Пособие для начинающих «софия» 2009 Содержание (стр. 15 из 52)

Глава 1. Автобиография Рамты

Слуги проводили нас по дороге, идущей вдоль садов, и мы видели, как вдалеке улетали за ворота крепости облака из опавших с деревьев цветов самых различных оттенков — пурпурного, белого, розового; где-то слышалась негромкая музыка и приглушенные голоса, предвещающие еще не рассказанные истории, и их уносило ветром за пределы крепости над укрывшимися в ее стенах садами. А женщины являли собой такую красоту, что я воистину не находил больше слов для комплиментов, и все же все они, казалось, были на одно лицо.

Нам было сказано, что наши покои готовы. Мы все остановились в одном доме, потому что не хотели разлучаться и быть поодиночке. И вот, мастер, в каждой из последующих комнат, в которых мы расположились, картины и фрески были еще роскошнее, чем в предыдущих. В одной из огромных комнат, где мы устроились, была открытая терраса, выходящая в пышный, буйно цветущий сад. И в саду был пруд с необычными рыбами. А в наших покоях повсюду были мягкие подушки, вазы и алебастровые кувшины, благовония, на стенах висели картины и фрески, изображавшие сцены сражений. Там были слуги, немые и глухие, которые не знали другого занятия, как только служить, — они были наги и носили один лишь ошейник на шее, мечтая услужить своим хозяевам.

В покоях был стол, вытесанный из лимонного дерева и отделанный жемчугом, а на нем — приготовленные для нас хозяевами дворца щедрые подношения из приятного на вкус, ароматного вина, фиников, фруктов, мяса и других, неизвестных нам яств, которые мы не замедлили отведать. И было очень странно смотреть на то, как глухонемые слуги ожидали рядом, пока мы

Часть I. Путь Мастера к просветлению

Глава 1. Автобиография Рамты

вкушали пищу. Как могли они узнать, чего мы желаем? Они постоянно находились при нас и наблюдали за всем, что мы делаем.

Если вы прошли бы из этой восхитительной комнаты в украшенный колоннадой сад, то обнаружили бы там статуи, но не статуи животных или Богов, а статуи людей, все из которых выглядели абсолютно одинаково. Они все были прекрасны, мастер, ничем не отличаясь друг от друга. Вы насладились бы благоуханьем и пышностью цветущего сада, а также дуновением легкого ветерка, которого нам раньше не доводилось ощущать.

Когда на землю начала опускаться ночь, в саду зажгли фонари и лампады. И огни наполняли умиротворением этот прекрасный таинственный сад, они окутывали его тайной и пробуждали в нас желания и манили неизвестными нам соблазнами. К нам прибыл знатный гонец, чтобы сообщить, что для нашей аудиенции все готово, и пригласить нас следовать за ним. Мы отдохнули и чувствовали себя превосходно. Мы умылись. Нам дали чистое льняное белье и килты, чтобы мы оделись и приготовились, а затем нас препроводили по длинному коридору, где стояли огромные, массивные вазы, а в них ветви деревьев с распускающимися на них цветами, которые я раньше видел в нашем саду, — живыми цветами.

Мы вошли в приемную, где были встречены необычного вида стражем. Он был самым удивительным из всех немых созданий. Телом он, надо сказать, был невелик. Его волосы были выбелены, словно выцвели на солнце. В его глазах играл теплый огонек. У него было мускулистое тело, и я предположил, что он может быть кем-то вроде атлета или любителя спорта. И он, при-

коснувшись к моей руке, попросил, чтобы я снял свой меч. В то священное место, куда мы направлялись, не разрешалось входить с оружием. Я отдал немому свой меч — он взял его, осмотрел его с благоговением, словно это было какое-то сокровище.

И как только двери открылись, мне позволили войти, однако сопровождавших меня товарищей внутрь не впустили, объяснив это желанием для начала провести предварительную беседу со мной наедине, как вы это называете в ваше время, мастер. И вот я вошел. Я увидел мужчин, которые были умащены маслами, надушены благовониями и украшены драгоценными камнями всех доступных воображению цветов, облачены в золото до самых своих сандалий. Они уж точно не знали нужды и не представляли ее последствий. И я презирал их, поскольку они воистину гнили в своей чистоте. По их милости, мастер, конечно же, были во дворце и те, кто страдал, но они не могли говорить — лишь подчиняться. И вот меня попросили войти. В комнате было четверо.

Пока я приближался к ним, я слышал их льстивые, сладкие речи о том, как велика моя армия и как хотят и мечтают они, чтобы наш лагерь переместился глубже в их долину, поближе к дворцу. Они говорили, что питают надежду на то, что их культура и наша достойная всякого уважения сила смогут объединиться и образовать тем самым несокрушимую, приводящую в трепет мощь. Я ничего им не отвечал. А когда один из них оказался столь красноречив, что назвал собранную мной многочисленную армию дикарями и язычниками, я плюнул в пего и обозвал его свиньей.

В его глазах вспыхнула жгучая ненависть, и они нее отступили назад. И тут за моей спиной появился

100

Часть I. Путь Мастера к просветлению

Глава 1. Автобиография Рамты

101

стражник, а в руках у него воистину самое мощное орудие — огромный меч, которым он в то же мгновение меня пронзил.

Почувствовать, как лезвие меча пронзает спину вашего существа, ломает ребра, входя в них сзади, разрубает сосуды и ткани вашего тела, легкие, задевает стенки вашего желудка, а потом увидеть, как острие меча выходит у вас впереди, разрывая ваше мягкое тело, ощущать, как жар вашего существа передается металлическому лезвию, которое теперь находится у вас перед глазами, — это, поверьте, самое незабываемое переживание. Меня пронзили мечом. Тот страж, который в своем гневе, оказалось, крайне искусно обращался с мечом, еще сильнее на него надавил, и меч вонзился еще глубже, так что рукоять меча уперлась прямо мне в спину, а затем страж резко рванул меч на себя.

Я начал падать. Я взглянул на пол, и он начал медленно на меня надвигаться. И пока я оседал на пол, мое внимание привлекли различия в расцветке мрамора, который менял свои оттенки от белого до серого. И когда я наконец свалился на пол, я ударился лицом о холодный мрамор, в котором не было тепла. И пока я лежал на полу, не имея возможности видеть, что происходи справа от меня, не имея возможности говорить, поскольку рот мой растянулся по гладкой, холодной, безжалостной поверхности, я погрузился глубоко внутрь себя. Тут я увидел, как из моего тела начала струиться и вытекать алая река. И вот на полу, который казался столь совершенным, образовался изъян, и я смотрел за тем, как алая река разливается по этому полу и затекает в его щели и трещины.

Это жизнь — жизнь! — вытекает из меня. Что стало с женщиной, которую я любил? Ее больше нет среди живых. Что стало с моей матерью, которую я любил? Ее больше нет в живых. Что ласки сладострастных женщин? Я никогда их не узнаю. А как же дети моего семени — будут они признаны незаконнорожденными и брошены умирать? Что стало с деревом, под которым я временами отдыхал, когда голод особенно жестоко терзал мое тело? И где теперь та гора, что однажды открыла мне свои тайны, став для меня домом? Я ничего этого больше не увижу.

И я слышу эхо, и звуки разносятся и повторяются внутри моего существа, мастер. И вот, я чувствую, как в основании горла у меня что-то набухает, и, вырываясь наружу, из глубин моего тела появляется горячая река жизни, заполняя весь мой рот. Я умираю. Я был беспощадным человеком, ненавидевшим тиранию и презиравшим жалких людишек, заставляющих других служить себе. Но мои дни подошли к концу.

И вот я лежу и смотрю, как поток крови изливается из моего тела, и вдруг, мастер, слышу голос. Он обращается ко мне и говорит: «Встань». Он говорит мне: «Встань». И я начинаю подтягивать ноги, сгибая их в коленях, и в тот же самый момент слышу, как пустые ножны, привязанные к моему телу, ударяются об пол и начинают скрежетать, двигаясь по нему. И я с усилием сжимаю ладони, поднимаю голову, а затем приподымаю , и туловище, мастер, так что моя голова теперь смотрит ровно вперед. Дальше я подтягиваю свою левую ногу и фиксирую ее в таком положении, потом кладу руки себе на колено и, не обращая внимания на рану, встаю. Я от-

102

Часть I. Путь Мастера к просветлению

['лава 1. Автобиография Рамты

103

харкиваюсь кровью. Она течет у меня изо рта, мастер. И тот страж, что пронзил меня, уронил свой меч, схватился за амулет, который был подвешен у него на шее, и бросился бежать. И все вельможи с завитыми бородами, напомаженными волосами и благоухающими телами, что поначалу решили, что я сражен наповал, мастер, и видели, что я и вправду мертв, тоже ринулись спасаться бегством.

И вот, мастер, собрав все свои силы и зажав рукой рану, поскольку кровяная река текла сквозь мои пальцы, струясь вниз по ногам, я двинулся вперед и заметил того немого стражника, который в приемной попросил меня отдать мой меч, — увидев, как Рам встает, тот взмолился о пощаде. И хотя он не способен был говорить, он молил о милосердии. Оно было ему даровано, поскольку, откуда же во мне было взяться силам, чтобы покарать этого молящего о прощении человека, когда живот мой разорван, а внутренности того и гляди выпадут наружу?

Я обратился к этому рабу и попросил его отправиться в наш лагерь, чтобы найти ту сущность, которую звали Густавиан Монокулус, а также сущность, носившую имя Катей, и привести их ко мне. Стражник тут же отправился в путь, но на мгновенье задержался, отбежал от меня и тут же вновь приблизился с единственной целью — чтобы вернуть мне мой меч, а затем убежал.

Если вы сожмете пальцы в кулак, сдавите свое тело в том месте, где образовалась рана, и сильно эту рану зажмете, это остановит процесс умирания. Именно это я и сделал.