Неясно также, почему занятие бизнесом приравнивается к иждивенчеству.
V. ПОЛОЖЕНИЕ ЖИТЕЛЕЙ ЧЕЧНИ
В ДРУГИХ РЕГИОНАХ РОССИИ
Положение чеченцев в России за пределами Чеченской Республики описывалось в каждом из наших предыдущих докладов. За последние полтора года в нем не произошло никаких положительных изменений.
Из рассказанного в предыдущей главе видно, что ксенофобия по отношению к чеченцам укоренилась в сознании широких слоев российского общества.
Чеченцам все так же трудно снять квартиру, найти работу. Многие посетители Комитета «Гражданское содействие» признаются, что, снимая жилье, скрывают свою национальность. Они не решаются просить хозяев о регистрации, несмотря на то, что с ней сейчас нет тех проблем, которые были несколько лет назад. Российский гражданин может жить 90 дней без регистрации по месту пребывания в субъекте РФ, не являющемся его местом постоянного проживания.
Однако при этом чеченца, как правило, не принимают на работу, он не может получить полноценное медицинское обслуживание и социальное обеспечение. Чтобы не выдавать свое происхождение, нашим заявителям часто приходится приобретать фальшивую регистрацию не в том жилье, которое они арендуют. При этом постоянно остается риск разоблачения, увольнения с работы, лишения социальных льгот и медицинской помощи.
Приведем несколько примеров дискриминации и преследований, которым подвергаются жители Чечни в различных регионах и в разных ситуациях.
Перед каждым значимым событием правоохранительные органы проводят специальные превентивные акции по «обезвреживанию» мест, где живут чеченцы, а иногда и другие выходцы с Кавказа.
Корреспондент журнала «Власть» Муса Мурадов так описывает такую предвыборную акцию, которой подверглась его семья незадолго до выборов в Думу в декабре 2007 г.[28]:
«За несколько дней до выборов в мою квартиру позвонил по домофону милиционер. Удивленная беспричинным визитом, жена поинтересовалась у наших соседей по лестничной площадке, не вызывали ли они зачем-то милицию. Нет, не вызывали. Да и милиционер повторил:
– Я не к ним, а к вам, открывайте!
– А зачем к нам-то? Мы вас тоже не вызывали.
– В связи с предстоящими выборами мы переписываем жильцов отдельных квартир, – сообщил милиционер.
– Квартир, где живут выходцы с Северного Кавказа? – догадалась жена.
– Да, именно так, открывайте скорее, – жестко потребовал милиционер.
– Понимаете, мужа нет дома, я боюсь. Может, вы придете в следующий раз? – предложила жена, памятуя о моем наставлении не открывать дверь незнакомым людям, кем бы они ни представлялись.
Но милиционеру уже открыла консьержка, и, оказавшись на лестничной площадке, он вновь настоятельно потребовал открыть дверь в квартиру. Жена открыла.
Милиционер, представившись участковым, потребовал предъявить паспорта – жены, 18-летней дочери и свидетельство о рождении 3-летнего сына, который с интересом смотрел на первого, но, думаю, не последнего милиционера в своей жизни.
Переписав в блокнот данные документов, участковый приступил к допросу. Он спросил, есть ли в доме гости, и потребовал сообщить, собирается ли кто-то из наших родственников или знакомых посетить нас в ближайшее время: “Если кто приедет, то не забудьте немедленно сообщить нам!” Уходя, он поинтересовался у жены, не оставил ли я дома паспорт, но поняв, что задал глупый вопрос (какой кавказец в Москве без паспорта выходит из дому!), попросил передать мне, чтобы я зашел в отделение.
Я зашел в отделение – хотелось понять, как милиционеры будут объяснять свои действия. В опорном пункте милиции на улице Петрозаводской, 32 я нашел того самого милиционера, который приходил к нам. Как только я назвал фамилию и адрес, милиционер, представившись Константином Васильевичем, потребовал у меня паспорт.
– Зачем?
– Мы вас отрабатываем.
– Как отрабатываете? Что я сделал?
– Да ничего вы не сделали, давайте сюда паспорт, запишем куда надо ваши данные, и пойдете себе.
– А зачем вы отрабатываете меня, если я ничего не сделал? – мне действительно было любопытно, что он скажет.
– Мы вас отрабатываем в связи с предстоящими выборами.
– И как вы меня собираетесь отрабатывать?
– Будем отслеживать ваших гостей. Чтобы ничего такого не произошло, вам следует сообщать нам о своих гостях, я же об этом ясно объяснил вашей жене!
– Ко мне собирается приехать пятилетняя племянница – тоже сообщать?
– Пятилетняя? – задумался Константин Васильевич. – Пожалуй, не надо, но если кто постарше приедет, то обязательно!
– Вы считаете, что я и мои гости могут представлять угрозу выборам?
– Я ничего не считаю, начальство дало такую установку – перед выборами взять на контроль все квартиры, где живут чеченцы и другие выходцы с Северного Кавказа».
Муса Мурадов вспоминает, что три года назад, когда он временно регистрировался в снимаемом жилье, ему предложили заполнить специальную анкету, разработанную для чеченцев. Анкета состояла из пяти листов и содержала, в частности вопросы:
– В какую мечеть и сколько раз в неделю вы ходите?
– К какому тейпу вы принадлежите?
– Где живут и чем занимаются ваши родственники, а также родственники вашей жены?
Требовалось описать все имеющиеся на теле шрамы с указанием времени и обстоятельств, при которых они были получены. Предлагалось составить список проживающих в Москве знакомых, их адресов и телефонов.
«Я даже переспросил у милиционера: “Что, прямо всех перечислять? Их же много – сотни!” – “Всех”. Помню, первым я написал Сергея Ястржембского, а вторым – Владимира Путина, правда без мобильного телефона, – он, как известно, им не пользуется», – говорит Мурадов.
По словам Мусы Мурадова, он, известный журналист, использовал свои профессиональные навыки и обзвонил нескольких высоких милицейских чинов. Все они отрицали существование специальной «чеченской» анкеты. И – лгали, потому что чины пониже честно прислали образец такой анкеты в Комитет «Гражданское содействие», в доказательство того, что к нашей чеченской сотруднице не применялось никаких персональных мер давления.
«Никаких специальных указаний по представителям отдельных наций участковые не получали, это все самодеятельность. Перед милицией поставлена задача всеми мерами обеспечить безопасность на избирательных участках. Ни в чем таком мы конкретно чеченцев не подозреваем, успокойтесь», – сказали ему и на этот раз.
Муса Мурадов решил на выборы не ходить. Вероятно, после принятых мер охраны государства от его семьи он перестал чувствовать себя гражданином РФ.
Из небольшого города Солнечногорска в Комитет «Гражданское содействие» летом 2008 г. позвонили строители, жители села Гойское Чеченской Республики. В Солнечногорске около полутора десятков чеченцев работали на строительстве двенадцатиэтажного дома. Этот промысел был очень популярен среди чеченцев в советское время – чеченские сезонные строительные бригады рассыпались по всему Союзу. Целые поселки и города построены их руками.
Большинство солнечногорских строителей были профессионалами, двое – бывшими сотрудниками милиции. Никакого отношения к незаконным вооруженным формированиям они не имели. Более того, почти всех их хорошо знает адвокат Докка Ицлаев – руководитель представительства ПЦ «Мемориал» в Урус-Мартане, проживающий в Гойском.
Строители, как обычно бывает, жили в вагончиках около стройки и были счастливы тем, что нашли работу, которой в трудоизбыточной Чечне найти не смогли.
Однако, по словам звонивших, строители попали под постоянное и пристальное внимание сотрудников милиции Солнечногорска. Как только кто-то из них рискнет выйти в магазин, расположенный рядом со стройкой, то немедленно оказывается в руках бдительных стражей порядка. Покупка продуктов превратилась для строителей в большую проблему. Вместо магазина они попадают в РОВД, где им объясняют, что «все чеченцы – террористы, работать им в Солнечногорске не дадут; а если они не уберутся в Чечню, то будут посажены в тюрьму – дело для этого найдется».
На строительстве работают нелегальные мигранты, но их милиция только обирает, а чеченцам постоянно угрожает уголовным преследованием. В день, когда строители звонили председателю «Гражданского содействия» Светлане Ганнушкиной, нескольких из них задержали без всякого основания и не выпускали двое суток. Ганнушкина обратилась к дежурному по Московской области, который навел справки и сообщил, что сотрудники милиции намерены получить санкцию суда на административный арест чеченцев за отсутствие регистрации. Разрешенный срок содержания под стражей – 48 часов – истекал в воскресенье. Дежурного судьи не оказалось на месте, поэтому после долгих препирательств: является ли отсутствие судьи достаточным основанием для продления содержания граждан под стражей вопреки части 2 ст.22 Конституции РФ – сотрудники милиции были вынуждены выпустить задержанных на свободу.
Освобожденные строители позвонили Ганнушкиной, чтобы сказать слова благодарности. Они задали ей вопрос: «Как же так: нелегалов не трогают, а нас выживают со стройки? Мы граждане России или нет?». Этот вопрос остается без ответа.
Сотрудник пермского пункта Сети «Миграция и Право» ПЦ «Мемориал» Борис Поносов в своем годовом отчете рассказал о зачистке, которую устроили сотрудники ОМОН по чеченскому образцу в селе Большая Соснова летом 2007 г.
В этом селе компактно проживали сезонные рабочие из Чеченской Республики. 31 июля в 6 час. 30 мин. утра в помещение, где ночевали рабочие, ворвались вооруженные люди в масках и формах без опознавательных знаков. Не представляясь, они потребовали, чтобы рабочие быстро оделись. Для ускорения процесса пришельцы нецензурно ругались, били рабочих ногами, кулаками и прикладами автоматов. Не дав полностью одеться, они посадили чеченцев в машины и отвезли на базу бывшего лесхоза, по адресу: Набережная, 58. Всех чеченцев поставили лицом к стене и более трех часов, ничего не объясняя, продержали в стоячем положении, не забывая периодически подходить к ним, чтобы нецензурно выругать, оскорбить или ударить. На все вопросы: за что задержали? почему поставили к стене? и кто вы такие? – били, ругались и отвечали: не ваше дело! Случайно попавшихся в облаву русских и лиц других национальностей отпускали. А около 10 час. утра после проверки документов, так и не объяснив свои действия, чеченцев тоже отпустили. Действия силовых структур носили явно дискриминационный характер по преследованию и унижению лиц чеченской национальности.