Обращаясь к вопросу о неправильном возбуждении преследования по этому делу, надо заметить, что за военным министром такое право отрицается на основании 12135 ст. Устава уголовного судопроизводства, которая говорит о возбуждении прокурором преследования виновных в оскорблении должностных лиц не иначе, как по жалобам, объявлениям и сообщениям потерпевших оскорбление. С таким отрицанием согласиться нельзя. Прежде всего, ст. 12135 нигде точно не указывает, кто именно может считаться потерпевшим от преступлений, указанных в 1039 и 1040 ст. Уложения. Определение этого должно быть предоставлено судебной практике, которая в каждом отдельном случае или в ряде однородных должна выяснить, кто в действительности пострадал, кто ранен, а иногда и убит нравственно разрывом заготовленного на типографском станке снаряда.Что закон имеет в виду не одних прямо и непосредственно пострадавших, видно из того, что 12135 ст., ссылаясь на ст. 297 Устава уголовного судопроизводства, говорит о жалобах и объявлениях. Но объявление о преступлении не требует даже, чтобы объявитель был потерпевшим от преступного деяния. По ст. 298 Устава уголовного судопроизводства, ему достаточно быть очевидцем. Поэтому и над потерпевшим оскорбление в печати, который обращается к прокурору с объявлением, нельзя разуметь одного непосредственно оскорбленного, о котором говорится в ст. 301 и 302 Устава уголовного судопроизводства. Да и самые объявления, названные в ст. 12135 Устава уголовного судопроизводства извещениями, а также и жалобы по содержанию своему отличены от тех жалоб потерпевшего, о которых говорится в ст. 303 Устава уголовного судопроизводства. При этом и сообщения присутственных мест о преступлениях печати существенно отличаются от сообщений тех же мест об общих преступлениях. Последние, по ст. 309, не безусловно-обязательны как повод к начатию следствия; первые же, согласно ст. 12135, всегда обязывают прокурора начать преследование. Все это показывает, что по делам печати понятия о жалобе и об объявлении сливаются между собой и что вследствие этого личность потерпевшего может и должна быть понимаема шире и глубже, чем в обыкновенных преступлениях.
Поэтому потерпевшим, имеющим право на начатие дела об опозореньи, может быть не одно лицо, на которое непосредственно направлено оскорбление. Наше право узаконяет в ст. 18 Мирового Устава иски родителей за обиду детям, иски мужей за обиду жен, иски опекунов и лиц, имеющих попечение над малолетними; обида, выразившаяся в обольщении и других посягательствах на целомудрие взрослых женщин или девиц, дает, по примечанию к ст. 1532, право преследования обидчика не только родственникам, но и всяким лицам, обязанным по званию своему иметь о них попечение. Если же признать, что по делам печати понятие о потерпевшем шире обыкновенного, то нет основания отрицать и права возбуждать преследование за таким лицом, которое несет нравственную и юридическую ответственность за законность и правильность действий людей, подвергшихся опозорению. Такое лицо обязано иметь надзор за своими подчиненными, оно их избирает, аттестует, утверждает, и оно, в известной и даже очень большой мере, ответственно в том, кому вручает оно власть и кого ставит в непосредственное соприкосновение с народом, обществом и разнообразными явлениями быстротекущей жизни. Ужели для попечителя учебного округа могло бы быть безразлично, если бы учителей его округа назвали поголовно пьяницами или взяточниками; или для Главного управления Красного Креста ничего бы не значило, если бы сестер милосердия в отрядах, организованных им на время военных действий, опозорили огульным обвинением в корыстолюбии или развратном поведении? Разве такие обвинения не бросают оскорбительного упрека и в надзирающую власть, не указывают на ее постыдное бездействие и нравственную неразборчивость? Правительствующий Сенат уже встречался с такими вопросами в своей практике. В приговорах по делам Зарубина в 1878 г. и Иозефовича в 1888 г. он объяснил, что по праву надзора за подчиненными и по обязанности ответствовать за них начальство не может быть лишено права возбуждать преследование за их опозоренье. Так, командир полка признан имеющим право приносить жалобу за оскорбление полка, а за управляющим бывшим IV Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, имеющим атрибуты министра, признано право возбудить, предложением почетному опекуну, уголовное преследование за опубликование обстоятельств, позорящих деятельность служащих родовспомогательного заведения. При этом Правительствующий Сенат высказал, что от оскорблений такого рода страдают не только эти лица, но и все те, от кого зависит дать деятельности учреждения то или другое направление, принять меры к исправлению зла и т. д. Такого же взгляда держатся и многие западные кодексы. Так, при оскорблении войска, флота или их части уголовное преследование возбуждается, согласно § 270 Венгерского кодекса, по долгу службы, т. е. начальником, помимо жалобы оскорбленных; по § 196 Германского Уложения, при нанесении оскорбления чиновнику или духовному пастырю, или же члену вооруженной силы право возбуждения уголовного преследования принадлежит не только самим непосредственно оскорбленным, но и их начальству; по смыслу 447 и 450 ст. Бельгийского Уложения, диффамация против должностных лиц влечет за собой преследование в порядке публичного обвинения, независимо от жалобы обиженного; на основании 267 и 269 ст. Нидерландского Уложения, оскорбление в печати должностного лица преследуется властью и без жалобы потерпевшего. Наконец, по французскому "Закону о свободе печати" 29 июля 1881 г., согласно п. 3 ст. 47 § 2 в случае опозорения должностных лиц преследование возбуждается по их жалобе или же в публичном порядке (b'office), по жалобам министра, в ведомстве которого они состоят. Этот же взгляд затем проведен и в проекте нашего нового Уложения, в ст. 82, по которой, буде оскорбления нанесены должностному лицу, уголовное преследование возбуждается не только по жалобе потерпевшего, но и по заявлению его непосредственного начальства.
Поэтому отрицание права начальства, связанного нравственно и дисциплинарно с оскорбленными должностными лицами, на возбуждение преследования не находит себе опоры в соображениях апеллятора. Не надо забывать, что есть ведомства, где подчиненные не только тесно связаны в своем деле требованиями и предписаниями начальства, от которого они получают общий тон и указания приемов деятельности, но где они по особым правилам дисциплины не могут заявлять никаких претензий без разрешения начальства. Но где есть разрешение, там должна быть допущена и замена. Где основание для лишения начальства права умело и авторитетно заступиться за честь подчиненного, который, быть может, не обладает средствами и уменьем для защиты себя? Если будет сделано сообщение, оскорбительное для чести унтер-офицеров железнодорожной полиции вообще, ужели их главное начальство лишено права защитить их, несмотря на то, что их действия находятся под иерархическим контролем и что они сами, непосредственно, не имеют, по правилам воинской дисциплины, и права приносить кому-либо жалобу иначе, как "по команде"? Есть, наконец, ведомства, где обвинение в нарушении своих обязанностей средними или низшими служащими кладет тень на все учреждение в его совокупности, подрывая к нему доверие в корне. Таковы, например, телеграфное и почтовое ведомства. Ужели главное начальство этих ведомств может оставаться равнодушным, если появится бездоказательное сообщение, что за несколько рублей в каждой почтово-телеграфной конторе можно узнать тайну телеграфной или почтовой корреспонденции?
Скажут, что каждый из обиженных может сам жаловаться.
Но склад общественной жизни, но психология отдельного оскорбленного при групповом опозореньи, но практический исход такой жалобы - говорят против осуществимости такой защиты от поругания. Я уже говорил об этом раньше подробно и считаю достаточным указать лишь на то, что по отношению к каждому жалобщику обидчик будет в состоянии сказать: "Я вовсе не имел в виду вас; с чего вы взяли, что я говорю о вас; разве у вас или, вернее, за вами есть причины думать, что весь этот срам, этот позор и поношение именно вас касаются?" И если оскорбленных много, то обидчик может долго и безнаказанно торжествовать, с каждым новым оправданием принижая и запугивая нравственно тех, кто еще не имел смелости пожаловаться. Вот почему есть полное основание допустить одно лицо, которое по праву заслонит грудью всех оскорбленных и, будучи ответственно за их служебную нравственность и добропорядочность, так как имеет власть и обязанность заботиться о той и о другой, потребует доказательств справедливости оглашенного, а при их отсутствии - наказания оскорбителя. Таким лицом в настоящем деле является военный министр. Что военные врачи, входя в состав особой части военной силы, находящейся в ведении военного министерства, действуют под высшим надзором военного министра, который определяет, увольняет, награждает и предает суду - это несомненно. Согласно общему наказу министрам в томе I ч. 2 Свода Законов министр, по ст. 156 должен понуждать все подчиненные ему места и лица к исполнению законов и учреждений, имея за ними надзор, взыскивая с них, по силе 157 ст., в случае неправильного исполнения и предавая суду в случае важных преступлений. Министр сам, на основании ст. 208, подвергается ответственности, когда, оставив власть, ему данную, без действия, небрежением своим попустит важное злоупотребление или государственный ущерб. Сам автор статьи, конечно, имел в виду высшее начальство военных врачей, когда он говорил о нанесении ущерба казне злом, внедрившимся в святое дело охраны и защиты отечества, и заявлял об этом зле ввиду предстоящего призыва с тем, чтобы лица, от которых это зависит, обратили на него свое внимание. Места, где проявилось зло, не указаны, бесчестные деятели, прививающие этот яд к одному из главнейших отправлений современного государства, не названы... никто не решается подать личной жалобы... не прямое ли средство узнать все недосказанное, потребовав, на основании 2 ч. 1039 ст. Уложения, судебным порядком предъявления доказательств?