В советской системе, к примеру, человек, располагавший миллионом долларов или контролировавший миллион долларов, мог рассматриваться фактически как олигарх. На эти деньги он мог подкупить практически весь Совет министров, и, естественно, его влияние было неизмеримо большим, чем, допустим, влияние человека, имевшего 5, 10 и даже 100 миллионов долларов на Западе, — это совсем разные вещи.
Естественно, при анализе теневой экономики разная роль денег имеет ключевое значение. В теневой экономике все имели дело с живыми деньгами. Именно живые деньги, реальные деньги возникали в результате разного рода комбинаций, сговора чиновников-бюрократов, лоббистских усилий, того, что называлось системой неформальных управленческих взаимодействий.
Неформальные управленческие взаимодействия
Можно вкратце охарактеризовать эти взаимодействия. Одновременно можно посмотреть, как те или иные явления, существовавшие в советской административно-командной системе, трансформировались в экономике России и как они присутствуют сегодня. Многое из того, что было в те годы, поменяло окраску — произошла своего рода социальная мимикрия, и адаптированные к новым экономическим реалиям явления продолжают не только присутствовать в экономике, но и фактически определять ее качество. Все эти явления трансформировались, изменились по форме, но продолжают оставаться содержательной частью экономических процессов. Так что при их анализе можно сравнить, как они проявлялись тогда и что представляют собой сейчас.
Итак, система неформальных управленческих взаимодействий. Под этим понимается определенного рода система отношений государственных чиновников, руководителей предприятий, отраслей, регионов, руководителей внешней торговли по поводу распределения производственных фондов, кредитов, бюджета; определения плановых нормативов, отчислений в бюджет различных уровней и других экономических показателей; а также взаимодействие всех этих лиц в процессе производства, то есть текущий обмен информацией и услугами, различного рода одолжениями, которые имели место в социалистической экономике.
Важнейшими компонентами этой системы являлись такие понятия, как «административная валюта», «телефонное право», «бюрократический бартер». Эти три явления, по сути, представляют собой формы извращенного товарообмена — такого невидимого товарообмена, который в условиях фактического отсутствия рынка заменял собой реальные рыночные отношения. Это система отношений по принципу «ты — мне, я — тебе» на всех уровнях. И в то же время эти явления тесно связаны с одним из базовых противоречий социалистической экономики, а именно — противоречием натурально-вещественных и стоимостных показателей в социалистической экономике.
В связи с этим велась даже долгое время дискуссия о наличии товарного производства и товарно-денежных отношений при социализме. Некоторые ученые доказывали, что товарно-денежные отношения отмирают в эпоху социализма, некоторые даже договорились до того, что и деньги со временем отомрут. Да, действительно, деньги в социалистической экономике играли подчиненную роль, выполняя функцию своего рода учетных чеков, не более чем расчетной единицы для определения плановых показателей. Они не выполняли всех своих функций, каковыми наделены деньги в капиталистической системе, поэтому некоторым экономистам казалось, что натурально-вещественные пропорции будут доминировать и стоимостные показатели могут быть вообще не нужны. В связи с этим у них возникал вопрос, зачем тогда вообще нужны деньги, если все можно учесть, запланировать, расписать, в дальнейшем вести текущий учет на основе различного рода карточек и чеков. Такое было представление о социалистической экономике у этих экономистов — некий аналог северокорейской модели экономики.
Другие экономисты доказывали, что стоимостные показатели не только существуют, но должны доминировать, и делали упор на необходимости материального стимулирования работников и предприятий, для того чтобы они достигали лучших показателей в работе, получая при этом некоторую долю от прибыли.
Но в целом даже в условиях, когда никакого материального стимулирования и внедрения хозрасчета не происходило, в условиях отсутствия развитой рыночной инфраструктуры все равно существовали все эти механизмы компенсации, а именно, «бюрократическая валюта», «телефонное право», «бюрократический бартер», система взаимоотношений «ты — мне, я — тебе».
Что это означало? Если и не было реального рыночного обмена, тем не менее очень сложно было исключить сговор конкретных лиц и работу групп влияния внутри аппарата. А такие группы влияния в аппарате были, поскольку номенклатура сама по себе была неоднородной, она делилась на различного рода финансовые и политические группировки. Это чем-то напоминает сегодняшние олигархические группы, которые были заинтересованы в продвижении своих людей, связанных с теми или иными теневыми дельцами и, соответственно, действовавших для обеспечения интересов всей этой группы.
В результате взаимодействия всех этих групп влияния, бюрократических кланов, скрытых лоббистских групп происходила подгонка показателей и фактически осуществлялось планирование на государственном уровне, а впоследствии и весь производственный процесс, а также его финансовое обеспечение и распределение материальных благ. Чиновники могли «обмениваться» своим политическим влиянием для решения того или иного вопроса. К примеру, чиновник, руководивший строительной отраслью, оказывал услуги в области строительства, а тот чиновник, который руководил, скажем, торговлей, мог оказать услуги в области торговли. Практически они могли осуществлять те или иные действия в зависимости от тайных договоренностей. По сути это было рыночным механизмом, скрытым рыночным механизмом, пускай и извращенным, поскольку товарообмен все-таки происходил.
Телефонное право — это возможность тех или иных лиц тайно и опосредованно влиять на принятие каких-либо государственных решений, а также на экономические процессы. Сами по себе эти люди не участвовали в принятии решений. Таким образом действовали обычно партийные чиновники, которые редко отвечали за что-то сами. Они осуществляли свои планы через назначения руководителей предприятий, а также через органы исполнительной власти на местах. Чиновник мог всегда позвонить, к примеру, в райисполком и сказать, что есть мнение, что надо сделать так-то и так-то. В результате все понимали, что, если они сделают по-другому, у них могут возникнуть неприятности, поэтому они следовали намеку этого руководителя. Таким образом, возникала ситуация, в которой этот руководитель мог обменивать свое телефонное право на различного рода услуги. В каком-то случае он мог позвонить, а в каком-то случае он мог и не позвонить.
Каждый руководитель, как и сейчас, был представителем определенного бюрократического клана, определенной группировки. Можно предположить, что такого рода «административная валюта» предоставляла возможность продавать свое влияние, а «телефонное право» — скрыто указывать тем или иным субъектам хозяйствования, что делать; вынуждать их принимать те или иные решения, зачастую по сбыту или, наоборот, по приобретению тех или иных товаров.
Под «бюрократическим бартером» понимался непосредственный обмен услугами в случае, если чиновники действовали в смежных или разнородных секторах экономики и им требовалось что-то из той сферы, к которой они непосредственно не принадлежали.
Все эти явления были отражением деятельности бюрократических кланов и лоббистских групп, групп влияния внутри аппарата, которые очень сильно напоминают сегодняшние олигархические группы. Интересно, что явления эти сохранились до сегодняшнего дня. Сегодня мы тоже видим, как чиновники обмениваются «административной валютой», а именно своими возможностями, услугами. Более того, общеизвестно, что «административная валюта» стала конвертироваться непосредственно в деньги, поскольку при учете тех или иных операций дельцы приблизительно учитывают, сколько может стоить та или иная услуга. Это является частью процесса.
Приблизительно такая же система существовала при советской власти. Принятие важнейших решений (кадровые назначения, выделение кредитов, распределение инвестиций, определение размеров и приоритетов бюджета, а также различного рода источников финансирования, плановых нормативов и показателей) осуществлялось в точном соответствии с объемом как денежных средств того или иного бюрократического клана, так и с учетом «административной валюты», которой располагали эти кланы. Все это учитывалось и оказывало свое влияние.
Как мы видим, в данной области изменения минимальны. Некоторые изменения, может быть, произошли в области прямого «бюрократического бартера», поскольку сейчас этот процесс зачастую не требуется (бартер осуществляется в несколько иной форме). Но мы видим, что телефонное право продолжает действовать, те или иные экономические решения все так же определяются не в соответствии с законом спроса и предложения, а очень часто — по разнарядке сверху, в зависимости от тех или иных договоренностей руководителей различных уровней.
При этом мы видим, что «административная валюта» используется таким же образом, как и раньше, причем достаточно открыто, что в принципе ничем не отличает нынешнюю ситуацию от ситуации советского периода. Может быть, единственным отличием является то, что тогда бывали случаи, когда ответственный работник мог сделать что-то за бесценок. Например, за бутылку коньяка подписать очень выгодный для теневого дельца договор или же за небольшую услугу (организация отдыха на юге или ужин в ресторане) позвонить и решить вопрос, который мог «стоить» в десятки или в сотни раз дороже.