femyhm`lh возникает только с появлением классов. Когда возникает
институт брака, женщины превращаются в одну из форм “частной
собственности” мужчины. Женщины перестанут быть рабынями в том случае,
если классовое деление общества будет преодолено. И вновь лишь немногие
сегодня согласятся с подобными утверждениями, однако их можно сделать
более приемлемыми, если продолжить развитие тезиса. Классовый фактор не
является единственным в определении социальных различий, влияющих на
поведение мужчин и женщин. В число других факторов входят этническая и
культурная принадлежность. Например, можно было бы предположить, что
женщины, принадлежащие к этническому меньшинству (скажем, чернокожему
населению Соединенных Штатов), находятся в более равном положении по
отношению к мужчинам этих же этнических групп, чем к женщинам,
принадлежащим к большинству (т.е. к белым женщинам). Или может случиться
так, что женщины определенной культуры (охотников и собирателей,
например) имеют больше общих черт с мужчинами этой культуры, чем с
женщинами индустриального общества.
Оценка
Вопросы, включенные в четвертую дилемму, чрезвычайно важны и прямо
связаны с вызовом, который бросили социологам авторы-феминистки. Никто
не 658 будет оспаривать, что социология в прошлом либо игнорировала
женщин, либо оперировала абсолютно неадекватными интерпретациями женской
природы и поведения. Несмотря на появившиеся в течение последних
двадцати лет в социологии исследования, посвященные женщинам, до сих пор
сохраняются такие области, в которых специфическая деятельность и
интересы женщин еще недостаточно изучены. “Введение женской
проблематики” в социологию само по себе еще не является решением
гендерной проблемы, поскольку гендер подразумевает различия в
идентичности и поведении женщин ч мужчин. Сегодня остается открытым
вопрос о том, в какой степени гендерные различия могут быть объяснены в
терминах других социологических концепций и понятий (класса, этнической
принадлежности, культурной среды и так далее), и, напротив, в какой
степени другие социальные различия нуждаются в объяснении в терминах
гендера. Безусловно, некоторые из важнейших задач социологии как
объясняющей науки будут в дальнейшем связаны с эффективным разрешением
этой дилеммы.
Теории
Существует различие между теоретическим подходом и теориями. До сих
пор в этой главе мы имели дело с теоретическими подходами, т.е. общими
ориентациями относительно предмета социологии. Теории имеют более
направленную фокусировку и представляют собой попытки толкования
определенных наборов социальных обстоятельств или явлений. Обычно они
возникают как часть процесса исследования и, в свою очередь, ставят
проблемы, которым посвящается исследовательская деятельность. Примером
может служить теория самоубийства, разработанная Дюркгеймом.
В многочисленных и разнообразных областях исследовательской
деятельности, в которых работают социологи, создана масса теорий.
Некоторые из них построены чрезвычайно тщательно, иногда даже
представлены в математической форме, хотя это более распространено в
других социальных науках (особенно в экономике), чем в социологии.
Мнения о том, насколько социологам полезно и желательно заниматься
широкомасштабными теоретическими изысканиями, различны. Роберт Мертон,
например, настаивает, что социологам следует концентрировать свое
внимание на, по его терминологии, теориях среднего уровня14). Мы должны
быть более скромными и не пытаться создавать грандиозные теоретические
схемы (к примеру, в манере Парсонса).
Теории среднего уровня достаточно специализированы, чтобы была
возможна их прямая эмпирическая проверка, и в то же время они обладают
той мерой общности, которая позволяет охватить весьма широкий круг
явлений. Здесь уместно привести теорию относительной депривации.
Согласно этой теории, оценка людьми условий их существования зависит от
того, с кем они себя сравнивают. Так, чувство депривации не связывается
напрямую с уровнем материального благополучия того или иного индивида.
Qel|, живущая в небольшом доме в бедном районе, где большинство
находится в таких же условиях, будет чувствовать себя менее
обездоленной, чем те, кто живет в таком же доме в богатом квартале, в
котором большинство домов гораздо больше и богаче.
659
Действительно, чем выше уровень обобщения теории, тем труднее ее
проверить эмпирически. Однако очевидной причины ограничения теорий
социологии только “средним уровнем” не существует. Чтобы убедиться в
этом, возьмем в качестве примера теорию, представленную в работе Вебера
“Протестантская этика и дух капитализма”.
Пример: Протестантская этика
В “Протестантской этике”15) Вебер рассматривает необычайно важную
проблему: почему капитализм развился на Западе и нигде больше. В течение
пятнадцати веков, прошедших со времени падения древнего Рима, другие
цивилизации занимали в истории гораздо более выдающееся положение, чем
Запад. Фактически Европа была захолустьем в то время, когда Китай, Индия
и Оттоманская Империя на Ближнем Востоке представляли собой
действительно могучие державы. Китай, в частности, в плане
технологического и экономического развития далеко опережал Запад. Что же
вызвало гигантский всплеск экономического развития Европы с семнадцатого
века до наших дней?
Чтобы ответить на этот вопрос, полагает Вебер, мы должны показать, в
чем состоит отличие современной промышленности от ранних форм
экономической деятельности. Стремление к приобретению богатства
обнаруживается во многих цивилизациях, и объяснить его нетрудно: люди
ценили богатство за комфорт, безопасность, власть и наслаждение, которые
оно может принести. Желая быть свободными от нужды и приобретая
богатство, они обретали больший комфорт.
Если обратиться к экономическому развитию Запада, говорит Вебер, то
мы обнаружим нечто совершенно иное. Согласно его убеждению, на Западе
существовало особенное отношение к накоплению богатств, которое мы нигде
более не обнаружим. Это отношение, которое Вебер называет духом
капитализма, есть комплекс убеждений и ценностей, которых придерживались
первые капиталисты — купцы и промышленники. У этих людей было сильно
стремление к личному богатству. Однако, в отличие от других богатых в
других обществах, они стремились приобрести состояние вовсе не для того,
чтобы вести роскошный образ жизни. Фактически их жизнь была экономной и
полной самоограничений, жили они скромно и тихо, избегая выставлять свое
богатство напоказ. Вебер стремится показать, что это необычное сочетание
качеств имело важное значение для ранних этапов экономического развития
Запада. В отличие от богатых людей предыдущих эпох и иных культур,
представители данной группы не расточали свои богатства, вместо этого
они пускали их вновь в оборот, чем способствовали дальнейшему росту
возглавляемых ими предприятий.
Ядром теории Вебера является утверждение, что установки,
определяющие дух капитализма, имеют религиозное происхождение.
Христианство в общем способствовало воспитанию подобного мировоззрения,
но главной движущей силой оказалось влияние протестантизма — в
особенности его разновидности, пуританизма. Большую часть ранних
капиталистов составляли пуритане, многие из которых разделяли взгляды
Кальвина. Вебер доказывает, что кальвинистские доктрины были основным
источником духа капитализма. Первой из них была мысль о том, что люди —
инструменты бога на земле, призванные всемогущим к труду на время своей
земной жизни для “вящей славы Бога”.
660
Второй важный аспект кальвинизма — идея предопределения, в
соответствии с которой только определенные индивиды будут среди
“избранных” — вступят в царство небесное после смерти. В оригинальной
доктрине Кальвина ни один человек, живущий на земле, не может
определить, посчастливится ли ему быть одним из избранных, — это
известно только Богу. Однако это положение вызывало такое беспокойство
среди последователей, что было модифицировано, чтобы позволить верующим
распознать некоторые знаки свыше о своем избрании. Успех в работе на
d`mmnl поприще, подчеркиваемый материальным благополучием, стал основным
знаком избранности. Таким образом, в среде сторонников данных идей
возник мощный импульс к экономическому успеху. Тем не менее, он
сопровождался стремлением вести скромную и экономную жизнь, как и
подобает верующему. Пуритане считали роскошь злом, поэтому стремление к
приобретению богатства сочеталось у них со строгим стилем жизни.
Первые предприниматели не осознавали, что они способствуют
совершению важных перемен в обществе; прежде всего их вдохновляли
религиозные мотивы. Аскетический стиль самоограничения жизни пуритан
впоследствии стал существенной частью современной цивилизации. Как
говорит Вебер,
Пуритане хотели работать по зову свыше, в то время как мы
работать вынуждены. Когда аскетизм был вынесен из монашеских
келий в обычную жизнь и начал доминировать в мировой морали, он
внес свою долю в строительстве гигантского космоса современного
экономического порядка. С тех пор как аскетизм предпринял
попытку изменения мира и возрождения своих идеалов, материальные
блага стали приобретать (и в конечном счете приобрели) такую
непреклонную власть над жизнью людей, какой не существовало ни в
один предшествовавший период истории. Идея долга, заключающегося