Также привлечение анамнеза не является вполне пригодной заменой. Если придерживаться только его, то он выдает лишь селективный отрезок из наблюдаемых родителями симптомов. Если же в распоряжении исследователя находится весь материал предпринятого нами широкого обследования родителей, то возникает опасность оказаться "подкупленными" диагностическими гипотезами из родительских бесед и начать подсознательно выискивать тестовый материал по их фундаменту. Подобная "оценка" поразительно походит на ту психологию, над которой ирони-
364
зировал Достоевский как над палкой о двух концах: материал подгоняется так, как это удобнее в настоящий момент. Это является также причиной того, что у нас обследователь ребенка и родителей не являлся одной и той же персоной и обследователю ребенка только под конец становились известны анамнезические данные, которые давали заключение о симптоматике и внешней жизненной ситуации.
Метод, при помощи которого мы пытались раскрывать свободные ассоциации, заключался в следующем: исследователь в первом разрезе обращался с готовым тестовым материалом так, словно речь шла о спонтанно продуцированном материале сновидений. Это называется, что он обращал внимание на те элементы, образцы интерпретаций, сцены и т.д., которые казались ему полными значения и по поводу которых он хотел бы узнать поточнее, что думает на этот счет анализируемая персона. К ассоциациям привлекается, однако, не ребенок, а родители. Таким образом часто появляется поразительно богатый материал о потребностях, отношениях и проблемах ребенка, о переживаниях, жизненных неудобствах, семейных динамизмах и многое другое, что, подобно ассоциациям снов, предоставляет ценную информацию для оценки теста. Эти "ассоциации родителей" происходили во время третьей родительской беседы, к которой обследователь ребенка подготавливал лист с вопросами или ассоциативными отправными точками.
6.5. "Разводный тест"
Применяемый нами "разводный тест" основывается на изложенном Кальтером и Плункеттом (1984) методе "непрямого" обследования переживаний развода ребенком.
Общее; руководство тестом
Заключительный тест рассчитан на тех детей, которые сознательно пережили развод или окончательную разлуку
365
родителей или информированы о предстоящем разводе/разъезде.
Ребенку показывают два рисунка с изображением девочки и мальчика. У обоих родители развелись ("...как и твой родители..."). "Об одном из детей мы придумаем сейчас маленькую историю..." Ребенок должен выбрать между девочкой и мальчиком. В ходе истории, например, диалога с другим ребенком, которого играет обследователь, анализируемый ребенок должен отвечать на вопросы, которые помогают заглянуть в его сознательные и подсознательные фантазии. Наблюдение за поведением во время теста может помочь сделать дополнительное заключение о роде и силе обороны. Если же ребенок оказывает сопротивление, то обследователь должен с ним поговорить и попытаться привлечь его к беседе, например, замечанием, что речь идет о невзаправдашней истории. В конце теста ребенку должна быть дана возможность поговорить о своей собственной ситуации. В случае, если сопротивление против теста слишком велико, можно начать с беседы. Вероятно, после этого можно будет провести тест или же вообще отказаться от такового. Также нельзя принуждать к беседе о собственной ситуации. Скрытая конфронтация с отрицанием темы ребенком также может быть очень полезна исследователю.
Независимо от специальной оценки интересно, возникают ли и каким образом соответствующие фантазии и в других тестах, а также — в каких именно. Вероятно, можно будет оценить актуальную важность этих фантазий из того факта, возникает ли соответствующий материал также в оформительном (группа А) или в толковательном (группа Б) тестах.
Опыт
Этот тест имеет то преимущество, что он прямо соответствует проблематике, которую мы желаем исследовать, но все же сильно проигрывает по сравнению с другими
366
проективными тестами, оставляя совершенно открытым, в каких именно сведениях заинтересован обследователь. Соответственно этому поведение детей во время тестов было экстремально различным, начиная от очищающего рассказа о собственных проблемах до полной "закрытости", выражаясь лишь в неохотных и односложных, ничего не раскрывающих ответах. При этом оставалось совершенно неясным, связано ли это различное поведение с субъективными переживаниями развода или с неспецифическим характерным (оборонным) поведением, указывает ли оно на конфликты лояльности или же просто рефлектирует актуальное отношение ребенка к исследователю.
В основном все же благодаря тому, что мы рассматривали картины и вопросы не столько как тест, сколько как простое структурирование "заключительной беседы", были получены ценные сведения о переживаниях развода. Предусмотренные "протокольные вопросы" служили нам только как связующие нити, они ориентировались на реакции ребенка, его сопротивление при ответах непосредственно обсуждалось, обсуждалась также возможность помощи ребенку со стороны исследователя.
Итак, эту часть обследования мы понимаем не как новый тест, а как предложение возможности (но не долженствования: у нас были дети, с которыми мы вообще отказались от "разводного теста", потому что он их скорее обременял, чем освобождал) завершить тестовое обследование, которое может быть одинаково полезно как ребенку, так и исследователю, аналитически ориентированной заключительной беседой.
7. Обсуждение тестов и консультация
Обсуждение тестов создает особую проблему. Невозможно помочь родителям, которые обратились к нам в своей беде и надеются на помощь, прибегая лишь к общим фор-
367
мулировкам и непонятному профессиональному жаргону. Такая, к сожалению, часто встречающаяся практика является для родителей в высокой степени разочаровывающей. Вместе с тем было бы довольно безответственным просто предоставить в их распоряжение результаты обследования, содержащие как для родителей, так и для исследователей обремененные конфликтами взаимосвязи, и это не могло бы быть воспринято без переживания значительного урона. (Недаром вопрос, когда, чем и как из тех мнений, которые создались у аналитика, следует поделиться с анализантом, относится к труднейшим проблемам аналитической толко-вательной работы в терапии.) Риск немал: он простирается от простого сопротивления через оборону и обрыв контакта до чреватых последствиями потрясений душевного равновесия родителей. Во всех этих случаях исследователь теряет возможность конструктивно воздействовать на выводы обследования, поскольку урон может оказаться больше, чем польза — также и в отношении ребенка.
Исходя из сказанного, мы пришли к выводу о "функциональном значении" обсуждения тестов. Получается, что основным критерием для организации такого'обсуждения должна быть не охватывающая информация о результатах обследования, а вопрос: каким образом можно достигнуть прежде всего того, чтобы беседа эта мотивировала родителей продолжить или углубить контакт, возникший в ходе обследования в форме дальнейшей психоаналитически-педагогической консультации. Подробные обсуждения регулярно проводились в заключение коллективного обсуждения, из которого (преходяще) вырисовывался окончательный психологический профиль.
Нам еще предстоит в ближайшем будущем описать одно из этих правил обязательной тестовой беседы, а также методов заключительной консультации. До сих пор это доверялось "аналитическому чутью" каждого исследователя.
368
По необходимости с членами исследовательского коллектива могут быть проведены собеседования на эту тему.
* Тестовая беседа должна начинаться с вопроса, ответ на который или объяснение по поводу которого в настоящий момент особенно необходимы родителям (одному из родителей). С одной стороны, таким образом можно избежать упомянутого выше разочарования и, с другой стороны, можно предположить, что родители прекрасно понимают свои проблемы в этой области и поэтому в состоянии выдержать искреннее и прямое объяснение.
* Поскольку в ходе беседы по данному вопросу самые существенные результаты обследования, имеющие тем не менее большое значение для мнения о необходимости дальнейшей консультации, остаются неупомянутыми, обследователь все же должен о них поговорить. При этом у него есть возможность придерживаться правил терапевтической толковательной работы. Или если сказать иначе, объяснение должно даваться только в той степени, в какой оно связано с материалом, предоставленным родителями в ходе обследования, так сказать, только слегка перешагнуть за их осознание проблемы.
* По правилам, ведение беседы должно руководствоваться теми соображениями, что чувство вины и прежде всего перед ребенком не может оказать помощи ни в преодолении проблемы, ни в развитии отношений с консультантом. Поэтому исследователь должен особенно чутко обращать внимание на возникновение чувства вины и по возможности освобождать родителей от такового посредством сочувственных (эмпатических) замечаний или психологических объяснений.
* Вот что руководит последним ориентировочным принципом: несмотря на то что объективно в ходе обследования, а также в тестовой беседе и заключительной
369
консультации речь идет о благополучии ребенка, обследователь тем не менее обязан рассматривать родителей (одного из родителей) как клиентов. Это значит, что с родителями следует разговаривать не как с личностями, выступающими здесь в родительской функции, а как с людьми, ищущими совета, которые сами обременены проблемами. Эта позиция, требующая от исследователя строгого контроля над собственными противоперенесе-ниями, которыми руководит его идентификация со страдающим ребенком, соответствует главному правилу психоаналитической педагогики: родители могут помочь своим детям в преодолении психических конфликтов только в том случае, если им самим удастся достигнуть новой ступени в преодолении собственных внутренних конфликтов.