Имелась основа и для нейтрализации негативизма рабочего движения в отношении объединения. Дело в том, что судьбы шахт Воркуты решались прежде всего в Москве, где распределялся государственный бюджет, рассматривались вопросы дотаций угольной промышленности. Для отдельных шахт вести переговоры напрямую с правительством или министерствами - нереально. Наиболее эффективная основа для такого рода переговоров и деловых отношений - это организованное в масштабах города рабочее движение и объединение всех или большинства шахт в одной организации, которая уже существовала в лице «Воркутаугля». Рабочее движение давило на правительство, выбивая дотации, а объединение могло их получать в солидные руки и распределять. Таким образом, политическая рациональность создавала основу для выживания объединения «Воркутауголь» и ослабления негативного отношения к нему рабочего движения города.
Первые итоги и переоценка ценностей
Хозяйственная самостоятельность шахт имела неоднозначные последствия. Шахты с хорошими геологическим условиями и относительно новым оборудованием извлекли из самостоятельности максимум. Они активно вышли на свободный рынок, в том числе и международный, вступили в очень выгодные на первых порах бартерные сделки.
Для шахт со средними геологическими и техническими условиями последствия были противоречивыми: с одной стороны, их работники, особенно высшее звено смогли получить немалые материальные блага прежде всего в виде бартерных товаров, но с другой, проводилась экономическая политика, рассчитанная на сиюминутные интересы, что закладывало под эти шахты мины замедленного действия.
Шахты старые, с исчерпываемыми геологическими ресурсами и устаревшим оборудованием, с самого начала ничего существенного не могли получить от самостоятельности. Более того, она явно была опасна для них. Их выживание как предприятий и экономические интересы их работников были связаны с сохранением объединения, которое перераспределяя ресурсы «по труду», могло как-то компенсировать негативные последствия различий в геологических условиях.
Становление российского рынка, установление более реального курса рубля и введение его внутренней конвертируемости сделали угольный бартер невыгодным. В этой точке экономические интересы шахт и их работников стали все более заметно расходиться с курсом на сохранение самостоятельности. Падение доходов шахт резко сужало круг лиц, получавших возможность что-то иметь с рыночных операций углем. Большинство трудовых коллективов, конечно, в этот круг уже не попадали. Тут начинается рост разочарования рабочего движения идеей независимости.
Дело не сводилось к падению доходов работников шахт. Многие шахты попали в результате политики их администраций (близорукой с точки зрения интересов шахт и своекорыстной с точки зрения интересов их руководства) в катастрофическое положение. Выбраться из долговой ямы самостоятельно они не имели никаких перспектив.
Таким образом, к концу 1993 г. матрица объективных экономических интересов большинства шахт Воркуты сложилась такими образом, что их реинтеграция в объединение стала одним из главных средств их спасения. Приход Юрий Лобеса, директора шахты «Воркутинская» на пост генерального директора объединения с условием принятия шахтами его программы реинтеграции был закономерным субъективным следствием изменившегося объективного положения.
Ю.Лобес согласился занять пост генерального директора объединения при условии, что шахты, Москва поддержат его курс на воссоздание объединения как централизованной региональной структуры. Руководители шахт и их профсоюзов поддержали его программу.
В первое время казалось, что она будет реализована быстро и без проблем. Летом 1994 г. в аппарате объединения можно было слышать утверждение, что отказ шахт от отдельных расчетных счетов, их глубокая реинтеграция - это дело нескольких недель. Наши сомнения и ссылки на возможность противодействия встречались скептическим улыбками: что возьмешь с дилетантов?
Однако процесс, набравший в начале разбег, как только решилась судьба тонущих шахт и встал вопрос о шахтах, способных худо ль бедно выживать, существенно замедлился. На пути реинтеграции встали объективные интересы ряда шахт и их коллективов. Так, самая перспективная шахта «Воргашорская» категорически выступила против всякой реинтеграции и сохранила свое положение самостоятельного акционерного общества. Менее категорично, но достаточно последовательно отстаивает свою автономию внутри объединения шахта “Октябрьская”.
Одним из рифов на пути к интеграции стала система премирования. Различия в уровне заработков - одно из следствий самостоятельности шахт, что постоянно подпитывало напряженность в городе: «У них платят во! А у нас...». Различия частично вытекали и из появившихся в годы самостийности разных положений о премировании. Поэтому одним из направлений реинтеграции шахт стал курс на унификацию систем заработной платы, премирования, выравнивание уровней зарплаты посредством их освобождения от факторов, не зависящих от труда коллективов.
Однако сделать это оказалось совсем не просто. Новая система премирования была быстро разработана, однако на пути ее внедрения встали профсоюзные комитеты ряда шахт, что вынудило уйти в оппозицию и территориальные профсоюзные органы. Перед руководством объединения встала дилемма: унифицировать положение о премировании посредством предоставления ряду коллективов условий, ведущих к росту зарплаты, или же лишение этих преимуществ тех, кто уже их имел. С точки зрения сиюминутных интересов работников всех шахт, приемлем был лишь первый вариант. Однако он противоречил курсу руководства объединения на выход из долговой ямы, на режим экономии. Переговоры между администрацией и профсоюзами зашли в тупик.
Однако, несмотря на рифы, процесс интеграции пошел. Жестокая экономическая ситуация, в которой оказалась угольная промышленность, толкала к прагматическому подходу. Ограничение активности шахтерского движения и спад его революционного романтизма дал больше простора менеджерам решать вопросы совершенствования управления без учета позиции профсоюзов, стачкомов, шахтеров. Да, и сами шахтеры, пройдя большую школу периода бури и натиска, разочаровались в романтических иллюзиях, ведших их на забастовки 1989-1991 гг. А среди них немалое место занимала вера в чудодейственную силу дезинтеграции, децентрализации и демократизации.
РАБОЧИЕ, РУКОВОДИТЕЛИ, ИТР И СЛУЖАЩИЕ
Динамика отчуждения
Предприятие состоит из целого ряда функциональных подразделений, различающихся содержанием выполняемых функций, объемом административной власти, материальным вознаграждением, условиями труда, перспективами восходящей социальной мобильности, престижем. Высшую позицию в этой функциональной иерархии по всем критериям занимает администрация. В стабильных условиях советского общества ей принадлежало безраздельное право выражать интересы всего трудового коллектива перед лицом вышестоящих инстанций, определять меру труда и вознаграждения всех подразделений и отдельных работников. С началом в 1989 г. шахтерского движения это право было поставлено под сомнение. Рабочие собрания, стачкомы, а затем и профкомы стали вторгаться в сферу компетенции администрации.
Шахтерский протест по сути своей был направлен против эксплуатации. “Мы пашем, а что получаем?” - часто звучало среди рабочих шахт. Естественно вставал и извечный вопрос: “Кто виноват?” Руководство КПСС во главе с М.Горбачевым в процессе перестройки этот ответ подсказало: в стране сверх меры раздут управленческий аппарат, который сильно бюрократизирован, неэффективен, является тормозом перестройки. Этот была попытка перевести недовольство с высших органов КПСС на местный аппарат управление, администрацию предприятий, сделав их козлами отпущения. С чем менеджеры, конечно, не могли согласиться.
На совещаниях хозяйственных руководителе и специалистов предприятий угольной отрасли Воркуты и Инты было обсуждено и принято обращение к Верховному Совету СССР, М.Горбачеву, Председателю Совета Министров СССР Н.И.Рыжкову:
«Мы, хозяйственные руководители, специалисты предприятий угольной промышленности и работники общественных организаций городов Воркута и Инта, являющиеся той частью системы управления промышленностью, называемой в официальных выступлениях руководителей государства и прессе «руководством на местах», считаем, что политика, проводимая в государстве по отношению к нам, во многом незаслуженно нас дискредитирует.
Ответственность и вину за прокатившиеся по стране волны народного неудовлетворения, сложившимися экономической, экологической и национальной ситуациями в стране печать, радио и телевидение с удивительной поспешностью и безапелляционностью возлагают на нас, вызывая обстановку враждебности и недоверия со стороны рабочего класса к специалистам и руководителям.
Подобные выводы следуют и из ваших выступлений, Михаил Сергеевич!
Со всей ответственностью мы заявляем, что нам в подавляющем большинстве своем выходцам из семей рабочих и крестьян, многим, начинавшим свой путь с рабочих профессий, нечего делить с рабочими. Будучи, как и они, неудовлетворенными ходом перестройки в стране, заявляем, что требования, которые предъявили трудящиеся наших городов в ходе прошедших забастовок, являются и нашими требованиями.
Мы не без основания считаем, что ответственность за крупные недоработки, допущение руководителями государства в практической реализации взятого курса на перестройку, сегодня во многом перекладывается на хозяйственных руководителей на местах.
Мы оказались под двойным прессом: диктатом сверху административно-командной системы, в лице центральных союзных ведомств, которая по отношению к угольщикам за время перестройки совершенно не изменилась, и новыми требованиями рабочего класса, которые в сегодняшних условиях в полной мере удовлетворить нашей экономике не под силу.