Проклят он. В этом отзыве о простом народе сказалось все высокомерие гордых своими познаниями в законе фарисеев, все их презрение к людям иного образования и мировоззрения.
Среди всеобщего возбуждения, в Синедрионе раздается только спокойное слово Никодима (ср. 3:1), который, по обязанности своей, как член Синедриона, также присутствовал при допросе служителей. Он со своей стороны указывает также на закон, который должны были знать и члены Синедриона, но о котором они теперь забыли. "Закон — говорит Никодим — требует, чтобы приговор о ком-либо постановлялся только после того, как подсудимый будет выслушан лично и в то же время о нем будут собраны сведения" (ср. Исх. 23:1[210]; Втор. 1:16[211]). Раздраженные этим неожиданным протестом фарисеи выражают подозрение в том, не происходит ли и сам Никодим из Галилеи, — ведь он так стоит за Галилейского учителя! Пусть он припомнит, что из Галилеи не было пророка (точнее: "не выступает пророк". По более достоверному тексту здесь читается глагол εγείρεται).
Что сказал на это Никодим — указал ли он на Иону пророка, происходившего из города колена Завулонова (4 Цар. 14:25[212]; ср. Иона 1:1) и на то, что происхождение многих пророков неизвестно, и какой был вообще исход всего рассуждения, — евангелист не сообщает. Вероятно, никакого постановления о взятии Христа под стражу сделано не было: Христос и после того выступал в храме, как учитель (8:20).
Разошлись все. Как видно из 8 гл. 1 ст., евангелист говорит здесь о слушателях Христа, а не о членах Синедриона.
1. Жена грешница, прощенная Христом
Повествование о прощении жены грешницы многими из новейших издателей Евангелия Иоанна (Лахман, Тишендорф и др.) и толкователями признается вставкою в Евангелие, сделанною в позднейшее время. В обосновании такого утверждения указывают, во-первых, на то, что этого рассказа нет во многих древних рукописях Евангелия. Во-вторых, находят невозможным, чтобы этот рассказ каким-нибудь способом мог быть опущен, если он действительно когда-либо имелся в Евангелии Иоанна. В-третьих, говорят, что самый стиль этого рассказа не соответствует стилю всего Евангелия.
По поводу такого утверждения нужно сказать следующее. Действительно, древние толкователи Евангелия Иоанна не имели в бывших у них под руками кодексах этого рассказа (напр., Ориген, Иоанн Златоуст, Феодорит). На востоке в сирийском переводе Евангелия этот рассказ появляется только в 6-м веке. Точно так же в 6-м веке этот рассказ появляется и в греческих кодексах Евангелия, а толкования на него начинаются только с века 7-го (у Феофилакта). Но зато на западе блаженный Иероним еще в начале 5-го века писал, что этот рассказ находится во многих кодексах, как латинских, так и греческих (прот. Пелагия 2:17). Блаженный Августин также защищает его подлинность, объясняя при этом опущение его во многих кодексах тем, что маловерующие из страха перед злоупотреблениями, к каким мог повести этот рассказ их жен, исключили его из принадлежавших им рукописей Нового Завета (прот. Прелюб. 2:7). Кроме того, упоминание об этом рассказе встречается в апостольских постановлениях — письменном памятнике 3-го века (2:24,4). По содержанию же этот рассказ был известен еще Папию, епископу Иерапольскому, ученику Иоанна Богослова (Церк. ист. Евсевия 3:39,16). Таким образом, и принятый у нас текст имеет за себя известные основания. Прочие же выставляемые критиками новозаветного текста основания весьма субъективны. То, что кажется этим критикам не соответствующим стилю Иоаннова Евангелия, на самом деле не представляет какого-либо резкого разногласия с этим стилем, и есть немало солидных ученых, которые признают этот рассказ подлинно принадлежащим Иоанну Богослову (Бегель, Шольц, Клее, Штир, Эбрард и др.).
После того, как народ разошелся по домам (7:53), Христос удалился, по обычаю Своему (ср. Лк. 21:37[213]), на гору Елеонскую, в дом кого-либо из друзей Своих, чтобы там переночевать (ср. Мф. 21:1[214]). Утром же на другой день Он снова явился во храме и, сидя, учил там народ.
Приведшие ко Христу жену-грешницу вовсе не хотели, чтобы Он постановил о ее поступке какой-нибудь приговор. Иначе они должны были бы привести вместе с нею и мужчину, который согрешил с этой женщиной, так как закон требовал казни не только прелюбодейки, но и прелюбодея (Лев. 20:10[215]). Хотя в законе не сказано, что за прелюбодеяние, т.е. за грех с замужнею или замужней нужно побивать камнями, как здесь утверждают иудеи, тем не менее такая казнь, начавшаяся у иудеев в былые времена, была вполне согласна с духом Моисеева закона, по которому даже девицу, согрешившую и потом вышедшую замуж не за того, с кем она совершила грех, нужно было казнить именно через побиение камнями.
Зачем же враги Христа привели к Нему преступную женщину? Зная Его, как друга мытарей и грешников, они рассчитывали и здесь на Его милосердие к преступнице закона, чтобы найти новый повод к обвинению Его в нарушении закона. Но Христос прямо не сказал ничего ни за, ни против закона. Не отвечая Своим врагам, Он хотел дать им понять, что ответить на их вопрос — значило бы вмешаться в дела гражданского судопроизводства, а это не входило в Его задачу, как Учителя народа.
Что писал Иисус на земле — об этом рассуждать излишне, за отсутствием какой-либо фактической опоры для таких рассуждений.
Кто из вас без греха? (άναμάρτητος), т.е. не чувствует за собою грехов вообще. Христос смотрит на приведших женщину не как на судей, официально разбиравших ее проступок. От официальных судей, конечно, не требуется, чтобы они сами были совершенно чисты от грехов, что, на самом деле, и невозможно. Нет, приведшие женщину добровольно взяли на себя роль обвинителей, это противоречило заповеди Христа, по которой люди сами не должны осуждать ближних своих (Мф. 7:1). Словами же: "первый брось в нее камень" (это требовалось от свидетеля преступления. См. Втор. 17:7[216]) Господь признает однако силу за вышеуказанным предписанием закона Моисеева.
Совесть стала обличать приведших женщину в несправедливости их отношений к ней, этой преступнице, и они разошлись — старшие как более сообразительные, раньше, а младшие — позже. Они поняли, что их попытка поставить Христа в затруднительное положение окончилась неудачей, и им стало стыдно перед народом. Господь же отпустил грешницу, но не простил ее, не объявил, что она не виновата, но сделал ей предостережение, чтобы впредь она не согрешала. Бенгель замечает: "не сказал: иди с миром, или: отпускаются тебе, грехи твои, но сказал: не греши".
И Я не осуждаю. Здесь Христос обнаруживает Свое милосердие, как пришедший не судить, а спасать (3:17).
С 12-го до 59-го стиха излагается беседа Господа с иудеями, в которой Он раскрывал значение Своей деятельности. Беседа эта разделяется на три части.
В первой части Господь возвещает, что Он есть свет миру, и когда фарисеи начинают оспаривать Его свидетельство о Себе, Христос доказывает истинность Своего свидетельства тем, что Он знает, откуда пришел и куда идет и что Он судит не по плоти. Затем Христос ссылается на свидетельство Отца, так что получается вполне достаточное с точки зрения закона число свидетелей — двое: Он Сам и Отец (ст. 12-20).
Во второй части Христос объявляет о Своем удалении от иудеев, причем указывает на неспособность иудеев понять Его учение (21-29).
Наконец, в третьей части Он обращается к верующим в Него с увещанием пребывать в истине, которая сделает их свободными. Неверующим же иудеям Христос показывает, что они не Авраамовы и тем более не Божии дети, но чада диавола. Тут же Христос возвещает, что соблюдающий слово Его не увидит смерти вовек, и что Он был прежде Авраама, каковое заявление возбудило против Него взрыв ярости со стороны иудеев, после чего Господь ушел из храма (30-59).
12. Речь Господа о Себе, как об истинном Мессии, и обличение неверия иудеев