104 Абсолютно подобный случай, когда страх ребенка перед днями посещений, (пережитая как насилие) разлука с матерью и ирритация после посещений отца выражались в повышенной восприимчивости к инфекциям и высокой температуре, домашний врач аттестовал так: посещения отца подвергают опасности здоровье ребенка, после чего судья вынес частное определение, отказывающее отцу в посещениях на полгода. Это — типичный пример превышения компетентности врачей. Конечно, ребенок болел, но не из-за посещений, а из-за того как родители эти посещения обставляли. Компетентная медицинская экспертиза тем не менее установила, что соответствующие болезненные картины проявляются без органических изменений и могут иметь причиной психические нагрузки, и потому в подобных случаях должно быть произведено психологическое обследование.
247
расставании с матерью. Теперь уже он не хотел расставаться с отцом.
Третьей причиной сопротивления детей посещениям являются их сильные желания воссоединения семьи. Чего хотят эти дети, когда отец приходит, это — чтобы он остался, но ни в коем случае не уходить с ним и не цементировать таким образом разлуку матери и отца. Протест этих детей не является протестом против отца, а, скорее, протестом против развода.
Случается, конечно, и так, что дети на самом деле отклоняют отца как персону. Бывает и такое, что ребенок в большей степени идентифицирует себя с матерью, а та открыто пренебрегает отцом, или пережитая обида сильнее потребности в отце, или, когда ребенок всю свою ненависть по отношению к матери (или к себе самому) переносит на отца, подсознательно делая его "козлом отпущения", или когда он ожидает от отца наказания за свою лояльность по отношению к матери и (или) страх расплаты соединяется с массивным чувством вины, вызванным разводом, или конфликт лояльности настолько мучителен, что ребенок предпочитает отказаться от объекта, кажущегося ему в настоящий момент менее важным (и т.д.). Конечно, и эти нарушения отношений к объекту нельзя оставлять без внимания, наоборот, они должны быть как можно скорее профессионально разъяснены. Если знать, в чем именно заключается проблема ребенка, то можно вместе с родителями найти множество вариантов ее разрешения (ср. также гл. 10.1 и 10.2).
9.3. "Настроенный против" ребенок
Ирритация после посещения и отказ от посещений приводят многих родителей не только в состояние беспомощности и растерянности. Почти всегда они видят в этих проблемах, которые создают им дети, непосредственный результат целенаправленно негативного влияния другого родителя. 248
Они не в состоянии по-иному объяснить возникшую неуверенность и прежде всего агрессивность ребенка, как только тем, что бывшая жена или бывший муж настраивают его против. Им не приходит в голову мысль о том, что констелляция отношений после развода создает для ребенка повышенные трудности приспособления, приносит боль по поводу все изменившего развода, и поэтому чувства и аффекты, сопровождающие эти проблемы — и как раз такого агрессивного порядка, — могут продолжаться еще долгое время. Объяснение дает, вероятно, то обстоятельство, что родители слишком мало знают о комплексной динамике детских переживаний развода. Это так, но это, вероятнее всего, только половина правды. Наконец, создается впечатление, что в подобного рода подозрениях содержится результат неправильного понимания, в чем частично замешаны и сами дети. Так, четырехлетний Якоб, который на протяжении трех-четырех дней после посещения отца игнорировал все замечания, распоряжения и запреты матери, бросил ей однажды, рыдая: "Ты — совсем злая, потому что ты отослала папу прочь!" Результатом оказался шлепок, который мать в полной беспомощности отпустила ребенку, одевая того перед выходом из дома в детский сад. Когда оцепеневшая мать спросила: "Кто это сказал?" — Якоб ответил: "Папа, бабушка, и все это говорят!" и побежал прочь. После этого мать обратилась ко мне, чтобы получить подтверждение тому, что регулярные посещения отца дурно влияют на ребенка.
Кто имеет дело с детьми, тот знает, как часто они приписывают другим постыдные и опасные мысли и облекают их в слова третьей персоны. Вопрос матери: ("Кто это сказал?") показался ребенку в тот момент очень удачным и он смог таким образом переложить ответственность за свою ярость на другого, что между прочим придало особый вес его упреку. И тут мы должны себя спросить, почему мать задала этот вопрос. Почему она не спросила: "Ты все еще
249
так сильно переживаешь, что папа не живет с нами больше?" или: "Ты веришь, Что только я не хотела больше с ним жить?" или совсем просто: "Иди сюда, я знаю, что ты несчастлив, но все образуется!", или еще лучше: "Иди сюда, расскажи, чем именно ты так обеспокоен!" Такими словами она могла бы снять у ребенка боль, сигнализировать ему свое понимание и предложить поговорить по поводу происходящего в нем самом. Но мать Якоба спросила: "Кто это сказал?" Этот вопрос содержит: "Ты не можешь сам верить в это, я тебе ничего не сделала!" и "Это должен быть какой-то клеветник, который использует тебя, чтобы нанести вред мне, и кто это может быть, если не твой отец и его семья!" Конечно, может быть, отец действительно сделал это или подобное замечание, например, для того чтобы защитить себя перед упреком, почему он ушел. Но примечательно, что мать не допускает возможности, что ее сын и в действительности сам может упрекнуть ее по поводу развода. Примечательно и то, что при всех вероятных возможностях реакции на упрек Якоба особенно привлекательной оказалась возможность поймать отца с поличным. В психоаналитически-педагогической практике мне постоянно приходится сталкиваться с фактом, как часто многие матери и отцы подсознательно как бы только ждут доказательства возможного настраивания детей против них со стороны разведенного супруга, что они, не задумываясь над тем, что речь может идти о самозащите ребенка или о (обычном) переплетении фантазии и реальности, тут же стремятся защитить свою версию о клевете и настраивании ребенка, как если бы они хотели, чтобы так оно и было. В беседах вскоре выясняется, что настраивание является не только (мучительной) проблемой, но и выполняет для этих родителей некоторые позитивные функции. Так, мать Якоба призналась, что столь великодушно принятое судом решение о посещениях с самого начала было для нее невыно-
250
симым, и она от этого очень страдала105. Теперь же в ее руках находится "педагогический аргумент", при помощи которого она, может быть, добьется ограничения посещений отца. В другом случае отец решил не мириться с тем, что воспитание его дочери было доверено матери. Точно так же, как и мать Якоба, он только ждал случая, когда сможет воспользоваться отрицательным влиянием матери на ребенка. Как только девочка начала бросать ему упреки по поводу его новой подруги, такое "влияние" было найдено: ребенок, должно быть, настроен против него матерью.
На этом примере и на примере Якоба мы замечаем дальнейшую функцию подобных обвинений: они помогают родителям снять с себя ответственность за ирритацию, смену настроений и агрессивность ребенка. Теория настраивания раскрывается с этой стороны как часть общей тенденции многих родителей отрицать боль и проблемы, которые приносит развод детям. Если я говорю о теории настраивания, то я не считаю, что этого никогда не бывает, что отец умышленно перед детьми не бывает пренебрежителен к матери, не обвиняет ее и наоборот. Конечно, это бывает, но, скорее, как исключение, чем как правило. И конечно, подобные замечания обременительны для детей и родители таким образом вселяют в них неуверенность и ввергают их в конфликт лояльности. Но только в редких случаях в этом бывает замешан только один из родителей. (Так, мать Якоба рассказывала мне, как "предметно" она беседует с мальчиком: "Ты еще поймешь, что люди не всегда говорят правду". Или, когда однажды Якоб утверждал, что папа любит его больше, чем мама: "Твой папа, мое дитя, вообще никого по-настоящему не любит, он только так думает". Ей не пришла в голову мысль, что она точно так же дисквалифицирует отца, как
105 О причинах, почему дни посещений для опекающих родителей являются столь мучительными, я буду еще говорить (напр. гл. 9.4).
251
тот ее, в чем она его и обвиняла.) Вместе с тем пренебрежение и обвинения подобного рода не являются единственными или важнейшими причинами послеразводных проблем детей, как и агрессивно-отклоняющие реакции по поводу посещений.
9.4. Любовь ребенка к разведенному супругу причиняет боль и вселяет страх
Я спросил мать Якоба, как она считает, что за интерес отцу настраивать ребенка против нее. Она ответила, что тот не может пережить, что она путем развода освободилась от его деспотизма, что он должен был оставить ей сына, которым так гордился, что он ее за это ненавидит и хочет "отбить" у нее ребенка. Так или приблизительно так интерпретируют почти все матери или отцы своих бывших партнеров, которых обвиняют в настраивании детей против них. Речь всегда идет об остатках чувства ненависти и желания мести, об отражении вины и потребности владеть ребенком одному или о страхе совсем потерять ребенка или его любовь. Эти интерпретации стоит оценить с двух сторон. Там, где у нас была возможность работать одновременно с двумя родителями, выяснилось, что хотя подобные интерпретации и были зачастую верными, но речь здесь шла не о сознательных позициях и стратегиях. Как и мать Якоба, эти родители вовсе и не знали о том, что это они в дурном свете выставляли своего бывшего супруга перед ребенком. Они считали, что уже смирились со своим разочарованием или, по крайней мере, что они не перекладывают его на детей. И они придерживались мнения, что ребенок должен любить обоих родителей. При помощи психоаналитической консультации они смогли вскоре вновь открыть в себе лишь поверхностное вытеснение чувства ненависти, обиды и вины' и признаться в желании одному владеть любовью ребенка (или в страхе его потерять). Далее, на интерпретацию матери Якоба стоит обратить внимание и 252