Недели за две до судебного разбирательства Пален, видимо, предчувствуя недоброе, засуетился. Он пригласил к себе А. Ф. Кони и задал ему вопрос: "Можете ли вы, Анатолий Федорович, ручаться за обвинительный приговор над Засулич?" В ответ министру пришлось выслушать разъяснение элементарных понятий уголовного процесса: во-первых, судья не может наперед высказаться о виновности, не рассмотрев всех обстоятельств дела в судебном следствии; во-вторых, решение о виновности принимается коллегиально, и мнение одного не решает вопрос, а главное - это решение принимают присяжные без участия председателя и о его ручательстве за их решения не может быть и речи.
А вскоре обнаружились трудности и с постановкой государственного обвинения. Интересы Веры Засулич взялся представлять присяжный поверенный П. А. Александров, один из лучших адвокатов в политических процессах, принципиальный, бесстрашный, отлично владеющий всем арсеналом средств защиты. Прокурор Судебной палаты Лопухин первоначально решил противопоставить ему уже упоминавшегося товарища окружного прокурора В. И. Жуковского, сильного и опытного обвинителя. Но тот уклонился, ссылаясь на то, что дело Засулич имеет политический характер, и, защищая ее, он поставит в трудное и неприятное положение своего брата, эмигранта, живущего в Женеве. Второй кандидатурой в государственные обвинители оказался С. А. Андреевский, по отзыву А. Ф. Кони, тоже выдающийся своей даровитостью. Андреевский спросил Лопухина, может ли он в суде признать действия Трепова неправильными. Получив отрицательный ответ, С. А. Андреевский сказал: "В таком случае я вынужден отказаться от обвинения Засулич, так как не могу громить ее и умалчивать о действиях Трепова. Слово осуждения, сказанное противозаконному действию Трепова с прокурорской трибуны, облегчит задачу обвинения Засулич и придаст ему то свойство беспристрастия, которое составляет его настоящую силу..." *(29) А. Ф. Кони имел основания гордиться С. А. Андреевским, своим учеником, последователем, другом еще со времени службы в Харькове. Но самому С. А. Андреевскому, как и В. И. Жуковскому, отказ от участия в деле Засулич даром не прошел. Оба были вынуждены оставить государственную службу. Вскоре, впрочем, тот и другой заняли достойное место в адвокатуре.
Государственным обвинителем по делу В. Засулич был назначен болезненно самолюбивый, но бесцветный товарищ окружного прокурора К. И. Кессель. Это тоже не сулило удачи обвинению.
Утром 31 марта 1878 г. началось судебное разбирательство. И сразу же появились обстоятельства, не благоприятствующие обвинению. Так, Трепов, столь склонный советоваться с Паленом, уклонился от явки в суд под предлогом болезненного состояния, якобы препятствующего даче показаний даже в домашних условиях. Между тем было известно, что он возобновил исполнение обязанностей градоначальника и каждый день катался по городу в открытом экипаже.
Из III Отделения - штаба жандармерии, сообщили, что свидетели защиты Куприянов и Волховский, очевидцы бесчинств Трепова и его подчиненных в доме предварительного заключения, не будут доставлены из Петропавловской крепости якобы в силу каких-то "существующих особых правил". Защитник П. А. Александров по этому поводу напомнил суду, что в недавнем процессе Нечаева тот же Волховский и другие заключенные были доставлены в суд в качестве свидетелей, и никакие правила этому не препятствовали. Прокурор же высказался за возможность рассматривать дело в отсутствии неявившегося Трепова и недоставленных свидетелей. У присяжных заседателей это могло создать впечатление, что власти пренебрегают ими, пытаются что-то от них скрыть, что Трепов даже в качестве потерпевшего боится предстать перед судом.
При формировании коллегии присяжных для данного дела П. А. Александров мудро использовал право отвода. Из явившихся по вызову двадцати девяти присяжных он отвел одиннадцать, представлявших наиболее консервативный слой городского населения - купечество. В результате в состав присяжных попали только один купец и наряду с ним студент, художник, неслужащий дворянин и восемь мелких чиновников. Видимо, П. А. Александров учел, что из их семей вышло немало молодых людей, подвергшихся политическим репрессиям, и на сочувствие этих присяжных можно рассчитывать. Были также основания полагать, что мелкие чиновники не останутся безразличны к эмоциям высших сановников, настроенных против Трепова.
В судебном следствии несложные обстоятельства ранения Трепова были вполне выяснены в допросах очевидцев председателем суда и товарищем прокурора. Защитник же П. А. Александров основное внимание уделил происшедшему 13 июля 1877 г. в доме предварительного заключения, т. е. событиям, побудившим В. И. Засулич стрелять в Трепова. Об этом он тщательно допросил бывшего начальника дома предварительного заключения Курнеева, а также находившихся в этом доме под стражей Голоушева, Петропавловского, Щиголева, Чарушину. В результате, присяжные смогли убедиться, что самодур Трепов наказал Боголюбова за волнения, которые сам спровоцировал своим рукоприкладством. Попутно выяснилось, что организатор последовавшей в тот день массовой расправы над заключенными майор Курнеев не только избежал наказания, но напротив, приближен к градоначальнику, назначен чиновником по особым поручениям.
Худшие опасения А. Ф. Кони по поводу фактического неравенства сил обвинителя и защиты оправдались в ходе судебных прений. Товарищ прокурора К. И. Кессель прочитал по бумажке речь с претензиями на красноречие и крайне пошлую по сути.
П. А. Александров в своей защитительной речи не стал задерживать внимание присяжных на бесспорных обстоятельствах причинения Трепову ранения. Он не отрицал, что формально, по закону действия его подзащитной преступны, и не приводил юридических оснований для объявления ее невиновной. Но он напомнил присяжным иные дела, прошедшие в этом суде,дела женщин, которые мстили смертью своим соблазнителям, убивали на почве ревности и выходили отсюда оправданными. В. И. Засулич в отличие от них действовала не в личных интересах, не мстила за себя, а боролась за идею во имя того, кто был ее собратом по несчастью всей ее молодой жизни. Выслушав резюме председателя, присяжные удалились в совещательную комнату. Совещание было недолгим, а решение признать В. И. Засулич невиновной - единогласным.
Если работа в прокуратуре, выступления в качестве обвинителя принесли А. Ф. Кони всероссийскую известность, то после дела о покушении на Трепова имя его прозвучало на весь мир. Сообщения об этом процессе обошли едва ли не все газеты Западной Европы и США. При этом назывались имена оправданной В. И. Засулич, ее защитника П. А. Александрова и, конечно, председателя суда А. Ф. Кони.
Какова же была действительная роль А. Ф. Кони в оправдании В. И. Засулич?
Еще в 1927 г. советский ученый профессор Б. И. Сыромятников ставил в заслугу А. Ф. Кони гражданское мужество и стойкость, необходимые, "чтобы в политическом процессе 70-х гг., в разгар революционного народничества, по делу исторического выстрела Веры Засулич - произнести председательсткое резюме, послужившее основанием для оправдания "террористки"..." *(30).
Того же мнения и В. И. Смолярчук: "Кони в своем напутствии присяжным, по существу, подсказал оправдательный приговор, и в этом проявилась его боевая натура" *(31). Содействие оправданию революционерки, избавлению ее от тюрьмы, каторги - с нашей нынешней точки зрения, конечно, высшая доблесть. Но не слишком ли это много для А. Ф. Кони, видевшего в те годы цель жизни в верном служении закону? И еще вот на что обратим внимание. Влиятельнейший реакционный публицист М. Н. Катков в своей газете "Московские ведомости" тоже писал, хотя не одобрительно, а доносительно, что "г. Кони, подобрав присяжных, оправдал Засулич". Но сам А. Ф. Кони, квалифицируя такие выступления как инсинуации, под первым впечатлением хотел преследовать Каткова в суде за клевету в печати и отказался от этого намерения, лишь припомнив либеральное прошлое своего "ожесточенного врага" *(32).
Накануне процесса В. Засулич в беседе с министром Паленом А. Ф. Кони с нравственных и правовых позиций отвергал возможность для председателя суда склонить весы правосудия в сторону обвинения или защиты. А как оценил свою позицию в этом деле сам А. Ф. Кони? Отвечая на нападки "справа", он писал: "Меня упрекают за оправдательное резюме... Оно напечатано во всех газетах, со всею подробностью... Те, кто упрекает, не читали его или злобно извращают его смысл. Я старался быть совершенно объективен, но, читая его сам в печати, я подметил в нем скорее некоторый обвинительный оттенок: "Следует признать виновность в нанесении раны и дать снисхождение" - вот что, мне кажется, сквозит из этого резюме..." *(33)
Юрист до мозга костей, А. Ф Кони никак не мог оправдывать Засулич, намеренно причинившую опасное для жизни ранение Трепову. То обстоятельство, что эти действия вызваны возмутительным произволом самого потерпевшего, служили, с точки зрения А. Ф. Кони, основанием к снисхождению, но не к оправданию.
Вспоминая пережитое в те минуты, когда присяжные совещались за закрытыми дверями, А. Ф. Кони писал: "...я боялся надеяться, но желал, чтобы разум присяжных возобладал над чувством и подсказал им решение, в котором признание вины Засулич соединялось бы со всеми смягчениями и относительно этой вины, и относительно состава преступления, признание ее вины и нанесении тяжелой раны - со "снисхождением"; такое решение, не идя вразрез ни с фактами дела, ни с требованиями общественного порядка, давало бы суду возможность применить к виновной наказание сравнительно не тяжкое" *(34).