Г. А. Бондарев триединый    человек    т е л а,   души    и     д у Х а  (стр. 91 из 164)

Навстречу Земле в человеке из головы в конечности движется Луна. Вместе с нею сознание стремится овладеть глубинами человеческого бессознательного. Это тоже здоровый процесс. Но параллельно с ним идет намерение Люцифера вновь слить в человеке воедино восприятия чувств и жизненные процессы, сделать человека совершенно групповым существом, каким он был на Древней Луне. Влияние искусителей не страшно для человека, если он в ходе предыдущих праздников соединился с Импульсом Христа. Если пасхальная мысль, говорит Рудольф Штайнер. такова: "Он лег в гроб и он восстал", — то мысль праздника Михаэля звучит иначе: "Он восстал, и можно спокойно лечь в могилу" (223: 24.XI): можно спокойно лечь в могилу зимней Земли и не умереть духом в групповом начале. Умрет лишь внешняя природа, но в ней михаэлит воскреснет духовно.

В цикле всех праздников года участвует трехчленный человек тела, души и духа, но участие его не равнозначно. На Рождество мы из Бога рождаемся, в вершине лета причащаемся космического Духа, Самодуха. На Пасху и праздник Михаэля совершается Мистерия человеческой души, возникает борьба за ее христианизацию. Если год взять как некое единство, то принцип троичности метаморфизируется в нем в четверичность. Так Бог овладевает человеком и включает его в Свой миропорядок, как будущее иерархическое существо. Метаморфоза троичности в четверичность совершается за счет двух праздников: Михаэля и Пасхи (рис. 67).

Космическая констелляция праздника Пасхи полярно противоположна констелляции праздника Михаэля. А вместе они выражают собой переходные состояния между зимним и летним положением Земли и человека в космосе (рис. 68).

Для выработки правильного отношения к Пасхе исключительно большую роль играет переживание Страстной недели. Если двенадцать святых ночей образуют в цикле года для души христианина некоего рода врата в пространство чувственного мира, то семь дней Страстной недели — это врата в земное время. Поэтому год, как мера времени, определяемая космосом, начинается на Пасху.

Мистерии времени семеричны, и каждая их ступень описана в Евангелиях. Каждый день Страстной недели ориентирован на одну из планет, но не в порядке их следования в пространстве, а согласно их углубленному, мистическому порядку, как это будет показано в дальнейшем (см. рис. 68а.) Вся седмица христианских праздников года имеет как временной, так и пространственный образ. Но первый из них таков, что он являет собой переход из времени в пространство, а второй — из пространства во время. Поэтому пространственный образ на указанном рисунке — это круг, а временной — септаграмма. Исходя из нее, становится понятно, что за вербным воскресеньем следует страстной понедельник, день Луны, а не день Марса. Кроме того, в этот образ времени вписан многочленный человек, без которого нет и Мистерии времени. А в связи с ним день Солнца становится как бы центром всей недели, на который ориентированы все шесть остальных дней. Они идут поочередно и так, что день внутренней планеты, т. е. находящейся между Солнцем и Землей, сменяется днем внешней планеты, находящейся за Солнцем. Это новый образ времени, которое на Землю принес Христос — Дух Солнца, Тот, Кто прежде был Аура Маздао.

Рис. 68а

Зимой весь человек, можно сказать, является одной головой. Он, как и вся Земля, продумывает космические мысли. Когда начинается движение к тому, чтобы от мыслей о космосе перейти к бытию в космосе, приходят в движение самые разнообразные силы. Человек при переходе к лету как бы раздваивается. На Земле остается то, чем он уже стал в ходе эволюции, в космосе он идет навстречу тому, чем ему надлежит овладеть в будущем.

В вербное воскресенье Господь въезжает в Иерусалим. Христианин, стремящийся сопережить в индивидуальном опыте Мистерию Голгофы, в этот день переживает как бы вхождение Импульса Христа в собственное физическое тело, свое индивидуальное становление во времени.

Ребенок рождается из времени в пространство, говорит Рудольф Штайнер. Христос принес людям временное, ибо Он пришел от Солнца. Соединяясь со Христом, человек делается причастным к потоку времени, текущему "от вечности до вечности". И чтобы, выходя из пространства в момент смерти, не умереть душой, нужно умереть во Христе (236; 4.VI). В другом месте мы читаем у Рудольфа Штайнера: "...с основанием Христианства место пространства заступило время" (37; стр. 225). Основано же Христианство было на Пасху. А на Рождество и Крещение Христос пришел из пространства. "Этот приход из пространства, — говорит о нем Рудольф Штайнер, — пришествие Христа из бесконечностей пространства на нашу Землю имеет ценность вечности, а не просто временную ценность. ...Христос как Дух пространства принес в земную культуру нечто пространственное. И это есть отношение людей, стоящих в пространстве рядом друг с другом, отношение души к душе вне зависимости от временных связей" (113; 31. VIII). Поэтому у человека, рождающегося на Земле, даже в инстинктах заложено стремление переживать равенство всех людей.

Иерусалим есть образ нашего пространственного тела, в которое вступает поток вечного становления в воскресенье последней недели великого поста, который длится семь недель. (Адвент же длится четыре недели.)

"Многие, — как сказано в Евангелии, постилали одежды свои по дороге; а другие же резали ветви с дерев и постилали по дороге" (Мф; 11, 8). Нечто подобное надлежит делать христианину с самим собой, вернее в себе. Он должен к этому воскресенью "приготовить путь Господу" в себе, постлать на его пути свои оболочки, что можно сделать, лишь очищая их от греха. Тогда "въезд" состоится: "И вошел Иисус в Иерусалим и в храм (в "я", следует понимать); и, осмотрев все, вышел в Вифанию с двенадцатью" (Мф; 11, 11). Заходит Солнце, выступают звезды. С двенадцатью Христос выходит в мир звезд, пространства, в астральный мир.

А в понедельних Иисус из Вифании идет обратно и видит смоковницу без плодов. Это дерево было символом древнего посвящения, совершавшегося в полном соответствии с циклом года, чем-то вроде дерева Боддхи, дерева Будды (посвященный древнего иудаизма Нафанаил "сидел" под смоковницей). С приходом Христа на Землю произошло полное обновление древних Мистерий, и в своем прежнем облике они не должны были более приносить плодов, т. е. правильным, отвечающим изменившимся условиям времени образом возводить к созерцанию и познанию сверхчувственных миров. Эта перемена сопровождалась изменениями в человеческом эфирном теле, ибо прямым водителем в сверхчувственное ныне является Сам Христос. Перемена в эфирном теле вызывает кризис и в я-сознании. Поэтому Христос выгоняет торгующих из храма. Торгующие — это наши абстрактные мысли, рассудочные спекуляции. Отныне: "...дом Мой домом молитвы наречется для всех народов" (Мф. 11; 17). т. е. на смену рассудочному придет медитативное мышление.

И вновь с наступлением темноты Христос выходит из города, что соответствует состоянию пралайи между звеньями эволюции.

В великий Вторник к некоему синтезу приходит содеянное в два первых дня: смоковница засохла, Христос учит о вере, о молитве, о моральном очищении (прощении). Он также борется в последний раз с люциферическим и ариманическим искушениями, подступающими к Нему через фарисеев и саддукеев, и рассказывает о будущем человечества.

В великую Среду совершается помазание Христа, а Иуда решает окончательно Его предать. Зло как будто бы начинает побеждать.

Великий Четверг — это уже великий синтез всех земных дел Христа Иисуса, которые он совершил в течение Своей жизни на Земле. Он приводит их в связь с Космосом. Моральная проповедь здесь подтверждается его деянием: Он омывает ноги апостолам. Но заканчивается все это еще большим торжеством зла: Христа Иисуса арестовывают.

В страстную Пятницу совершается Голгофа. На третий раз зло вроде бы побеждает окончательно. Но в действительности в землю, в гробницу кладут не мертвое тело, а семя вечной жизни.

В субботу, в день Сатурна, как бы само древнее Солнце, эон Христа, погружается в эон древнего Сатурна, когда из Отчего начала было сотворено физическое тело человека. Тогда же в него были заложены задатки Духочеловека. И вот, через эоны прадревнее отношение приходит в последнюю взаимосвязь, чтобы в отдельном человеке, Иисусе из Назарета породить Духочеловека. Неслыханная по своим масштабам космическая Мистерия завершается в страстную Субботу.

В воскресенье, на Пасху, из могилы Земли, из того, к чему пришло содеянное на древнем Сатурне, силой Христова действия, в Жизнедухе восходит над всей Вселенной первый человеческий Духочеловек. А в ходе года вся Земля вступает во временное развитие, ибо эволюция продолжается. Христос же покидает время и переходит в высшее пространство Отца, призывая нас этим преодолеть кровнородственные связи, где действует Люцифер, и прийти к братским, пространственным отношениям, стать братьями во Христе.

К Пасхе человек приходит в состояние, как будто бы напоминающее то, в котором он пребывал на праздник Михаэля, и однако, как мы говорили, эти состояния противоположны. Одно из различий между ними заключается в том, что совершающееся на праздник Михаэля микрокосмически, на Пасху принимает макрокосмический характер. Это относится и к действию противоборствующих сил. Нельзя, разумеется, сказать, что осенью все мировые процессы переходят в человека. Нет, мы имеем в виду лишь то, что в отношении к человеку, проходящему через годовой цикл развития, годовые метаморфозы протекают так, что сначала он вплетается в них, а к осени он может пережить их в себе. Можно сказать еще так: мировая драма пасхального времени повторяется микрокосмически на праздник Михаэля.