классу. Носители таких представлений о классовой структуре рассматривают
социальный мир через призму деления на “мы” и “они”. Все они, как
правило, преданные члены профсоюзов.
Почтительный традиционализм характерен для групп рабочего класса,
живущих и работающих в более разнородном окружении, например, для
сельскохозяйственных рабочих. Они видят классовую структуру в более
onghrhbmnl и гармоничном свете. Согласно их видению, в нашем мире каждый
знает свое место, существующие социальные различия лишь отражают степень
одаренности и ответственности и, таким образом, оправданны. Такие люди
относятся к начальству или хозяевам с почтением и считают наличие
классовой иерархии легитимным и необходимым. Большинство рабочих с
подобными взглядами относятся к профсоюзам индифферентно либо враждебно.
Рабочие-собственники по своим взглядам отличаются от вышеназванных
групп. Они живут отдельно и от хозяев, и от традиционных рабочих
поселений, где-нибудь в пригородах, в собственных домах, и
придерживаются “индивидуалистских” взглядов. Работа для них лишь
средство обеспечить как следует себя и свою семью, особой приверженности
к классовым идеалам они не испытывают. Исследование, проведенное
Голдторпом, Локвудом и их коллегами среди рабочих автомобильной
промышленности Лутона показало, что многие из них придерживаются именно
такой позиции.
Типология Локвуда породила множество работ подобного рода, хотя в
некоторых из них предложенные категории были поставлены под сомнение.
Большинство исследователей обнаружили, что разделение представлений о
классовой системе на три типа отнюдь не столь однозначно, как
предполагал Локвуд. Рабочие, чьи взгляды приближались к пролетарскому
традиционализму, оказались ничуть не воинственнее других. В свою
очередь, “собственники” выразили готовность участвовать в разного рода
акциях протеста, что свидетельствует об их недовольстве и склонности
поделить мир на “мы” и “они”.
214
Традиционные “рабочие общины” в последние десятилетия постепенно
исчезают вследствие перемен, произошедших в экономике. Так,
угледобывающая и сталеплавильная промышленность пришли в упадок. Многие
рабочие уезжают из прежних мест, этот процесс связывается также с
развитием “собственнического” отношения к работе. Однако деление на “мы”
и “они” не исчезло, этот тип мировоззрения по-прежнему господствует во
многих рабочих районах. В местах, где сосредоточиваются группы
национальных меньшинств, к классовому сознанию примешивается и
этническое.
Изменения в классовой структуре
Распад высшего класса?
Как было замечено раньше, высший класс (как и все другие
общественные классы) всегда был внутренне дифференцирован. Однако
некоторые авторы утверждают, что сегодня высший класс стал настолько
внутренне разнороден, что в качестве единой классовой категории он более
не существует. В девятнадцатом веке и в начале двадцатого, утверждают
они, принадлежность к высшему классу определялась наличием собственности
— предприятий, финансовых учреждений или земли. Сегодня земля, как мы
уже заметили, не является больше источником власти, а в экономике
доминируют крупные корпорации, не принадлежащие отдельным индивидам. В
каждой из них тысячи акционеров, практически не имеющих реального
влияния на управление компанией. Руководство крупными корпорациями
сосредоточилось в руках высших исполнительных служащих, которые не
являются владельцами возглавляемых ими компаний: они просто
высокопоставленные специалисты, “белые воротнички”.
Таким образом, в классовой схеме современного общества, предложенной
Джоном Голдторпом, высший класс отсутствует. То, что Голдторп называет
“сервис-классом”, состоит из находящихся на высших ступенях менеджеров,
квалифицированных специалистов и администраторов. Другие авторы
указывают на феномен институционального акционирования (см. главу 15,
“Труд и экономическая жизнь”), знаменующего конец эпохи индивидуального
владения корпорациями. Значительный процент акций принадлежит сегодня
страховым компаниям, пенсионным фондам, инвестиционным фондам и т.д., а
эти организации, в свою очередь, обслуживают широкие слои населения.
Около 50% населения Британии, например, являются сегодня вкладчиками в
частные пенсионные фонды.
И все же мнение о том, что высшего класса как особого различаемого
vekncn не существует, крайне спорно. Джон Скотт, к работе которого мы
обращались раньше, утверждает, что высший класс изменил внешнюю форму,
но сохранил свое специфическое положение. Он состоит из людей, связанных
с большим бизнесом тем, что Скотт назвал “созвездием интересов”. Высшие
служащие крупных корпораций, если и не являются их владельцами, то могут
аккумулировать в своих руках значительное количество акций, а это
приближает их, с одной стороны, к традиционным предпринимателям, а с
другой — к “финансовым капиталистам”. “Финансовые капиталисты”, в число
которых входят люди, управляющие страховыми компаниями и другими
инвестиционными организациями, составляют ядро современного высшего
класса.
215
Квалифицированные специалисты, менеджеры, администраторы
Рост числа занятых в управленческой, административной и
профессиональной сферах связан с возрастанием роли крупномасштабных
организаций в современном обществе (см. главу 9, “Группы и
организации”). Помимо этого, он обусловлен увеличением доли населения,
занятой в секторах экономики, где важную роль играет государство — в
правительственных учреждениях, в сфере образования, здравоохранения и
социального обеспечения. В 1991 году 25% рабочей силы использовалось на
государственных предприятиях. Большинство специалистов — бухгалтеров,
юристов, врачей — фактически состоят на службе у государства.
Специалисты, менеджеры и администраторы высшего звена занимают
высокое положение прежде всего потому, что располагают “верительными
грамотами” — учеными степенями, дипломами и другими квалификационными
свидетельствами. Их карьера, как правило, относительно стабильная и
выгодная, в отличие от тех, кто занят обычной, рутинной
непроизводственной деятельностью, и в последние годы это стало более
явным. Поэтому некоторые исследователи видят в квалифицированных
специалистах и других высших представителях “белых воротничков” новый
“профессиональный управленческий класс”. Однако различие между ними и
рядовыми “белыми воротничками” не столь глубоко, чтобы данную позицию
можно было бы считать обоснованной.
Белые воротнички, синие воротнички: феминизация и пролетаризация
Сегодня в непроизводственной сфере работников занято больше, чем
раньше, однако вопрос о том, пополняют ли эти люди ряды среднего класса
или нет, вызывает в социологии острейшие дискуссии. Два момента
представляются спорными. Во-первых, значительная доля вновь созданных
рабочих мест в наиболее рутинных секторах непроизводственной сферы
занята женщинами. Здесь имеет место процесс, именуемый несколько
тяжеловато — феминизация рутинного непроизводственного труда. Раньше мы
уже показывали, что проблема класса и гендера вообще представляется
сложной.
Во-вторых, условия труда на должностях такого рода заметно
упростились, произошла деквалификация — навыки, которые требовались при
выполнении такой работы в прошлом, утратили свое значение из-за
внедрения техники, призванной взять ряд функций на себя. Так, появление
пишущих и фотокопировальных машин, позднее компьютеров и текстовых
процессоров привело к дисквалификации секретарской и конторской работы:
организационные навыки, счетная и письменная работа стали ненужными.
Оба процесса связаны напрямую. Например, чем большая доля населения
занята рутинной конторской и подобной работой, тем выше процент женщин,
занятых на этих должностях, и тем более рутинными эти должности
становятся. На низших должностях расширяющихся сфер маркетинга, торговли
и услуг численность женщин превзошла численность мужчин. Работа продавца
или кассира становится чисто женской.
В интереснейшем исследовании “Труд и монополистический капитал”,
опубликованном 20 лет назад, Гарри Брэверман утверждал, что
квалификационные требования к конторскому труду в целом настолько
понизились, что в настоящее время он почти не отличается от физического
труда. Таким образом, мы имеем дело 216 не с ростом среднего класса, а,
напротив, с увеличивающейся “пролетаризацией”. Группы, занимающиеся этим
rpsdnl, оказываются сброшенными в рабочий класс, который растет за счет
“непроизводственных” должностей12).
Большинство социологов полагает, что Брэверман преувеличил.
Некоторые профессии реквалифицируются, а не деквалифицируются, с
прогрессом технологии, поскольку требуется рост, а не понижение,
квалификации. В частности, это относится к видам деятельности,
затронутым компьютеризацией (хотя тот же самый процесс привел к
деквалификации некоторых из них). Более того, как указывалось ранее,
классовая позиция человека, состоящего в браке, зависит и от положения
супруга. Женщина, занятая на рутинной непроизводственной работе, может
быть замужем за администратором высшего звена, в таком случае семья
будет относиться к среднему классу.
Исследования, посвященные рутинной непроизводственной деятельности и
положению занятых в ней работников, дали достаточно противоречивые
результаты относительно идеи пролетаризации. В исследовании Розмари
Кромптон и Гэрет Джонс13) участвовали служащие банка, местных органов