Если бы Святой Дух вошел в астральное тело, не переработанное в Самодух, то он разрушил бы, сжег его. Самодух же родственен природе (по уровню сознания) Святого Духа: подобное соединилось с подобным. Но если бы "я" Заратустры воплотилось в Натанова Иисуса, то оно, в силу своей недостаточной зрелости, сделало бы невозможной ту пластичность развития, в которой нуждалось эфирное тело этого мальчика — безгрешная Душа человечества, еще не ведавшая земных воплощений. У безгрешного эфирного тела сначала была задача прийти в связь с высшим Я земного человека (Нирманакайя) и лишь затем — в связь с лучшим, но низшим "я" земного человека.
Таким образом, Мистерия вочеловечения Христа совершается ступенеобразно," и каждая ступень свята для нас. На новой ступени, на Рождество, рождается Натанова Душа, безгрешная Душа человечества. От начала она пребывает в неразрывной связи со Христом. Ибо до грехопадения все человечество (Адам) и Христос было единством. На двенадцатом году жизни Христос в Натановой Душе соединяется с низшим "я" человека, прошедшего через грехопадение. Это вторая ступень. На третьей ступени, на Иордане, в оболочке Духа Святого Жизнедух Христа, т. е. индивидуальный Жизнедух, соединяется с Самим Собой, но с той Своей частью, которая лишь потенциально седержит в себе возможность воссоединиться со своим высшим аспектом. Обращаясь к языку философии, это можно выразить так. Человечество, подпавшее райскому искушению, представляет собой инобытие Божественного, или небытие (бытие в абстрактных мыслях). Поэтому оно противостоит Божественному. Натанова Душа образует основание отношения между Богом и человеком, т. е. Она повторяет положение эона Солнца (Регент которого — Христос) между эоном Отца — древним Сатурном — и эоном Святого Духа — древней Луной. Поэтому Натанова Душа едина со Христом, по не тождественна Ему. В ее потенциальных возможностях заложено все становление земного человека Жизнедухом. И чтобы им овладеть, человек опустился в материю. Поэтому и Жизнедух Христа также нисходит в неё. Там основанием Его отношения к земному человеку выступает Натанова Душа. Это особенно важно понять, чтобы не связывать эту душу с Софией. Натанова Душа не несет мудрости о Христе; Она несет Самого Христа. Основание отношения Бога и человека есть Бог в человеке, единство бытия и ничто, бытия и сознания. Познание же Бога противостоит Его бытию. Оно только благодаря этому противостоянию и возможно. Преодолевая противостояние, Мудрость становится носительницей Бога, каковым явился Святой Дух на Иордане.
Итак, при крещении на Иордане Жизнедух Христа соединился, подобно соединению Святого Духа с Самодухом, с тем, что изначально было родственно Ему и что вошло в воплощение тридцатью годами раньше. При этом необходимо иметь в виду, что на Рождество совершается космическая Мистерия без участия земного я-сознания. На Крещение совершается космически-человеческая Мистерия: жертву приносят Бог и человек, поскольку Заратустра сознательно приносит в жертву свое индивидуальное "я", умирает во Христе. А только это и дает смысл вочеловечению Бога, ибо на до-индивидуальном уровне человечество и до Мистерии Голгофы по сути пребывало в лоне Бога, хотя бы потому, что, будучи ведомо люциферическими духами, оно моральной ответственности за это не несло. Лишь законы Моисея впервые внесли в человеческое сознание представление о добре и зле, а раньше только Заратустра говорил о Боге света и боге тьмы. С осознанием отпадения от Бога рождается задача воссоединиться с Ним вновь. А этот акт без Голгофской жертвы невозможен, поскольку силой Люцифера самосознание приводится в связь с отдельным физическим телом, в котором коренится Ариман. Единое же и осознанное физическое тело может возникнуть только в сфере Христова Жизнедуха.
Человек благодаря грехопадению способен собственной силой подняться до Самодуха. Но Жизнедух может быть ему дарован только Христом, ибо остается еще физическое тело, которое умирает в процессе мышления. Человек восходит к духу на основе, которая сама по себе обречена. Творению не дано вкусить от "древа жизни", пользуясь как-либо плодами "древа познания". Между ними пропасть небытия, пралайя. Это две полярно противоположные сферы бытия: теневого (в мышлении) и реального (жизнь вечная). Чтобы из одной сферы перейти в другую, необходимо совершить метаморфозу в духе Гетевского "Умри и будь" пли евангельского: "Кто не умрет прежде чем умрет, тот погибнет, когда умрет". Лишь Божественная Ипостась. Христос, может провести нас через эту метаморфозу, поднять тело в сферу Жизнедуха. осуществив таким образом принцип: "Я и Отец — одно". Этот, четвертый, акт Мистерии вочеловечения Христа осуществился на Пасху. Мы. христиане, должны научиться переживать великие праздники года в такой вот тесной их взаимосвязи. Ибо поистине они образуют одну неразрывную цепь метаморфоз, которые для человека служат "лествицей", по которой он от Земли восходит на Небо.
Вознесение завершает Божественную Мистерию, а с Троицы начинается Мистерия человека. Святой Дух, как и на Крещение, вновь сходит вниз, но на этот раз на множество людей,и не так, как во времена язычества, — он нисходит лишь на людей, обладающих индивидуальным "я", преодолевших узы кровного родства. Но эти люди еще не обладают Самодухом, а потому и Жизнедух Христа не может войти в их эфирные тела. Они для этого еще слишком темны, инстинктивны. Но пережитый дар Святого Духа вселяет в христианина энтузиазм, желание работать над собой, дабы некогда прийти на собственный Иордан, а потом пережить собственную Пасху.
5. Семиконечная звезда праздников года
Таков глубинный смысл главных христианских праздников года, если рассмотреть их с точки зрения тех задач развития, которые решает человек, идя путем метаморфоз. В заключение главы мы коснемся еще связи кругооборота праздников года с имагинативной логикой. Что главных праздников семь [* Они "установлены" Космосом, их происхождение уходит в глубь Мистерий древности. Другие же Христианские праздники установлены людьми, характер их совершенно иной, более внешний.], — это обстоятельство должно представляться нам совершенно естественным. В самом деле, такой значительный феномен эволюции, как годовой ритм, не может стоять вне ее основного закона. В ходе года человек проходит через семь ступеней метаморфозы, охватывающей все его существо — тело, душу и дух. — возводящей их к восприятию высшего Я.
Праздники Рождества и Крещения встают подобно тезису и антитезису в мышлении: Крещение уже содержится в Рождестве, и в то же время, они противоположны. Их прафеномен — отношение эонов древнего Сатурна и древнего Солнца. На Земле прадревнее противоречие встает в своей завершающей фазе, чтобы прийти к разрешению в Мистерии Голгофы. Человек переживает его в противоположности настроений Масляницы и Великого поста. Мировое противоречие должно быть пережито и разрешено в каждой отдельной душе.
На Рождество Христос не мог воплотиться Своим Жизнедухом. Это означало бы отрицание Отчего начала, было бы в некоем роде равнозначно возникновению эона древнего Солнца вместо эона древнего Сатурна. Потребовалась гигантская переработка жертвы Духов Воли Иерархиями, прежде чем с нею смогло соединиться Существо Христа. На Земле сначала должен был быть доведен до определенной степени совершенства ветхий Адам — Отчее наследие, прежде чем в него смог войти Новый Адам.
В страстной четверг состоялся величайший синтез материи и духа. Я мира полностью соединилось с материей, и результатом их соединения могло быть троякое: либо полное уничтожение материи — чего хотел Люцифер, — либо победа материи над духом — этого хотел Ариман, — либо нечто третье, чего хотел Христос. Третьим явилось величайшее пресуществление материи. Жизнедух Христа поднял физическое творение Отца в свою сферу, не погасив, а возвысив созревшие в нем плоды нового, дарованного Богом самобытия.
Но на этом космически-человеческая Мистерия не могла быть завершена. Внесенное в эволюцию семя спасения должно прорастать в душах, еще не освободившихся от последствий грехопадения. Поэтому после Голгофы Христос не мог снова вернуться в сферу Солнца, а должен был вознестись во всю ауру Земли. Вознесение возрастает в человеке плодами индивидуальности, которые есть дар Святого Духа, нисшедшего в Пятидесятницу (через семь недель после Пасхи) на апостолов.
Сорок дней длится имагинативное созерцание апостолами Христа в астральной ауре Земли. А затем Он переходит в эфирную ауру, и тогда требуется инспиративная ступень сознания, чтобы пережить Его и там. Апостолы на Троицу переживают себя как бы в новом рождении. На этот праздник завершается троичность индивидуально-духовного развития. Внутри эволюции апостолов Христос рождает определенную инволюцию. Процессу эволюции соответствует переживание рожденности из Бога на Рождество. Тогда мы на Пасху во Христе умираем и на Троицу со Святым Духом воскресаем. Однако наравне с этим, ученик Христианских Мистерий переживает в индивидуальном духе воскресение со Святым Духом на Рождество, благодаря чему не засыпает вместе с умирающей природой, а приходит к повышенному бодрствованию, к космическому мышлению. Но то воскресение совершается в его низшем "я", и им нужно пожертвовать в страстную Пятницу, как Заратустра сделал это на Иордане. Необходимо от рефлексии перейти к созерцанию мира, пронизанного Христом. Тогда из созерцания-имагинирования некогда на Троицу совершится рождение из Бога — нисхождение на место низшего "я" Я высшего. Мы уже говорили, что истинный его облик явлен в элементе Жизнедуха. И Я-Жизнедух, как в Иисуса на Иордане, когда-то низойдет в чашу человеческого Самодуха. Но это будет уже не голубь, а язык живого пламени. Так двояким образом проявляется на Троицу творящая деятельность высшего Триединства. На физической основе тела она движет человека в потоке эфирных сил, а навстречу идет процесс индивидуальных усилий, достигающих астрального тела. В начале этого процесса содержится его конец, в конце — начало. А в результате возникает необычайно целостная картина развития (см. также рис. 16).