Воздух пронизывается звуковым эфиром, который сообщает ему живущее в нем. Это достигает звукового эфира в человеческом эфирном теле через посредство души сознательной, которая в своей макрокосмической роли выступает в чувстве слуха как индивидуальное человеческое начало, в чем и выражается действие Самодуха в индивидуальной душе сознательной [* В чувстве равновесия Самодух воздействует прямо на астральное тело; в зрении действует индивидуальная душа сознательная.].
Человеческое эфирное тело пронизывает ту "живую воду", которая наполняет улитку, и в нее проникает действие звукового эфира. В его действии мы имеем остаток древней, творящей деятельности музыки сфер, космического Слова. В жидкости полукружных каналов ею и поныне образуются кристаллы, когда звуковой эфир приносит в нее действие внешних звуков и слов. Эти-то кристаллы и хранят память об услышанном в подсознании, откуда она может быть извлечена.
К процессу, происходящему в улитке, присоединяется деятельность воздушных колебаний в евстахиевой трубе. Говоря, мы сами движем этот воздух, и в его движении участвует наше "я". "Я" обусловливается воля к произнесению слова, для чего оно действует через тепло крови, тепловой эфир и далее — через световой эфир воздуха (см. рис.38, правая часть). В звуковом эфире (в улитке) внешний и внутренний звуки встречаются. И поскольку нам знакомы колебания в евстахиевой трубе, происходящие от произнесения нами слов, то слыша подобное извне, мы понимаем его, понимаем сказанное слово. Так взаимодействуют "я" и Я, поменявшись после чувства тепла местами.
Эфирное тело включает в себя все четыре эфира, один из которых — звуковой — несет ему весть от мирового эфира. Само эфирное тело действует в водном организме, но через световой эфир оно приходит в связь с воздушным организмом, с которым, в свою очередь, связано астральное тело. (Световой эфир более родственен с воздухом, чем звуковой.) Так приходит в действие душа ощущающая, выступающая в роли посредника между "я", коренящимся в душе рассудочной, и астральным телом. Наконец, все соединяется в тепловом организме, где "я" приходит в связь с душой сознательной, а через нее — с физическим телом, с мозгом. Так процесс слуха достигает сознания, осознается.
Итак, чувство слуха обусловлено действием астрального тела в световом эфире. А то, что несет звуковой эфир, есть разные модификации Мирового Слова, или мирового творящего мышления. Оно осуществляет себя сначала в водном организме физического тела, а затем достигает его минеральных, кристаллических образований. С другой стороны, в чувстве слуха действует просто физический аппарат — барабанная перепонка и проч. Лишь благодаря душе сознательной он может служить восприятию чувств. Нечто аналогичное имеет место и в чувстве зрения, где существенную роль также играет физический аппарат: хрусталик, водное наполнение глаза. Наконец, в чувстве слуха существенную роль играют слуховые косточки, некая вариация человеческих конечностей, в которых коренится воля, образующая подоснову того мышления, что возникает в памяти кристаллов, образующихся в лабиринте [* См. подробнее об этом лекцию Рудольфа Штайнера от 29 ноября 1922 г. (ИПН. 348)].
Непосредственное действие Самодуха в чувстве слуха выражается в том, что свою астральность он посылает в человека как подобно процессу в чувстве равновесия, так и отлично от него, поскольку на этот раз его действие опосредуется душой сознательной. Рудольф Штайнер говорит, что "...на крыльях этого Существа мы вступаем во внутреннее, в душу вещей, так что можем их познавать" (115; 24.Х). Ведь наше эфирное тело, на которое оказывается действие извне, не может выступать ему навстречу, это не входит в его функцию. Конфронтируют между собой физическое и астральное тела благодаря противостоянию Духочеловека и Самодуха. В чувстве слуха звук достигает человека физическим путем, и без посредства эфиров он никогда не пришел бы в связь с астральным телом. А именно о связи здесь идет речь, а не о соприкосновении по принципу осязания. В чувстве слуха Самодух, или существо Ангела, несет нам откровение внутреннего вещей и тем возводит мост к Жизнедуху Христа.
Непосредственное прохождение по этому мосту начинается в чувстве слова. Здесь на помощь человеку приходит Жизнедух, а с ним — существо Архангела. Подобную констелляцию мы уже встречали в чувстве движения, но там все носило в значительной мере инстинктивный характер и было обусловлено деятельностью Духов Движения. В чувстве слова действует Жизнедух, имеющий отношение к отдельному человеку, т. е. несомый существом Архангела.
Архангелы выступают в эволюции как водители народов, и их деятельность простирается в человеке вплоть до движения соков в организме. Архангел воздействует на весь водный организм. Вот почему язык так тесно связан со всем — доходящим вплоть до физического — своеобразием каждого народа. Звуковой эфир, лежащий в основе воздействия Архангела на водный организм, он все тот же, что от начала земного бытия был инструментом творящего Слова.
В чувстве слова, как и в других высших чувствах, восприятия тела полностью сняты. Здесь в человеке действие высшего Я сливается с процессами, происходящими в душе, и вносит в них изменения, подобно тому, как на ранней ступени развития оно воздействовало на оболочки, творя органы жизни. В этой сфере в человеческой природе творится высшая природа. В слове человек переживает космическую деятельность, поскольку гласные и согласные звуки восходят к инспирациям, исходящим от планет и круга Зодиака. Характер речи не подпал судьбе теневого рассудка, речь и поныне таит в себе откровение мирового Жизнедуха. И образ его желает породить в нашем астральном теле Ангел — образ идущего к человеку Христа. Как благодаря Мистерии Голгофы было спасено от упадка физическое тело человека, так вторым Пришествием спасается эфирное тело. Физическому телу грозила опасность всецело подпасть законам материального мира. Возникшее благодаря физическому мозгу мышление, становясь все более абстрактным, постепенно отразило бы, отторгло тепловой эфир, надломило бы воздушный, световой организм человека, умертвило бы, действуя через язык, мировой звук, слово и, наконец, упразднило бы саму жизнь. Христос противодействует этому разрушительному процессу, не дожидаясь, когда люди примут Его и поймут. И лишь после сознательного отказа от Христа, дав своим идеям лишь гибельный ход, отдельные люди в будущем окончательно подпадут смерти.
После Голгофы люди рождаются в телах, несущих в себе семя воскресения. Оно позволяет им дать теневому рассудку восходящее развитие, воспринять в себя весть Святого Духа о Христе. А далее встает задача со-чувствовать с людьми, уметь слушать слово в его прафеноменальной значительности и силе. Прообраз такого со-чувствия явлен в Тайной Вечере, в таинстве совместного преломления хлеба. Поэтому не случайно мы пришли к открытию, что душевная деятельность, ведущая к выработке чувства слова, есть та же, что и в чувстве вкуса.
Ныне люди привыкли легкомысленно обращаться со многим, что по своей природе свято. Слово они превратили в фразу, питание — в чисто физиологический процесс. Вместо правомерного Архангела почитают демонов национализма, не понимая, что национальное обособление ведет к умиранию национальной культуры, языка и самой национальной сути, что национализм антинационален. Отчуждение захватывает отдельных людей и нации [* Другой крайностью здесь выступает ложный интернационализм с его идеей искусственного языка (эксперанто) и проч.], вследствие чего разрушаются высшие чувства, человек деиндивидуализируется и утрачивает связь с духом. Христа теряют не под влиянием атеистической пропаганды, а в результате варваризации всей культурной и социальной жизни.
В чувстве понятия, человек приходит к высшей ступени индивидуального соприкосновения с духом. В нем он "обоняет" само Я без покровов, вбирает в себя ту "материю" духа, о которой мы говорили в связи с Фихте. — Процесс восприятия в чувстве понятия тот же самый, что и в чувстве обоняния, только "материя" тут другая — "материя" Духочеловека, тень которого объемлет все содержание рефлектирующего мышления. Конечно, сходство следует считать во многом лишь внешним, поскольку иная "материя" меняет характер всего процесса восприятия. Чтобы понять его, говорит Рудольф Штайнер, необходимо обратиться к переживанию музыкального как такового. В нем мы различаем отдельный тон, мелодию и гармонию. "Гармония покоится на восприятии одновременности, а мелодия на соединении следующих один за другим звуков" (115; 25.X). Если бы мы, проникнув в этот процесс сознанием, смогли при восприятии мелодии отдельные тона так сдвинуть во временную линию, что можно было бы их воспринять одновременно и, таким образом, прошлое в мелодии свести с ее будущим, тогда мы из мелодии образовали бы в сознании гармонию, т. е. внесли бы в сознание то, что совершается бессознательно. В чувстве слова, когда мы слышим "и" или "а", нашей бессознательной деятельностью мелодия мгновенно преображается в гармонию. Такова тайна слова. Но при этом совершается и еще нечто. Музыкальный тон сопровождается обертонами, чем он и отличается от простого шума. При "сжатии" мелодии в гармонию мы, поэтому, имеем дело как с тонами, так и с обертонами. В этой бессознательной работе "душе приходится, слушая слово, отвлекать внимание от основного тона мелодии, так сказать, пропускать его мимо ушей и схватывать лишь гармонию обертонов, благодаря чему возникает слово..." (115: 25.X). То, чем тогда оказываются обертоны, и есть "и" или "а". Это подобно действию света в глазу, где преломление разных лучей, совершающееся по законам физики, дает цвет.