Г. А. Бондарев триединый    человек    т е л а,   души    и     д у Х а  (стр. 79 из 164)

По мере того, как человек облекался материей, его голова долгое время оставалась средоточием всей его жизнедеятельности. В совсем уже поздние времена, в Лемурийскую эпоху, человек, обитая в мировом океане, был обращен головным образованием к центру Земли, напоминая собой фантастическую луковицу или медузу, а то и спрута. Это головное образование прикреплялось к твердеющему основанию мирового океана, а сверху из него прорастали некие "побеги", направлявшиеся радиально в сторону выделившегося из Земли Солнца. Таковы были физические зачатки конечностей. По мере овладения астральным телом человеческое существо стало принимать горизонтальное, а потом вертикачьное положение. Так совершалась метаморфоза одного рода связей в другой. Сказанное можно пояснить рисунком (рис. 50).

Теперь мы можем понять, что совершившаяся в человеке метаморфоза была следствием упорядочивания сил становящейся Солнечной системы. Когда Солнце было еще соединено с Землей, эта последняя повторяла развитие древнего Сатурна. Тогда головной человек и земное образование были единством. С отделением Солнца жизненные процессы сгустились в головном образовании и извне на них стало оказывать воздействие Солнце. Луна играла опосредующую роль во взаимодействии эфирных сил Солнца с физическим головным образованием. Но лунные импульсы не носили ритмического характера. Они были астральной природы. Ритмически действовало Солнце. Постепенно оно оттеснило лунно-астральное действие в нижнюю сферу и заняло его место, образовав в человеке систему дыхания и кровообращения. Но еще ранее астральными импульсами Луны, как уже говорилось, головное образование человека было выведено из сферы земного действия — человек тогда занял горизонтальное положение. Наконец, силой обособившегося Сатурна головное образование было увлечено вверх, в сторону действия высшей астральности мира неподвижных звезд. Сатурн в это время стал планетой, опосредующей духовную связь Солнечной системы с окружающим космосом. Сложилось положение, описанное с помощью табл. 7. Человек, что касается его жизненных и нервно-чувственных процессов, занял положение II, изображенное на рис. 50. Но в его форме продолжает действовать и древняя констелляция — I.

В современном человеке Солнце занимает срединное положение, аналогичное положению этой звезды в Солнечной системе. В обоих случаях оно выполняет роль посредника между деятельностью внешних и внутренних планет. Луна является управительницей жизненных процессов, развившихся уже в эоне древней Луны. У земного человека они по преимуществу так и остались в нижней части его существа, куда к ним опустилась Луна. Сатурн эмансипирует от лунной деятельности нервно-чувственные процессы. Получается так, что Солнце как бы просеивает астральные импульсы Луны и пропускает их в верхнюю сферу, где они подхватываются Сатурном и приводятся в связь с астральностью неподвижных звезд. В то же время, Солнце удерживает лунное в системе обмена веществ и конечностей, нагружая его жизнедеятельностью. В этом плане Луна оказывается звеном, опосредующим связь эфирного, действующего в материи, с высшей эфирностью мира неподвижных звезд, приходящей как бы с другой стороны. Она входит через врата Солнца и уходит через врата Луны. Навстречу этому потоку идет другой поток — физических сил.

Солнце представляет собой центр планетной системы, в котором постоянно рождается жизнь; умирает она на Земле, а материя дематериализуется. Но материальным центром Вселенной является не столько Земля, сколько Луна. В Луне материя концентрируется к центру и расщепляется в мировую пыль, исчезает из пространства. В Солнце "материя хотя и приближается к центру, но затем начинает излучаться, будучи пронизанной жизнью. ...В центре Солнца живет космическое оплодотворяющее (начало). В космической противоположности Солнца и Луны даны противоположность между повергающей в хаос и восходящей, прорастающей материей" (207; 24.IX). В противоположности Луны и Сатурна дана противоположность чувственного и интеллектуального, инстинктивного и осознанного.

Когда человек проходит эмбриональную стадию развития, то сущностное в нем — солнечной природы. Оно входит в бытие по линии действия крови, будучи предопределенным кармой предыдущего воплощения. В нем действует оплодотворяющая сила Солнца. Но через лимфатическую систему в человека вступают также силы наследственности и насыщают солнечное действие материей. Не случайно в искусстве мы встречаем образ Богоматери, соединенной с Солнцем и стоящей на лунном серпе. Звеном, связующим действие в человеке лунных и солнечных сил, является дыхание. Человек начинается с дыхания, которое "вдунул в лице его" Элоим Ягве. С дыхания начинается освобождение процессов восприятия от процессов жизни. Но прежде, чем идти в этом вопросе дальше, задержимся на одном факте, сообщаемом Рудольфом Штайнером, который при поверхностном подходе к Антропософии может вызвать недоумение.

Принято думать, что Ягве — это Дух Формы. Однако в цикле лекций "Духовные существа в небесных телах и царствах природы" говорится следующее: "Так является еврейской древности в Ягве тот, кто был одного рода (gleichartig) с солнечными Духами Мудрости". А чуть ранее стоит: "...отделился (от Солнца) и пожертвовал собой один из Духов Мудрости и перенес место своего обитания на Луну..." (136; с.205). Чтобы понять это сообщение, нужно вспомнить сказанное в предыдущей главе о некоем "сдвижении" Иерархий в связи с исполнением на Земле Миссии Христа. Мы показали на рис.31, что Духи Формы встают в земном эоне под влияние сил Христовой Ипостаси. Духи же Мудрости изначально, с древнего Солнца, являются носителями Его Импульса. В земном эоне задача наделения человека индивидуальным "я" сделала необходимым выделение Луны из Земли и переход на нее с Солнца существ 2-й Иерархии. Солнце же, даже по своей физической природе, относится к разряду не планет, а неподвижных звезд, поскольку оно не получает, а излучает свет. Оно есть представитель высшего мира неподвижных звезд в нашей планетной системе. И для понимания эволюции мира и человека это духовный факт исключительного значения.

Мы знаем из сообщений Рудольфа Штайнера, что развитие, имевшее место до древнего Сатурна, поднялось на такую высоту, что в нашем цикле предстало как зодиакальный круг. Некогда и Земля возвысится до состояния излучающей свет звезды. Солнце же, возникнув в новом эволюционном цикле, с самого начала пошло по другому пути, приобрело уже в эоне древней Луны характер звезды, а не планеты. Его особое (необычайно быстрое) развитие обусловлено ролью Христа во всем нашем цикле эволюции.

Много внимания в 1-й главе мы уделили той семичленной метаморфозе, закон которой правит внутри нашего цикла. Однако ее не следует брать абсолютно, изолированно от всего предыдущего и последующего. Рудольф Штайнер говорит, что в каждой точке эволюции общая картина ее меняется, так как сверхчувственно всегда видны три прошедших и три будущих эона. Поскольку же это видение не физическое, а сущностное, то в нем открывается закономерность, правящая в семи элементах данного созерцания: каждый его элемент представляет собой не пространственную картину, а особую ступень сознания-бытия. В созерцаемом действуют закономерности, сводящие его в некое сущностное и феноменальное целое. В то же время, бытие Вселенной шире этого целого, и хотя составить себе представление о том, что выходит за пределы семичленного цикла, довольно трудно, косвенно об этом все же можно кое-что заключить.

Мы можем сделать предположение (и не беспочвенное, а на основе уже полученных выводов), что с приближением к эону древнего Сатурна предшествующее развитие должно было принять характер описанной нами семичленности. И тогда древний Сатурн явился по отношению к нему восьмой ступенью, образовавшей "октаву". То прадревнее развитие несло в себе черты всеопределяющей Отчей деятельности. Мир Бога-Отца завершил на древнем Сатурне свое развитие и одновременно положил начало новому циклу. И хотя мир Святого Духа и мир Сына в исходной точке этого цикла также стоят выше какой-либо необходимости, тем не менее основополагающее действие Импульса Отца превалирует над всем в первотолчке к сатурническому развитию. Ему с самого начала противостоит, уже в конце цикла, на будущем Вулкане, Ипостась Святого Духа. А та эволюция, что совершается в семи эонах цикла, протекает под всеопределяющим влиянием Бога-Сына: "Отец послал Сына в мир". После космоса Отца возникает космос Сына.

Несомненно, Триединый Бог творит из вечности в вечность, но мы потому и говорим о Триединстве, а не просто об одном Боге, что роль Божественных Ипостасей в творении не всегда равнозначна. А не будь они триединством, развитие ушло бы по трем различным направлениям и с точки зрения Абсолюта одно неизбежно противостало бы другому, другое — третьему. Абсолютное не может быть трехчленным; будучи же просто одним, оно навеки застыло бы в универсальной неподвижности. Поэтому Бог Один и Триедин. Бог един (один) в своей бесконечной, непостижимой высоте, и Он триедин в пределах умопостигаемого, в эволюции. Однако и все умопостигаемое несет на себе печать непостижимого. Трансцендентная, непромеряемая глубина есть атрибут всякого сущностного творения. И таковы не только Иерархии, но и сотворенное ими бытие, всякое истинное творение человеческого духа и, конечно, сам человек. Всякое атеистическое представление коренится в неспособности осознать присутствие непостижимого в постигаемом, поэтому атеизм ограничен сферой ариманического (но не тождествен ему) — бессущностного и преходящего.