны с материально-экономическими условиями жизни общества, через которые находят свое преломление в нравственной, политической и духовной сферах – и только после этого трансформируются в конкретные военно-политические действия государств, субъектов федерации, автономий, партий и организаций.
Вплоть до самого недавнего времени российские политики и ученые склонны были видеть в качестве главных причин вооруженных конфликтов почти исключительно "национальный экстремизм" одной из конфликтующих сторон.
Многие авторы научных работ и журнальных статей на эту тему вольно или невольно способствовали еще большему обострению подобных конфликтов. Поэтому проблема выработки действительно научного, теоретически обоснованного подхода к данной проблеме потеряла свое сугубо схоластическое значение и приобрела практический характер военно-политической необходимости.
Межнациональные вооруженные конфликты в чистом виде, в принципе, не существуют. За какую национальную идею воюют, например, Армения и Азербайджан или та же Абхазия? Во имя какой национальной идеи дискриминируется русскоязычное население в большинстве бывших союзных республик СССР? Какие национально-религиозные распри лежат в основе вооруженных конфликтов в Таджикистане или Чечне?
Список вопросов можно было бы продолжить, но на каждый из них невозможно дать однозначного мотивированного ответа, если исходить из одной только "национальной идеи". В каждом конкретном случае речь идет о специфических геополитических, экономических и иных интересах противоборствующих сторон.
Однако само по себе выявление одних лишь интересов не позволяет понять всю проблему до конца. Предлагаемый подход свидетельствует – народы, веками населявшие пространство "одной шестой части суши", оказались связанными чем-то большим, чем "господство советской власти", а именно, особой геополитической тектоникой, сдвиги в которой, подобно сдвигам в земной коре, приводят к катаклизмам.
При классификации вооруженных конфликтов на постсоветском пространстве некоторые ученые предлагают в качестве основного критерия использовать уровень порожденного данным конфликтом насилия. При этом все конфликты делятся на насильственные; насильственные, но управляемые; чреватые насилием; потенциально насильственные и ненасильственные.
Другие исследователи сходятся на том, что поскольку одной из наиболее распространенных причин возникновения межэтнических вооруженных конфликтов выступают территориальные споры, то типологию таких конфликтов в бывшем СССР можно представить следующим образом:
1) конфликты из-за исторически спорных территорий;
2) конфликты между этническим большинством и компактно проживающим этническим меньшинством;
3) конфликты, вызванные властным произволом в преобразовании административных границ;
4) конфликты, связанные с отсутствием у народа своей национальной государственности и рассеченностью его этнической территории политическими или административными границами;
5) конфликты в результате насильственной инкорпорации земель какого-либо народа;
6) конфликты в результате предшествующего изгнания народа со своей территории и возвращения депортированных людей на свою историческую родину.
Несмотря на то, что такой подход более обоснован, чем существующие, он вряд ли может претендовать на роль всеобъемлющей классификации, прежде всего из-за отсутствия полноты охвата проблемы. В самом деле, ведь отнюдь не все вооруженные конфликты в бывшем СССР имеют в своей основе территориальные разногласия.
Несомненно, трудно провести универсальную классификацию таких конфликтов, удовлетворяющую самым разным подходам и критериям, но ее можно существенно детализировать. При этом в каждом отдельном случае уже сам выбор тех или иных критериев может вызвать дискуссии.
Вместе с тем, абсолютное большинство отечественных и зарубежных исследователей признают тот факт, что ключевым "игроком" в постсоветском геополитическом пространстве остается Россия. С этой точки зрения, на наш взгляд, можно считать вполне правомерным при классификации конфликтов в качестве критерия принять степень угрозы национальным интересам России, которая (степень) к тому же считается главным показателем в динамике стратегии национальной безопасности государства.
Среди ее показателей можно назвать такие, как угроза государственному суверенитету и территориальной целостности страны, конституционному строю, законности, правопорядку и общественной безопасности, безопасности и стабильности в прилегающих к границам России регионах, физической безопасности значительной части населения; свободе деятельности в Мировом океане и космическом пространстве, доступу к важным для России международным экономическим зонам и коммуникациям в соответствии с нормами международного права и т. д.
Если взять эти критерии в качестве главных, то межгосударственные и внутригосударственные вооруженные конфликты на территории бывшего СССР и в сопредельных регионах можно классифицировать следующим образом:
Конфликты группы "А".
Конфликты, непосредственно затрагивающие национальные интересы России типа "центр – периферия", внутри Российской Федерации (Чечня, Татарстан, Дагестан); этноконфессиональные и территориальные внутри Российской Федерации (Северный Кавказ); те, в которых прямо или косвенно "задействована" нынешняя территория России (к примеру, претензии Эстонии и Литвы на часть российских земель); те, в которых затрагивается гражданско-правовой и политико-экономический статус русских (большинство бывших республик Союза). К этой группе можно отнести и потенциальные очаги напряженности в отношениях Москвы и субъектов Федерации (например, Тува, Коми).
Конфликты группы "Б".
Конфликты, потенциально затрагивающие национальные интересы России. К ним относятся конфликтные и кризисные ситуации в ближнем зарубежье (Таджикистан, Нагорный Карабах, Южная Осетия, Абхазия, Приднестровье, Крым и др.).
С точки зрения интересов национальной безопасности, при разрешении конфликтов группы "А" российскому руководству, очевидно, следует играть более активную роль: уметь опережать развитие событий, а не следовать логике уже свершившихся фактов.
Разумеется, в каждом отдельном случае необходимо учитывать реалии конкретной конфликтной ситуации. Кроме того, определенным императивом для российского правительства должно стать исключение возможности использования вооруженных сил для прямого вмешательства в конфликты на территории страны, так как это чревато самыми непредсказуемыми последствиями и, в конечном счете, неизмеримо большими угрозами национальной безопасности государства.
Если Россия попытается применить силу в зоне конфликтов для достижения своих целей, то тем самым она будет способствовать образованию равных противодействующих сил, как это случилось в Чечне. В отношении конфликтов данной группы следовало бы разработать комплекс взаимосвязанных мер активного политико-дипломатического и экономического воздействия и заручиться поддержкой этих мер мировым сообществом.