9.8. Среди отраслей лидерами по полноте использования знаний и опыта, имеющихся у работников, выступают нефтегазовый комплекс, электроэнергетика и государственное управление, аутсайдерами – торговля, легкая и пищевая промышленность (Таблица 48).
9.9. Каковы возможные причины неэффективного использования человеческого капитала, о котором свидетельствуют представленные данные? Как уже упоминалось, они могут быть связаны как с его перенакоплением, так и с его недонакоплением, а также с его накоплением не в тех формах, какие реально востребованы экономикой. Данные РМЭЗ позволяют оценить степень распространенности этих структурных диспропорций в современной российской экономике. Обратимся сначала к рассогласованиям "по вертикали", возникающим при несовпадении между фактическими и требуемыми уровнями образования рабочей силы.
9.10. Можно ли утверждать, что российская экономика страдает от недоинвестирования или переинвестирования в человеческий капитал? Чтобы выяснить это, в анкету обследования РМЭЗ за 2008 г. был включен прямой вопрос о том, в какой мере выполняемая респондентами работа требует того образования, которое у них есть. На основании полученных ответов можно подсчитать, у какой части российских работников фактический уровень образования выше, а у какой ниже требуемого.
9.11. Как показывает Таблица 49, распределение респондентов РМЭЗ по уровням фактического образования не слишком сильно отклоняется от их распределения по уровням требуемого образования. В 2008 г. у 72% опрошенных фактическое образование совпадало с требуемым, у 22% оно было выше и у 6% ниже требуемого. В свете международных сопоставлений выявленные диспропорции предстают как достаточно умеренные. Так, на российском рынке труда практически отсутствуют случаи недоинвестирования в человеческий капитал. Но о случаях переинвестирования этого сказать нельзя. Примерно у каждого пятого российского работника человеческий капитал, полученный им через систему формального образования, оказывается избыточным, что является свидетельством перепроизводства рабочей силы с высокими уровнями образовательной подготовки.
9.12. Женщины чаще, чем мужчины, страдают от переинвестирования и реже – от недоинвестирования в образование. (Этот результат интуитивно ожидаем, если вспомнить, что по числу накопленных лет образования женщины заметно опережают мужчин.) Сельские жители отстают от городских (хотя и незначительно) как по доле работников с избыточным, так и по доле работников недостаточным образованием. В таком же положении частный сектор находится по отношению к государственному (Таблица 49).
9.13. Возраст практически никак не связан ни с перенакоплением, ни с недонакоплением человеческого капитала: во всех возрастных группах отклонения от "оптимума" оказываются примерно одинаковыми (Таблица 49). Единственное исключение – самая старшая группа 60-64 года, в которой случаи избыточного образования встречаются чаще, а недостаточного реже, чем в других возрастных группах. (Этот, на первый взгляд, парадоксальный результат, объясняется, с одной стороны, тем, что лица с высоким образованием чаще после достижения пенсионного возраста продолжают трудиться, а, с другой стороны, тем, что многим работающим пенсионерам приходится соглашаться на занятие значительно менее квалифицированных, чем ранее, рабочих мест.) Отсутствие видимой связи с возрастом позволяет предположить, что если в российской экономике и наблюдаются признаки переинвестирования в человеческий капитал, то их едва ли их следует связывать напрямую с резко возросшим спросом на высшее образование со стороны молодежи. Если бы это было так, то случаи переинвестирования были бы локализованы в когортах, вышедших на рынок труда в 1990-2000-е годы. Однако они, как показывает Таблица 49, практически в равное мере представлены во всех поколениях российских работников – как более молодых, так и более зрелых.
9.14. В то же время вероятность как переинвестирования, так и недоинвестирования в человеческий капитал оказываются тесно связаны с фактическими уровнями образования работников. Чем выше имеющееся у них образование, тем больше риск, что оно окажется избыточным, и тем меньше риск, что оно окажется недостаточным (Таблица 50). Так, среди тех, кто учился в вузе, полученное образование является избыточным у 28%, тогда как среди тех, кто не пошел дальше неполной средней школы, – только у 12%. И, наоборот: среди первых лишь 2% расценивают полученное образование как недостаточное, тогда как среди вторых – 11%. Хотя сами по себе подобные соотношения вполне ожидаемы, один из полученных результатов можно расценить как крайне тревожный: это – крайне высокая доля "сверхобразованных" выпускников вузов и ссузов, приближающаяся к отметке 30%. Самооценки респондентов РМЭЗ предполагают, что в настоящее время свыше четверти российских работников со средним и высшим профессиональным образованием не в состоянии найти работу, которая была бы адекватна полученной ими формальной подготовке.
9.15. Как и можно было бы предполагать, самые высокие показатели избыточности образования наблюдаются среди неквалифицированных рабочих, конторских служащих и торговых работников, а самые низкие – среди специалистов высшего уровня квалификации (Таблица 51). Нехватку образования чаще ощущают руководители (среди них об этом заявили 11%), а также конторские служащие и квалифицированные рабочие. Наиболее адекватной образовательной подготовкой (с точки зрения соответствия выполняемой работе) обладают специалисты высшего уровня квалификации, наименее адекватной – неквалифицированные рабочие. Среди первых фактический уровень образования соответствует требуемому у почти 90%, среди вторых – у менее чем половины.
9.16. Среди отраслей избыточное образование чаще всего отмечается у работников торговли, легкой и пищевой промышленности, а реже всего у работников, занятых в машиностроении и электроэнергетике (Таблица 52). На недостаточное образование также чаще всего жалуются работники, занятые в легкой и пищевой промышленности (наряду с занятыми в машиностроении и строительстве).
9.17. Обследование 2008 г. включало также более развернутый вопрос о том, профессиональное образование какого уровня, по мнению респондентов, необходимо иметь, чтобы успешно справляться с выполняемой ими работой. Предлагались пять возможных вариантов ответа: не нужно никакое специальное профессиональное образование; нужно ПТУ; нужен техникум; нужен вуз; нужна ученая степень. Использование этих оценок позволяет конкретизировать, а в чем-то и скорректировать выводы, которые были получены выше.
9.18. В качестве первого шага естественно задаться вопросом: как распределение российских работников по уровням требуемой профессиональной подготовки соотносится с их распределением по уровням фактически имеющейся у них профессиональной подготовки? Велики ли наблюдаемые отклонения и на каких ступенях образовательной шкалы они максимальны? Подобное сравнение приводит к достаточно парадоксальному, если не сказать удивительному, результату. Оказывается, что распределения по требуемым и фактическим уровням образования почти полностью совпадают (Рис. 26). Наблюдаемые отклонения невелики: отмечаются лишь признаки небольшого "недопроизводства" рабочей силы с начальным (-7 п.п.) и небольшого "перепроизводства" рабочей силы со средним (+5 п.п.) профессиональным образованием. Что касается высшего образования, то спрос на работников с вузовскими дипломами почти идеально совпадает с их предложением. Казалось бы, эти оценки свидетельствуют о в высшей степени эффективном взаимодействии между системой профессионального образования и рынком труда.
9.19. Впрочем, при учете гендерного фактора зазор между требуемой и фактической структурой профессионально образования работников становится шире (Рис. 27-28). Так, среди женщин обнаруживается явный избыток рабочей силы со средним профессиональным, а среди мужчин – явный дефицит рабочей силы с начальным профессиональным образованием. При этом среди женщин оказывается слишком мало, тогда как среди мужчин – слишком много работников, не получивших вообще никакой профессиональной подготовки. Можно сказать, что в российских условиях женщины чересчур активно, тогда как мужчины недостаточно активно стремятся к получению профессионального образования[2]. Однако и эти расхождения не настолько велики, чтобы говорить о существовании серьезных диспропорций в образовательной структуре российской рабочей силы.
9.20. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что сложившаяся ситуация лишь по видимости является равновесной. Группировка работников одновременно по уровням требуемой и по уровням фактической профессиональной подготовки показывает, что говорить о существовании такого равновесия нет ни малейших оснований. Результаты этой группировки отражены в Таблице 53. По главной диагонали этой таблицы располагаются подгруппы работников, у которых требуемое профессиональное образование совпадает с фактическим (для удобства восприятия они выделены полужирным шрифтом). Выше главной диагонали располагаются подгруппы с избыточной, а ниже – с недостаточной профессиональной подготовкой (у первых фактическое образование превышает требуемое, а у вторых, наоборот, требуемое превышает фактическое). Если просуммировать данные для этих трех категорий, то окажется, что фактическое профессиональное образование совпадает с требуемым лишь у 55% респондентов РМЭЗ, тогда как у 25% оно является избыточным и у 20% недостаточным. Таким образом, наличие массивного контингента "сверхобразованной" рабочей силы компенсируется наличием столь же массивного контингента "недообразованной" рабочей силы, что и создает иллюзию равновесной ситуации. Отсюда следует принципиально важный вывод: в российских условиях ключевой проблемой, по-видимому, является не столько перепроизводство или недопроизводство работников с теми или иными уровнями профессиональной полготовки, сколько структурные "перекосы" в их распределении по фактическим занятиям.