— А что такое другие две точки, дон Хуан?
Он взглянул на меня и улыбнулся.
— Ты намного сильнее теперь, чем был тогда, когда мы впервые говорили об этой диаграмме, но ты еще недостаточно силен, чтобы знать все восемь точек. Когда-нибудь Хенаро покажет тебе две другие.
— Каждый человек имеет эти восемь точек, или только маги?
— Мы можем сказать, что каждый из нас приносит в мир восемь точек. Две из них — разум и разговор, известны каждому. Ощущение — всегда смутно, как бы оно ни было знакомо. Но только в мире магов полностью знакомишься со сновидением, видением и волей. И, наконец, на краю этого мира встречаешься с другими двумя. Восемь точек дают целостность самого себя.
Он показал мне на диаграмме, что в сущности все точки могут соединяться одна с другой косвенно.
Я опять спросил его о двух загадочных оставшихся точках. От ощущения, сновидения и видения, и намного более далеки от разговора и разума. Он ткнул пальцем, указывая, что они изолированы от всех остальных и одна от другой.
— Эти две точки никогда не бывают доступны разговору или разуму. Только воля может иметь с ними дела. Разум настолько удален от них, что совершенно бесполезно пытаться осмыслить их. Это одна из труднейших задач для понимания. В конце концов силой разума является все осмысливать.
Я спросил его, соответствуют ли восемь точек участкам человеческого существа или определенным органам.
— Соответствуют, — ответил он сухо и стер диаграмму.
Он коснулся моей головы и сказал, что это центр разума и разговора. Конец моей грудины был центром ощущения. Район ниже пупка был волей. Сновидение было с правой стороны против ребер. Видение — с левой. Он сказал, что иногда у некоторых воинов и сновидение и видение были с правой стороны.
— А где остальные две точки? — спросил я.
Он дал мне совершенно неудобоваримый ответ и расхохотался.
— Ты очень хитрый, — сказал он. — ты думаешь, что я сонный старый козел, не так ли?
Я объяснил ему, что мои вопросы создали свою собственную инерцию.
— Не пытайся спешить, — сказал он. — в соответствующее время ты будешь это знать, и тогда ты будешь сам по себе.
— Ты хочешь сказать, что я больше тебя не увижу, дон Хуан?
— Никогда, — сказал он. — Хенаро и я будем тогда тем, чем мы всегда были — пылью на дороге.
Я ощутил толчок у себя в животе.
— О чем ты говоришь, дон Хуан?
— Я говорю о том, что все мы неизмеримые существа — светящиеся и безграничные. Ты, Хенаро и я связаны вместе целью, которая не является нашим решением.
— О какой цели ты говоришь?
— Об учении пути воина. Ты не можешь уйти с него, но точно так же не можем и мы. До тех пор, пока наше достижение впереди, ты будешь находить меня или Хенаро. Но когда оно будет выполнено, ты полетишь свободно и никому неизвестно, куда сила твоей жизни понесет тебя.
— Что в этом делает дон Хенаро?
— Пока что этот предмет не для тебя, — сказал он. — сегодня я должен углубить тот коготок, который вонзил в тебя Хенаро — тот факт, что мы есть светящиеся существа. Мы — восприниматели. Мы — осознание. Мы — не предметы, мы не имеем твердости, мы безграничны. Мир предметов и твердости — это только способ сделать легким наш проход по земле. Это только описание, которое мы создали, чтобы оно помогало нам. Мы, или вернее наш разум забывает, что описание это только описание и таким образом мы заключаем целостность нас самих в заколдованный круг, из которого мы редко вырываемся в течение нашей жизни.
В данный момент, например, ты занят тем, что вытаскиваешь себя из клещей разума. Для тебя является невероятным и немыслимым то, что Хенаро вдруг появляется на краю чапараля, и тем не менее ты не можешь отрицать то, что был свидетелем этого. Ты воспринял это событие как таковое.
Дон Хуан усмехнулся. Он тщательно нарисовал другую диаграмму на пепле и накрыл ее своей шляпой прежде, чем я успел ее скопировать.
— Мы — восприниматели, — продолжал он, — хотя тот мир, который мы воспринимаем является иллюзией. Он был создан описанием, которое рассказывалось нам с момента нашего рождения.
Мы — светящиеся существа — рождены с двумя кольцами силы. Но мы пользуемся только одним, чтобы создавать мир. Это кольцо, которое прицепляется очень скоро после рождения, есть разум и его компаньон — разговор. Они сотрудничают друг с другом и создают мир.
Поэтому, по существу, тот мир, который твой разум хочет поддерживать, является миром, созданным описанием и его догматическими и нерушимыми законами, которые разум выучивается принимать и защищать.
Секрет светящихся существ состоит в том, что у них есть другое кольцо силы, которым они никогда не пользуются — воля. Трюк мага это тот же самый трюк среднего человека. Оба имеют описание. Один — средний человек, поддерживает его своим разумом. Другой — маг — своей волей. Оба описания имеют свои законы, и эти законы объективны. Но преимуществом мага является то, что воля более захватывающа, чем разум. Предложение, которое я хочу сделать в данный момент состоит в том, чтобы с этого времени ты позволил себе воспринимать, поддерживать описание твоим разумом или твоей волей. Чувствую, что это единственный способ для тебя использовать свой повседневный мир как вызов и средство накопить достаточно личной силы, чтобы получить целостность самого себя.
Может быть в следующий раз, когда ты приедешь, у тебя будет ее достаточно. Во всяком случае, жди до тех пор, пока не почувствуешь, что внутренний голос говорит тебе делать так. Если ты приедешь в любом другом духе, то это будет тратой времени и опасностью для тебя.
Я заметил, что если я должен ждать такого внутреннего голоса, то я никогда не увижу его вновь.
— Ты бы удивился тому, насколько хорошо можно действовать, когда тебя припрут к стене — сказал он.
Он поднялся и поднял охапку дров. Несколько сухих палок он положил на глиняную печь. Пламя отбрасывало на землю желтоватые отблески. Затем он потушил лампу и сел на корточки перед своей шляпой, которая накрывала тот рисунок, что он сделал на пепле.
Он скомандовал мне сесть спокойно, выключить свой внутренний диалог и удерживать мои глаза на его шляпе. Несколько секунд я боролся с собой, а затем почувствовал ощущение парения или падения со скалы. Казалось, меня ничего не поддерживало, или я как бы не сидел вообще, или не имел тела.
Дон Хуан поднял свою шляпу. Под ней были спирали пепла. Я смотрел на них, не думая. Я видел, что спирали двигаются и ощущал их в своем животе. Пепел, казалось, собирался в груду, затем он взметнулся, развеялся и внезапно дон Хуан оказался сидящим передо мной.
Это зрелище мгновенно вернуло мой внутренний диалог. Я подумал, что должно быть заснул. Я начал прерывисто дышать и попытался открыть глаза, но мои глаза были открыты.
Я слышал, как дон Хуан говорит мне встать и подвигаться. Я вскочил и побежал на веранду. Дон Хуан и дон Хенаро побежали за мной. Дон Хуан принес свою лампу. Я не мог перевести дыхание. Я попытался успокоиться так, как я это делал раньше, выполняя бег на месте и обратясь лицом к западу. Я поднял руки и начал дышать. Дон Хуан подошел ко мне сбоку и сказал, что эти движения делаются только в сумерках. Дон Хенаро закричал, что для меня это сумерки, и они оба начали смеяться. Дон Хенаро побежал к кустам, а затем прыгнул обратно на веранду, как если бы он был привязан к огромной резиновой ленте, которая растянулась, а затем дернула его обратно. Он повторил это движение три-четыре раза, а затем подошел ко мне. Дон Хуан смотрел на меня пристально, хихикая как ребенок.
Они обменялись незаметными взглядами. Дон Хуан громким голосом сказал дону Хенаро, что мой разум опасен и что он может убить меня, если он не усмирен.
— Бога ради! — воскликнул дон Хенаро ревущим голосом. — убери его разум!
Они подпрыгивали и смеялись как два ребенка. Дон Хуан усадил меня под лампой и вручил мне мой блокнот.
— Сегодня мы действительно дурачим тебя — сказал он заговорщицким тоном. — не бойся, Хенаро прятался под моей шляпой.
Если ты пересматриваешь классические взгляды на традиционные вопросы, строишь принципиально новую научную теорию или просто выдвигаешь принципиально новую идею, первое что ты сделаешь, если действительно веришь в это и принимаешь ответственность за этот новый взгляд – поставишь эксперимент над самим собой.
Вышеописанная концепция рефлексивности, чтобы не быть голословной, должна также пройти экспериментальную проверку на практике.
Именно результаты этого эксперимента являются для меня доказательствами описанного выше. Вообще, для человека ничто не будет являться доказательством, кроме увиденного, прочувствованного в своем личном опыте. Но чтобы собрать эти доказательства, необходимо решится на эксперимент. До тех пор, пока ты не осуществишь его, и не увидишь проявление иррациональных энергий самостоятельно – сомнение и недоверие сохранятся.
Основания научного эксперимента
Традиционный научный эксперимент есть объективная проверка уже сформированной теории, или хотя бы ее некоторых частей. Чтобы провести его, сперва должна быть сформирована гипотеза, затем осуществлены некоторые действия в отношении исследуемой системы, в результате которых должны быть зафиксированы объективные результаты о поведении системы – научные факты, не противоречащие гипотезе, то есть те, которые теория прогнозировала максимально достоверно. Только в таком случае теория становится признаваемой.
Но в случае научного познания самого себя процесс проведения эксперимента совершенно другой. Научная гипотеза – это всегда есть положение, выдвигаемое из «ума», то есть основанное на имеющемся опыте. Экспериментальные действия в отношении исследуемой системы это проявление энергетического импульса, который своим проявлением создает новый опыт, тем самым прежний опыт делает недостаточным. Таким образом, энергетический импульс всегда опровергает (корректирует) в ходе эксперимента выдвинутую научную гипотезу!