В финале статуя убивает Дона Гуана. Он пытался бунтовать против памяти командора, осквернил его статую, но, искренне полюбив Дону Анну, изменился сам, очистился духовно. Было уже поздно. Статуя, «являясь орудием злой магии» в символике Пушкина (9), убивает его, а Дона Анна в обмоpоке – ненастоящей смеpти. Она исчезает из этого миpа. Уход в сон или обмоpок – пушкинский пpием вывода геpоя в пpостpанство идеального миpа, мечты, надежды. Дона Анна там, где должен быть ангел – на небесах. Дон Гуан уходит из миpа с любовью к Доне Анне и ее имя пpоизносит в последний миг: «о Дона Анна!»
Анна – означает «благодать».
_________________________________________________________________
7.Там же, стр. 68
8.Там же, стр. 337
9. Р. О. Якобсон. Статуя в поэтической мифологии Пушкина//Работы по поэтике. М., 1987, стр.170
Таким образом, в «Каменном госте» предстаёт тот же символика, что и в «Медном всаднике». Здесь налицо противоборство темных (статуя) и светлых сил (образ Доны Анны, Дона Гуана можно посчитать воплощением светлого начала, поскольку он перерождается духовно). Фантастическое вмешательство статуи приводит к неизбежной гибели человека, который бунтует против неё. Командоp, не умея понять Гуана, убивает его.
Hо мы почему-то вслед за не тоpопимся сочувствовать ожившему истукану, смутно угадывая в готовности Дона Гуана к ужасному самоутвеpждению, к своеволию искpенней, хотя и сиюминутной стpасти, лишь подогpеваемой угpозами бездны и смеpти, лишь пpеломляющей гоpаздо более глубокую стpасть личного вызова потустоpонним, загадочным, высшим силам не то Hеба, не то замогильного тлена, – угадывая во всем этом нpавственную ценность или, во всяком случае, необходимый источник нpавственности и вообще любого подлинного человеческого pешения (как его понимает Hовое вpемя), источник нpавственности и безнpавственности тоже.
Теперь рассмотрим символическую систему ещё одного шедевра - «Пиковой дамы».
Открывается повесть описанием карточной игры у конногвардейца Нарумова. Первая глава вводит главных действующих лиц: Германна и старую графиню. Наблюдая за карточной игрой, герой сказал одну очень важную фразу: «игра занимает меня сильно, но я не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее». Томский замечает: «… он расчётлив, вот и всё!» Автор о герое: “...не позволял себе малейшей прихоти. Впрочем, он был скрытен и честолюбив... он имел сильные страсти и огненное воображение, но твёрдость спасла его от обыкновенных заблуждений молодости. Так, например, в душе игрок, никогда не брал он карты в руки, ибо считал, что его состояние не позволяло ему ( как сказывал он) жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее, - а между тем целые ночи просиживал за карточными столами и следовал с лихорадочным трепетом за различными оборотами игры».
Перед нами предстаёт психологический портрет Германна. На первый взгляд, перед нами человек, имеющий свой жизненный принцип, налицо продуманность, расчётливость героя. Но выражение «игра занимает меня сильно» снижает такое представление. Образ Германна приобретает новые черты: он азартен. Любовь к игре у него сочетается со сдержанностью. Но всё же одна из сторон берёт у него верх. Об этом мы узнаём от автора.
«Пиковая дама» в отличие от всех других законченных прозаических вещей Пушкина не рассказана от вымышленного лица повествователя. И хотя исследователи давно уже обратили внимание на своеобразие поведения в ней автора, который иногда будто отступает в тень, скрывается за тем или иным персонажем, мы не можем не считаться с основной и определяющей автора функцией: всё знать о своих героях и о своём повествовании.
Вот почему его мнение о герое заслуживает особого внимания. Он знает о герое то, чего мы знать не можем. Ведь Германн может маскироваться. Именно так всё и обстоит не самом деле. Пушкин одним словом даёт читателю ещё один важный штрих: Изображая героя, который, оказывается, «сказывал» то, что нам известно как «сказал», автор преображает и подчёркнутую им цитату - фразу, которую мы слышали от самого Германна. Она и у Пушкина сохраняет высокопарность тона, но не сохраняет качественного значения - предстаёт не принципом, а навязчивой идеей, которая подчиняет себе Германна, определяя и направляя его помыслы и поступки.
«Сказка», услышанная им в тот вечер, сильно подействовало на его воображение. Ему захотелось попытать счастье - узнать у старой графини эти три карты, которые могут решительным образом исправить его положение. Ради этой цели он не гнушается даже притворных ухаживаний за самой старухой. Казалось бы, азарт уже готов взять верх, но принцип «умеренности и аккуратности» охладил его: «Нет! Расчёт, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот, что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!». Но вечерняя встреча всё - таки изменит его планы.
Теперь обратимся к образу старой графини. Пушкин знакомит нас с ней еще в первой главе, когда рассказывается «анекдот» о трёх картах. Она узнала тайну и отыграла огромный долг в знак любви к мужу.
Сейчас же перед нами пожилая женщина. Обратим внимание на убранство её комнаты и комнаты Лизы. Сравнение интерьеров говорит о социальной пропасти: “Сколько раз, оставя тихонько скучную и пышную гостиную, она уходила плакать в бедной своей комнате...” Ширмы в комнате девушки оклеены обоями - в покоях графини стены обиты китайскими обоями; у Лизы крашеная кровать и сальная свеча - в покоях штофные диваны и кресла, золотая лампада.
Мы сочувствуем героине ещё и потому, что по натуре своей “она была самолюбива, живо чувствовала своё положение”.
Обратимся к одной из страниц повести и перечтём эпизод, в котором графиня собирается на прогулку, терзая необоснованными попрёками бедную воспитанницу. “Горек чужой хлеб, говорит Данте, и тяжелы ступени чужого крыльца, а кому и знать горечь зависимости, как не бедной воспитаннице знатной старухи.
Таким образом, перед нами сильная, властная женщина. К тому же она обладает тайной, вызывающей огромный интерес у Германна.
Но здесь, как и в «Медном всаднике», и в «Каменном госте», не конфликта как такового, здесь идёт сопоставление двух характеров, двух жизненных позиций.
Конфликт происходит во время ночного свидания Германна и Лизы. Девушка отсылает ему записку, в которой описывается путь в её комнату. «Приходите в половину двенадцатого. Ступайте прямо на лестницу…Из передней ступайте налево, идите всё всё прямо до графининой спальни. В спальне за ширмами увидите две маленькие двери: справа в кабинет… и тут же узенькая витая лестница: она ведёт в мою комнату».
План, начерченный ею, оказывается весьма красноречивым.
А. Н. Афанасьев пишет: «кривизна служила для обозначения всякой непарвды, той кривой дороги, какою идёт человек недобрый, увёртливый, не соблюдающий справедливости; до сих пор обойти кого - нибудь употребляется в смысле: обмануть, обольстить»(10).
Именно с этой целью он пробирается в комнату к графине.. В то время, как Германн пытается разговорить её, расспросить об интересующем его предмете, «старуха молча смотрела на него и казалось, его не слыхала… Старуха по - прежнему молчала…впала в прежнюю бесчувственность». При виде пистолета «она закивала головою и подняла руку, как бы заслоняясь от выстрела…Потом покатилась навзничь и осталась недвижима.»
Описание движений старухи, а точнее, её неподвижности очень напоминает описание статуй Медного Всадника и Командора. Только после непосредственной угрозы (вид пистолета) графиня изменила свою позу. В «Медном всаднике» статуя тоже оживает после непосредственной угрозы в её адрес - «ужо тебе…», в «Каменном госте» - после приглашения Лепорелло и Дон Гуаном статуи командора на любовное свидание. После этих сцен в вышеупомянутых двух произведениях вводятся фантастические черты. Это же мы наблюдаем и в «Пиковой даме».
Во время похорон покойница оживает: «в эту минуту показалось ему, что мёртвая насмешливо взглянула на него, прищуривая одним глазом…». Этой же ночью к Германну приходит женщина в белом платье и озарна луной. Эти цвета символизируют собой светлые начала, побуждения, с которыми явилось видение. Это была графиня. Она заключает с ним уговор: «тройка, семёрка и туз выиграют тебе сряду, но с тем, чтобы ты в сутки более одной карты не ставил и чтобы во всю жизнь уже после не играл. Прощаю тебе мою смерть, с тем, чтобы ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне…».
Германн заключает сделку с потусторонними силами. Но предложение графини и есть смешение «двух неподвижных идей»: сознание Германна должно было всё время удерживать и тайну трёх карт, и «образ мёртвой старухи». А такое его сознанию не под силу: не дано.
Фантастические силы с этим считаться не будут. Их счёт к тому, с кем они уговорились, - нравственный: захотел воспользоваться их могуществом - соблюдай условия уговора!
Между тем тройка, семёрка, туз не выходили из головы Германна, превратились в навязчивую идею. По сути, эти три карты были известны ему уже давно. Вспомним его утверждение: «Нет! Расчёт, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот, что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!». Утроит - тройка, усемерит - семёрка, покой и независимость - туз.
10. Афанасьев А. Н. Древо жизни: Избранные статьи. М., 1982, стр.325