Теперь внутри этого деревянного стержня могут развиваться личинки. Насекомое всегда оставляет около личинки запас корма. Сперва личинка съедает корм, приготовленный для нее и зреет. Потом приходит время, когда насекомое окукливается и превращается в летающую пчелку, которая готова к вылету. Итак, личинка развивается здесь, внутри, и через некоторое время может вылететь. Когда приходит время и личинка созревает, она окукливается и становится насекомым и уже как зрелое насекомое может вылететь наружу через этот ход. Благодаря сноровке пчелы-древогнезда через этот пробуренный ход созревшее насекомое может вылететь наружу. Прекрасно. Но второе насекомое находится здесь и оно моложе первого, третье находится еще выше и оно еще моложе, и, так как пчела-мать должна была сделать эту камеру, у верхних животных нет бокового выхода, через который они могли бы выйти наружу. Эта история могла бы принять фатальный характер и привести к гибели верхних животных. Но пчела-мать не допускает такого хода событий, она откладывает яйцо так, что когда младшая личинка созревает и должна выползать, она находит то отверстие, которое я вам показывал: она проникает в него и выползает. Третье животное проникает через две дырки и выползает. Благодаря тому, что каждое из последующих животных созревает немного позднее, ему не мешают выползать животные, развившиеся ранее. Они идут не вместе, более ранние уже вылетели.
Вы видите, все гнездо устроено так разумно, что можно только удивляться этому. Когда люди сегодня в своих механизмах подражают чему-то, то это по большей части имитация вещей, подобных вышеуказанным, причем исполнение гораздо менее искусно. То, что существует в природе, создано в высшей степени разумно, так что можно сказать: тут, внутри, повсюду присутствует разум, настоящий разум. Можно было бы приводить сотни и тысячи примеров проявления разума в постройках насекомых и в приемах их работы. Только подумайте, насколько разумно то, о чем я недавно рассказывал вам в связи с хозяйственными муравьями, которые закладывают целую ферму и делают это необычайно разумно.
Но рассматривая этих насекомых — пчел, ос и муравьев, — мы касались и других предметов. Я говорил вам, что у всех животных этих групп есть ядовитые вещества, и эти ядовитые вещества, находящиеся в этих животных, являются в то же самое время — только в правильной дозировке — отличными лекарственными препаратами. Пчелиный яд — отличное лекарственное средство. Осиный яд — отличное лекарственное средство. И муравьиная кислота, выделяемая муравьями — тоже очень хорошее лекарственное средство. Но я уже отмечал следующее: имеется в виду та муравьиная кислота, которую мы получаем из муравейника, собирая и отжимая муравьев. Так что эту муравьиную кислоту муравьи содержат в себе: отжимая муравьев, мы получаем ее. Эта муравьиная кислота находится преимущественно в муравьях. Но вы были бы весьма удивлены, узнав, сколько муравьиной кислоты находится в этом зале. Вы бы сказали: но где же тут муравьиные кучи, здесь в углах ничего нет. Господа, поскольку вы сидите здесь, вы сами представляете собой подобие муравьиной кучи! Ведь везде в ваших членах тела, мускулах, во всех ваших тканях, тканях сердца, тканях легких, тканях печени и селезенки содержится муравьиная кислота, хотя и не в такой высокой концентрации, как в муравьиной куче. Но все же вы в целом наполнены муравьиной кислотой, совсем наполнены. Это, видите ли, нечто в высшей степени примечательное.
Откуда же берется в нашем теле муравьиная кислота? Если у человека ее недостаточно, то об этом следует знать. Если человек болен — а люди в большинстве своем немного больны, — то он может иметь сотню болезней с одинаковыми внешними симптомами. Надо знать, чего ему, собственно, не хватает; то, что он бледен или не может есть, — это лишь внешнее. Надо найти, чего ему не хватает. У иного человека может оказаться так, что в его организме недостаточно муравьиной кислоты, он продуцирует слишком мало муравьиной кислоты. Точно так же, как муравейник производит муравьиную кислоту, в человеческом теле, во всех его членах, особенно в селезенке, тоже должна достаточно сильно вырабатываться муравьиная кислота. Если же человек продуцирует слишком мало муравьиной кислоты, то надо назначить ему такой препарат, такое лекарство, которое бы внешним образом помогло ему продуцировать достаточное количество муравьиной кислоты.
Надо наблюдать, что происходит с человеком, у которого слишком мало муравьиной кислоты. Но такие наблюдения можно проводить только тогда, когда те, кто их осуществляют, хорошо знают человека. Надо составить себе представление о том, что происходит в душе человека, у которого сперва было достаточно муравьиной кислоты, а затем стало слишком мало. Это очень показательно. Такой человек сам правильно расскажет о своей болезни, если вы будете расспрашивать его правильным образом. Допустим, вы имеете дело с человеком, который, при правильных наводящих вопросах, скажет вам: «Ах, черт возьми, несколько месяцев тому назад мне все хорошо удавалось, я мог придумать все, что угодно. Теперь все прекратилось. Больше ничего не получается. Если я задумываюсь над чем-то, ничего не выходит». Господа, часто это может служить более важным показателем, чем все то, что могут дать внешние исследования, которые сегодня, само собой разумеется, тоже надо делать. Но вы могли бы сегодня исследовать мочу на белок, на гнойные выделения, на сахар и так далее, и вы получили бы, конечно, интересные результаты; но при известных обстоятельствах может оказаться гораздо важнее, если человек просто расскажет то, что я только что описал вам. Конечно, если он расскажет это вам, надо будет исследовать и другие вещи, но в этом случае вы можете сделать вывод: в последнее время в собственном организме человека стало слишком мало муравьиной кислоты.
Тут кто-нибудь, мыслящий чисто внешне, мог бы сказать: у человека слишком мало муравьиной кислоты. Я наловлю муравьев, или добуду ее иным образом, и дам ему эту муравьиную кислоту в соответствующей дозе. Вы могли бы это делать долгое время, но пациент придет к вам и скажет: мне это совсем не помогает. В чем же тут дело? Ему действительно она не помогла. Все верно: у него было слишком мало муравьиной кислоты; вы давали ему муравьиную кислоту, но без пользы, она оказалась бесполезной. В чем тут дело?
Видите ли, проводя дальнейшее исследование, вы установите: одному человеку муравьиная кислота не помогает, но другому она помогает постоянно. Постепенно вы заметите разницу. У тех людей, которым помогает муравьиная кислота, может быть обнаружено слизистое перерождение легких. Утех, которым муравьиная кислота не помогает, обнаруживается слизистое перерождение печени, почек или селезенки. Все это очень специфическая история. Может быть большое различие в случае, если недостаток муравьиной кислоты испытывают легкие, и в случае, если недостаток муравьиной кислоты испытывает печень. Разница в том, что лечение легких можно начинать с использования самой муравьиной кислоты, находящейся в муравейнике. А в случае печени начинать с муравьиной кислоты не следует.
Теперь речь пройдет о другом, господа! Если вы заметили, что у человека не все в порядке с печенью или с кишечником, и ему не помогает муравьиная кислота, несмотря на то, что у него ее слишком мало, вы должны давать ему щавелевую кислоту. Это означает, что вам надо взять обычную кислицу (Oxalis acetocella) или клевер, произрастающий на пашне (Trifolium — примеч. перев.), получить из них кислоту и давать ему. Итак, вы видите: | к человеку с больными легкими надо давать муравьиную кислоту; тому, у кого не в порядке печень или кишечник, надо давать щавелевую кислоту. Особенность здесь состоит в том, что человек, которому вы даете щавелевую кислоту, через некоторое время после того, как вы ему ее дали, в себе самом произведет из этой щавелевой кислоты муравьиную кислоту! Дело не только в том, чтобы вводить в человека какое-нибудь вещество, но надо знать, что сам организм может сделать самостоятельно. Если вы даете ему муравьиную кислоту, организм говорит так: это мне не надо, я хочу поработать сам, — мы же дали ему муравьиную кислоту — с ней я уже ничего не могу сделать, я не могу поднять ее в легкие. То, что вы даете, поступает в желудок. Наконец, все это переходит в кишечник. Поскольку человеческое тело хочет поработать само, оно говорит со своей стороны: что это мне дают? Мне надо не только создавать муравьиную кислоту, но мне еще приходится и ту муравьиную кислоту, которую мне дали, доставлять из желудка в легкие. Я этого не могу сделать. Тело хочет щавелевую кислоту; из нее оно делает муравьиную кислоту.
Жизнь, господа, это работа, а не вещество само по себе: самое важное — знать, что жизнь не есть поедание капусты и свеклы, нет, жизнь состоит в том, что делает тело, когда в него поступают вещества, содержащиеся в капусте и свекле. Но, во всяком случае, тело не должно из находящейся в нем капусты вновь формировать и вздорным образом выводить наружу ту же капусту (идиома, означающая: из вздора, что внутри, нести чепуху вовне — примеч. перев.). Однако в основе современной цивилизации лежит именно это.
Отсюда вы видите, какие замечательные отношения установлены в природе. Повсюду есть растения. Клевер надо характеризовать в особенности. Щавелевая кислота находится во всех растениях, но в кислице и клевере ее больше, поэтому она и названа так (по-немецки щавелевая кислота буквально называется «клеверная кислота», Kleesaure — примеч. перев.). Однако так же, как муравьиная кислота находится повсюду в природе и в человеческом теле, так и щавелевая кислота находится повсюду — ив природе, и в человеческом теле.