Теперь пора сопоставить «Анчар» с «Пророком».
Перекличка начинается с первых же строк: «В пустыне чахлой и скупой…» – «В пустыне мрачной…». Дальше «духовной жаждою томим…» – «Природа жаждущих степей…».
Томимый «духовной жаждою» герой влачится в мрачной пустыне. Порождённое «природой жаждущих степей» древо яда стоит в чахлой и скупой пустыне.
Подробному описанию в «Пророке» преображения плоти героя, сходного с умерщвлением, соответствует подробное описание смертоносных свойств анчара.
В результате преображения герой «Порока» с трепетом внимает всё мироздание. Результат действия анчара – трепет всей живой плоти, всего мироздания перед источником зла.
«Бога глас» оживляет лежавшего «как труп» героя и даёт ему новую жизнь. «Властный взгляд» царя даёт повеление, обрекающее живого человека стать трупом.
Бог посылает к человеку «шестикрылого серафима» – царь посылает к анчару раба. Серафим вырывает язык героя, извлекает «сердце трепетное» – раб извлекает из анчара отраву.
Герой «Пророка» по велению Бога должен двинуться из пустыни к людям, нести им глагол правды, – «бедный раб» по велению «непобедимого владыки» несёт из пустыни, предназначенную для соседей смертную смолу.
Посылая героя «Пророка» обходить моря и земли, Бог велит ему исполниться его волей; «владыка» рассылает в «чуждые пределы» стрелы, напитанные ядом.
Соответствия многочисленны, очевидны и имеют сквозной характер. В то же время некоторые из них – смещённые и как бы перепутанные. С героем «Пророка» соотносится то анчар, стоящий в пустыне, то раб, несущий вместо жгучего глагола правды смертную смолу, то опять анчар, из которого извлекается яд, подобно тому, как из будущего «пророка» извлекается сердце, то царь, то его стрелы. Раб соотносится то с серафимом, посланником Бога, то с героем «Пророка», то с теми же стрелами. Царь – то с Богом, то с распространяющим смерть анчаром. Линии то совпадают, то пересекаются, причём блуждание соответствий происходит и внутри «Анчара». Бедный раб дублирует облик дерева смерти: у того с ветвей ядовит стекает дождь», «яд каплет сквозь кору, к полудню растопясь от зною», – у этого, вернувшегося «к утру», «пот по бледному челу струился хладными ручьями». Но и господин похож на анчар: принеся смертную смолу, раб умирает у ног царя, царь напитывает им свои стрелы – и отрава словно повторяет свой путь от корней – ног – к ветвям – стрелам.
Одним словом, отношения между «Пророком» и «Анчаром» построены как отношения двух разных миров, из которых второй представляет собой сдвинутое, смещённое, смятое подобие первого.
Это прослеживается и в отношении фабул. В «Пророке» фабула развивается по восходящей: от «влачился» к «Восстань…», от «духовной жажды» к пророческому дару, от томления к призванию. Каждая последующая ступень сюжета выше предыдущей, всё завершается открытым финалом, устремлённым к высокой цели.
В «Анчаре» фабула замкнута. Финал – напитанные ядом стрелы – смыкается с началом – напоёнными ядом ветвями и корнями; действие царя есть повторение действий «природы», напоившей древо ядом: движение по кругу.
Отсюда и различие двух миров. Если в «Пророке» основное измерение вертикальное (Бог – серафим – герой), если мир «Пророка» объёмен, сферичен («пророк» – центр Вселенной, а вокруг него всё на своих местах: горнее и дольнее, «гад морских подводный ход» и «горний ангелов полёт» и так далее), то в «Анчаре» всё горизонтально. Имеются только физические вертикали: анчар стоит, «как грозный часовой» в плоской пустыне, по нему вниз стекает ядовитый дождь, вверху туча, но движение тоже горизонтально, как и у «вихря чёрного». Всё расположено на плоскости: древо смерти, «непобедимый владыка» и совершающий путь между ними раб. Иерархической разницы нет: древо и царь сходны по функции – оба сеют смерть. Иерархии нет нигде, это подчёркнуто: «Но человека человек…», зато есть земная субординация, ознаменованная физической вертикалью: «бедный раб» умирает «у ног непобедимого владыки». Это походит на строчки «Пророка»:
…Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань...
В «Пророке» то, что похоже на убийство, приводит к новой жизни и на «восставшего» возлагается послушание. В «Анчаре» опасное поручение приводит к новой смерти, и ценой гибели одного смерть («послушливые стрелы») распространяется дальше.
«Пророк» – это фабула жизни отсюда его открытый финал. Фабула «Анчара» замкнута, это фабула смерти. Объёмный, иерархически устроенный мир «Пророка» спроецирован в «Анчаре» на плоскость, образуя на ней, так называемый порочный круг.
ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ
Итак, какие же выводы можно сделать, проведя это небольшое исследование творчества Пушкина? Во-первых, это то, что Пушкин всю жизнь искал бога. Точнее, всю жизнь его интересовал вопрос, есть ли он, можно ли доказать его существование? Во-вторых, тот духовный кризис, в который попал Пушкин в 1826 году, несомненно изменил его мировоззрения, и наверняка заставил его пересмотреть своё мнение по ответу на данный вопрос.
Ещё с детства Пушкин наверняка задумывался над этим вопросом: с одной стороны в его голове сидели твёрдые убеждения его бабушки и няни в том, что бог есть, с другой стороны – мнения известных деятелей эпохи Просвещения, чьи книги хранились в отцовской библиотеке, о том, что бога нет.
Поэтому ему принадлежат слова «Ум ищет божества, а сердце не находит», поэтому Пушкину нужны были доказательства существования Творца. Не находя таких доказательств, Пушкин считал, что бога нет.
Но так продолжалось до 1826 года, когда у поэта начался сильный духовный кризис, который определяют четыре основных стихотворения этого периода: «Пророк», «Воспоминание», «Дар напрасный, дар случайный…», «Анчар». В этом кризисе родился поздний Пушкин с его новыми взглядами. Эти взгляды появились и относительно религии. Он поверил в существование бога и понял, что не всё, что нельзя доказать, не существует. Но прямого ответа на этот вопрос, верил ли в бога Пушкин, мы не можем найти в его произведениях. Можно приблизительно узнать мысли автора, исследовав его произведения, что и было мною сделано. Наверняка поэт не считал нужным заявлять в открытую о своей вере, т.к. считал эту тему глубоко личной.
И самое главное: религиозность Пушкина была глубокого свойства и не выходила откровенно наружу. И это говорит о степени глубины его веры. Пусть нет прямых доказательств наличия веры у Пушкина, но ведь нет и прямых доказательств его атеизма.
Поэтому вопрос о религиозности поэта ещё долго будет изучаться, ещё долго будут вестись споры на эту тему, а может быть, они не затихнут никогда.
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ МАТЕРИАЛЫ
Литература
1. Арнштейн М. Пушкин. Непричёсанная биография. М.: Муравей. 1999г.
2. Вересаев В. В. Загадочный Пушкин. М.: Республика. 1996 г.
3. Вересаев В. В. Пушкин в жизни. М.: Московский рабочий. 1984 г.
4. Непомнящий В. С. «Да ведают потомки православных». М.: Сестричество во имя преподобномученицы Великой княгини Елизаветы. 2001 г.
5. Пушкин А. С. / Составление и комментарии Бонди С. Стихотворения Александра Пушкина. М.: Детская литература. 1965 г.
6. Цявловская В. «Храни меня, мой талисман…». Прометей, т. 10. М.: Молодая Гвардия. 1975 г.
Электронные источники
7. Андреев И. М. А. С. Пушкин. Вэб-центр «Омега». www.wco.ru. 2004 г.
8. Лепахин В. «Отцы пустынники и жёны непорочны». Вэб-центр «Омега». www.wco.ru. 2004 г.
9. Эдельштейн М. Кокетничанье с безбоженькой. Научный атеизм. www.atheism.ru. 2004 г.
10. Эйдельман Н. Я. Урок истории — вся жизнь. Знание – сила. www.znanie-sila.ru. 2004 г.
[1] В качестве эпиграфа взят отзыв Пушкина об Евангелие, данный в электронной публикации В. Лепахина «Отцы пустынники и жёны непорочны…», размещённой на сайте www.wco.ru
[2] Непомнящий В. С.. «Да ведают потомки православных». М.: Сестричество во имя преподобномученицы Великой княгини Елизаветы. 2001 г.. С. 52
3 Непомнящий В. С.. «Да ведают потомки православных». М.: Сестричество во имя преподобномученицы Великой княгини Елизаветы. 2001 г.. С. 55 – 62.
[4] Непомнящий В. С.. «Да ведают потомки православных». М.: Сестричество во имя преподобномученицы Великой княгини Елизаветы. 2001г.. С. 40, 41.
[5] Там же. С. 48.
[6] Непомнящий В. С.. «Да ведают потомки православных». М.: Сестричество во имя преподобномученицы Великой княгини Елизаветы. 2001 г.. С. 48.
[7] Взято из Интернет-журнала «Знание - сила»
[8] Вересаев В. В.. Загадочный Пушкин. М.: Республика. 1996 г.. С. 122.
[9] В этом абзаце излагается личное мнение автора работы по поводу стихотворения «В часы забав иль праздной скуки…»
[10] На основе материала из следующих источников:
Цявловская В.. «Храни меня, мой талисман…». Прометей, т. 10. М.: Молодая гвардия. 1975 г. С. 25.
Эйдельман Н. Я.. Урок истории – вся жизнь. Знание – сила. www. znanie-sila.ru. 2004 г..
[11] Мнение автора работы по вопросу об атеистичности поэта.
[12] Эдельштейн М.. Кокетничанье с безбоженькой. научный атеизм. www.atheism.ru. 2004 г..
[13] Андреев М. И..А. С. Пушкин. Вэб-центр «Омега» www.wco.ru. 2004 г..
[14] Арнштейн Л. М.. Пушкин. Непричёсанная биография. М.: Муравей. 1999 г.. С. 67.
[15] Вересаев В. В.. Пушкин в жизни. М.: Московский рабочий. 1984 г.. С. 26.