И Платон признает, что пребывающим бытием обладают только нормы; общие виды или формы сущего, постигаемые умом.
Таким образом, бытие Платон признает лишь за невидимым миром сверхчувственных, неизменных вечных идей. Ему противостоит изменчивая и преходящая сфера чувственных вещей (мир «становления»): здесь все только становится, непрерывно возникает и уничтожается, но никогда не «есть». «...Нужно отвратиться всей душой ото всего становящегося: тогда способность человека к познанию сможет выдержать созерцание бытия...».
Критикуя тех, кто «признает тела и бытие за одно и то же», Платон утверждает, что истинное бытие – «это некие умопостигаемые и бестелесные идеи», или эйдосы.
Идеи суть прообразы (прототипы) реальности, по которым сформированы предметы видимого мира. Эти идеи существуют объективно, т. е. независимо от нашего познания и мышления. Значит, они не возникают благодаря актам нашего сознания, но познаются им. Поэтому позицию Платона называют объективным идеализмом.
2. Реальность идеального (горнего) мира:
1. Мир идеала
Подлинное бытие существует вне этого мира, в мире идей. Идеи же являются совершенными, идеальными прообразами, или первообразами, всего, что дается нам в явлениях. Это вечные и неизменные сущности, которые существуют вне материального мира и не зависят от него; напротив, материальный мир им подчинен, поскольку идеи являются причиной всего, что в мире существует. Вещи лишь подобие и отражение идей.
Мысль Платона родилась из страстного протеста против дурной действительности; вырваться из тьмы в мир лучезарной Истины было для него вопросом жизни и смерти. В мучительном кризисе напряжение его духа достигло той крайней черты, где грубый покров вещей дает трещину и открывается достоверность высшего плана бытия. Конечным содержанием, предметом истинного знания, по Платону, является именно этот горний мир идеала, мир вечных норм.
2. Притча о пещере и узниках
Смысл своего учения Платон, нередко обращавшийся к образному «мифологическому» языку, передал в такой картине. – Люди как бы находятся в темной пещере, во всю длину которой тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что они не могут двинуться с места и видят только то, что у них перед глазами. А так как они обращены спиной к свету, то и видят лишь тени от предметов, попадающих между источником света, горящим в вышине, и их темной пещерой. Таков наш видимый мир. Люди, привязанные к чувственным представлениям, принимают тень за подлинную действительность, и, освободившись от оков, не сразу могут освоиться с мыслью, что есть высший, недоступный ощущениям мир, и только постепенно оказываются в состоянии познавать его.
Платон: «Разговаривая друг с другом, не будут ли узники принимать видимые тени за действительные вещи? И если в темнице, прямо против них, будет откликаться эхо, то не будут ли узники думать, что говорят проходящие тени? – Если бы кто-либо из этих узников был вдруг освобожден от оков, встал, начал поворачивать шею, ходить и смотреть вверх на свет, то – он почувствовал бы боль в глазах. Ослепленный ярким блеском огня, он не будет в состоянии взирать на те предметы, тени которых он видел. И если бы кто стал ему говорить, что прежде он видел лишь мнимые призраки, а теперь, обратившись к сущему и действительному, видит как следует, мог бы он узнавать проходящие предметы, и не считал ли бы он, что виденные прежде тени – истиннее, чем то, что он видит теперь? И если бы его продолжали тащить насильно по утесистому и крутому всходу к солнечному свету, – он бы страдал и досадовал на влекущего и, выйдя из подземелья, не мог бы даже видеть предметы, ибо свет солнечный был бы невыносим для него».
Понадобилась бы привычка для того, кто захотел бы созерцать горний мир. Сперва он может смотреть на тени, потом на отражение фигур в воде, наконец, на самые предметы; он все еще не может взирать на небо днем; и только ночью, при свете звезд и месяца, он приучается смотреть на него. Лишь после всего этого он научается смотреть на солнце, не на отражения его в воде или другом месте, а на солнце в самом себе, в его собственной области. И тогда лишь он заключит о нем, что оно управляет временами и летами, управляет всем видимым миром и есть, некоторым образом, причина всего, что он видел с товарищами, сидя в пещере.
Тогда он вспомнит свою прежнюю темницу, свою прежнюю жизнь и прежнюю мудрость... вспомнит своих товарищей по заключению. Он вспомнит о тех почестях и похвалах, какие тогда бывали, воздаваемы им друг от друга, и о наградах тому, кто наиболее быстро схватывал проходящие тени и внимательно замечал, что обыкновенно бывает прежде и после, и вместе, и отсюда наиболее искусно угадывал, что имеет явиться. И, вспомнив это, думаешь ли ты, что освобожденный пленник будет завидовать похвалам или судьбе тех, кто в этой тюрьме обладал наибольшим почетом? Не предпочтет ли он, как Ахилл в царстве теней у Гомера, провести жизнь в услужении у бедного землепашца, чем возвратиться к своему прежнему состоянию? – Так. Лучше принять всякие муки, чем жить, как там живут. – Но допустим, что освобожденный вновь возвращен в темницу, вновь повергнут во мрак после света солнечного.
Тогда, если он начнет указывать на прежние тени и спорить со всегдашними узниками, не возбудит ли он их смеха? Они скажут ему, что не следовало вовсе восходить кверху. А если бы кто явился развязать и возвести их, они убили бы того, если бы могли.
3. Утверждение реальности идеального мира
Утверждение Платоном реальности мира идеального, сверхчувственного – важнейшее дело Платона. Оно во многом определило пути развития европейской философии и богословия вплоть до наших дней. Рассматривая бытие как идеальное, бестелесное образование – идею, Платон выступает тем самым как родоначальник идеалистической линии в философии.
Учение о мире идей [смыслов] является центральным в философской системе Платона. Оно разрабатывалось им в течение всей жизни («Федон», «Федр», «Пир», «Парменид», «Тимей», «Государство» и др). Каких бы тем ни касался Платон, основное, что неизменно влекло его, – это существование вечной духовной Реальности. Учением об идеях Платону только удалось создать систему, которая, отправляясь от сократовской постановки вопроса, смогла заново осмыслить большую часть досократовской философии.
Многогранность платоновских идей:
У Платона «идеи» предстают как:
1) Образцы, эталоны, прообразы, – взирая на который Демиург творит мир вещей;
2) Причины или источник бытия вещей, их свойств и отношений;
3) Идеалы, цели, к которым может стремиться существующее;
4) Понятия, умопостигаемые начала, способные выступать как замыслы и сущности предметов.
3. Аргументация Платона:
Аристотель в своей метафизике приводит 3 следующих аргумента, которыми пользовался Платон для обоснования своего учения:
1. Доказательство бытия идей, отправляющееся от рассмотрения природы познания, открытой Сократом универсальности человеческих понятий;
2. То, что обще всем индивидам данного рода, то, что вообще отлично от всех этих частных, преходящих индивидов. Вещи могут быть подобными между собою, лишь, поскольку они причастны чему-то общему;
3. Всякая мысль направляется на известный предмет [интенция].
Мысль универсальна по природе и, следовательно, не может иметь конечным предметом частные преходящие вещи. Идеи суть пребывающие непротяженные субстанции, составляющие сущность всех вещей. Они суть причины их бытия и происхождения.
4. Сверхидея Блага:
1. Благо как высший идеал
Так как только идеям принадлежит истинное, полное бытие, то идеи – это те цели, те образцы, по которым создана вся природа. Ибо полнота бытия есть цель, к которой все стремится. Всякая сила стремится к полному своему проявлению, всякое существо, всякое семя – к полному своему развитию, к полной жизни. И потому каждое существо стремится, возможно, полнее воплотить, выразить свою идею.
Наблюдая развитие организмов, мы видим, как возникают в них родовые признаки; из семени является известное дерево, из семян, однородных у всех животных, возникают различные по виду и строению существа. Общие родовые идеи являются как бы планом (парадигмой), по которой развивается все существующее. Конец же и цель всего, всякого генезиса или развития, его предел есть полнота бытия, идеальная полнота, которая никогда не достигается окончательно, но желается всеми существами. Полнота бытия, эта верховная, конечная цель всего сущего, этот высший идеал – благо.
2. Проблема обеспечения связи идей
Столкнувшись с множественностью своих идей, Платон задается вопросом: как обеспечить их связь, единство самого мира идей? Не рассыпаются ли они на множество изолированных сущностей? – Чтобы решить этот вопрос, Платон обращается к понятию Единого, которое толкует, однако, иначе, чем его предшественники элеаты. Единое, – говорит Платон в диалоге «Парменид», – само не есть бытие, оно – выше бытия и составляет условие возможности бытия, т. е. идей. Единое, по Платону, выше всякого существования и всякой множественности, но без его объединяющей силы невозможны и сами идеи, ибо невозможна даже и множественность: ведь каждое из многих тоже есть нечто одно, а значит, оно тем самым причастно Единому.
Это Единое Платон отождествляет с высшим Благом, к которому все стремится и через это получает свое собственное бытие. Само же высшее Благо – по ту сторону всякого бытия и, следовательно, недоступно разуму, и о нем самом нельзя сказать ничего, кроме отрицаний, указывающих только, чем оно не является. У последователей Платона для обозначения Единого закрепился термин трансцендентное («то, что но ту сторону»).
Платоновский мир идей – умопостигаемый, внепространственный и вневременной, существующий вечно, неизменный. Он представляет собой сложную иерархически упорядоченную целостность, которую венчает, объединяет и завершает идея Блага. Все идеи причастны Благу, поэтому они – «благие».