Г. А. Бондарев триединый человек т е л а, души и д у Х а (стр. 39 из 164)
2. "Философия свободы" в аспекте психологии
Рудольф Штайнер всю сложную игру мышления, чувствования, я-сознания и волеизъявления замечательным образом прослеживает в 9-й главе "Философии свободы". Содержание ее раскрывается значительно глубже, если мы свяжем его с тройственной душой и рассмотрим в качестве звена I той картины, что получилась у нас на рис. 22.
С возникновением я-сознания начинается путь к индивидуальной свободе. И именно мерой свободного волеизъявления определяется степень индивидуализации человеческого духа в генезисе души. Здесь, как говорит Рудольф Штайнер, "мы имеем дело с одним из важнейших вопросов жизни, религии, практики и науки..." (4; с. 15).
В своей исходной точке индивидуальное воление обусловлено внутренней и внешней необходимостью. Внутренняя необходимость, согласно "Философии свободы", обнаруживает себя в душе как побуждение, как устойчивая или постоянная основа, определяющая действия индивида; необходимость внешняя выступает как мотив — в виде либо понятия, либо представления. Внешняя необходимость обусловлена действием я-сознания. Между внутренней и внешней необходимостями в субъекте происходит сложное взаимодействие мысли, чувства и воли. В условиях родившегося я-сознания, на пути воли к свободе их действие снято и метаморфизировано в осознанные мотивы. В другом случае они выявлены как индивидуальный склад характера, побуждающий человека к действиям, как "характерологическая основа". Она образуется в нас из многократно повторенных, пережитых чувств и представлений, ставших оттого неотъемлемой частью нашей душевной жизни.
Вновь приходящие идеи также ставятся нами в связь с характерологической основой, прежде чем стать поступками, но в этом случае речь должна идти о "целях нравственности", ибо то, как они воздействуют на эту основу, дает нашей индивидуальной жизни, самой основе, определенный моральный или этический облик, который из себя самой она выработать не может. Иными словами, первопричина этического прогресса находится не в ней. Однако характерологическая основа способна сама побуждать человека к поступкам, минуя акт мышления или даже принуждая понятия двигаться в желаемом для нее направлении, поскольку она есть более или менее "постоянное содержание" моего субъекта, которое главным образом ориентировано на переживание: ощущаю ли я от известного представления или понятия радость или страдание, то есть она по преимуществу чувственной природы, и, одновременно, она есть обусловленный "непосредственно в человеческой организации фактор воли" (4; с. 149).
Итак, с одной стороны, воление обусловливается волей же, но опосредованной чувством, с другой — понятием, мышлением. Взаимодействие всех трех ингредиентов индивидуальной жизни имеет место в каждом из трех элементов души. Сначала мы встречаем их в душе ощущающей, где они образуют следующую картину (см. рис.). Картина эта целиком проистекает из того, что содержится в анализируемой нами 9-й главе "Философии свободы"; мы лишь глубже вскрываем ее содержание.
Со стороны непосредственных волеизъявлений, выступающих в оболочке чувств, индивидуальную жизнь души ощущающей слагают восприятия чувств. Они действуют сначала с инстинктивной непосредственностью, что обусловлено связью души ощущающей с физическим телом (рис. 22, поз.I). Самым элементарным образом это выражается, например, в отдергивании руки от горячего предмета. Связь души ощущающей с астральным телом обусловливает побуждения к действиям, проистекающим из вожделений (поз.II), которые начинаются в сфере чисто животных потребностей, таких как голод, жажда и т. п. Но в силу связи души ощущающей с тройственным духом этот род чувственных восприятий может быть возвышен. Инстинкт тогда преображается в такт высоким дыханием Духочеловека; вожделение под действием Самодуха претворяется в нравственный вкус. Действием Жизнедуха, связь с которым души ощущающей мы на рисунке не показали, но представить ее легко, облагораживается эгоистическая природа души ощущающей. Поступки, проистекающие из этих высоких побуждений, остаются в душе ощущающей столь же непосредственными, как и первые, низшие, и действие их тем совершеннее, чем чаще они совершаются: благодаря им эгоизм принимает все более косвенный характер.
В книге "Теософия", в главе "Тело, душа и дух", Рудольф Штайнер говорит о душе ощущающей, что она открывается вверх, навстречу интуициям, и вниз — ощущениям. Приходящее в нее сверху и действует в ней как такт и нравственный вкус; приходящее снизу ведет к формированию органов чувств, ибо ощущения, в первую очередь, суть вожделения — основное качество астрального тела, развиваемое им и в силу глубоких причин — люциферического искушения.
Такова одна сторона души ощущающей. Другая ее сторона, где возникают мотивы нравственности, воздействующие на характерологическую основу, образована эгоизмом. С первого взгляда может показаться, что проявления эгоизма — чувственной природы, поскольку, например, бывают эгоистичны маленькие дети. Однако дети, если к ним присмотреться, поступают на основе чувственного восприятия. Один ребенок вырывает игрушку из рук другого по той причине, что он хочет прикоснуться ко всему, что привлекло его внимание, иногда — и к горящей свече; возникший плач другого также остается для него лишь восприятием. И даже более серьезные, "безнравственные" — каковыми их считают взрослые — поступки ребенок совершает чисто подражательно, увидев, как это делают другие. Но когда ребенок подрастает и в нем вспыхивают элементарные понятия, то в первую очередь он начинает их самым непосредственным образом связывать с переживаниями приятного и неприятного, удовольствия и страдания. И тогда вырабатывается первая форма эгоизма — так называемый прямой эгоизм, которым люди нередко руководствуются и во взрослом состоянии. Прямой эгоизм всегда связан с представлением, но его понятийная основа чрезвычайно слаба, она мгновенно сливается с вожделением; и все-таки он не есть одно вожделение, что легко обнаруживается, когда цель, преследуемая эгоистически, достигается не сразу.
Развитие души ощущающей в этой ее части состоит в превращении прямого эгоизма в косвенный. Такая возможность имеется в ней благодаря ее связи с Самодухом, а также с душой сознательной (рис. 22, поз.II, I), которые вожделения просветляют до осознанных желаний; в них во все большей мере начинает преобладать момент обдумывания. На высшей ступени, там, где возникает свобода, просветленное вожделение целиком претворяется в силу движения мысли, в волю к мышлению и тем возвращается в сферу, из которой оно низверглось силой люциферического искушения. Поэтому путь назад, в сферы духа, неизбежно должен пролегать через нравственную сферу, где преодоление эгоизма совершается превращением его из прямого в косвенный. Человек тогда начинает приносить благо другим в надежде, что в ответ получит подобное же.
Конечно, расчетливая мораль еще не отличается нравственным величием, в то же время нужно понять, что безо всякого эгоизма, как и без чувственных восприятий, душа ощущающая существовать не может. С подобным фактом совершенно не хотят считаться проповедники абстрактной морали. Они сразу же ставят человеку задачи уровня души сознательной, и тогда он начинает любить все человечество и все менее выносить окружающих. На самом же деле косвенный эгоизм должен лишь постепенно расширять свои круги. В Евангелии сказано: "Возлюби ближнего, как самого себя". С этого начинается нравственный прогресс, и он может со временем возвести человека на ту ступень, где интересы всего человечества он будет переживать как свои собственные.
Весьма любопытное обоснование косвенного эгоизма дает Д. Карнеги в книге "Как заводить друзей и оказывать влияние на людей" (1965), представляющей собой некое руководство по самовоспитанию души ощущающей. "Каждый дурак, — пишет Карнеги, — может критиковать, осуждать... Но нужно иметь сильный характер и высокое самообладание, чтобы понимать и прощать". Такое утверждение как будто бы адресовано к иной душевной сфере, чем душа ощущающая, однако, как открывается далее, дело тут сводится к вещам более элементарным. "Вы должны, — продолжает Карнеги, — делать приятное людям, если хотите, чтобы они делали приятное вам". А потому не критикуйте, говорите о том, что интересно вашему собеседнику, дайте ему высказаться, дайте ему возможность почувствовать свою значительность и делайте это искренне. Относитесь к людям с искренним участием. Уважайте их мнение и не говорите им, будто они в чем-то неправы. В своей же неправоте признавайтесь быстро и энергично, и т. д. и т. п. И делать все это следует ради собственного успеха, преуспевания, ради того, чтобы заставить людей думать так, как мы хотим и делать то, что нам нужно.
Подобные рекомендации кому-то могут понравиться, а у кого-то вызвать отвращение. Однако все это не имеет принципиального значения, поскольку душа ощущающая — это реальность, коренящаяся в нашем астральном теле, и у нас нет иного пути заложить в ней первооснову для я-сознания иначе, как только внося в вожделения такт и нравственный вкус и претворяя прямой эгоизм в косвенный. Иное дело, если мы подумаем о том, каково последнее слово одного из выдающихся представителей англосаксонского мира, где в нашу эпоху преимущественное развитие получает душа сознательная. В таком случае "мудрость" Карнеги может только разочаровывать. Не низведение сил души сознательной в душу ощущающую, а нечто прямо противоположное составляет истинный прогресс нравственности, а с нею и всего рода человеческого на пути к свободе воли. В первом же случае готовится "война всех против всех". Чтобы понять это, достаточно лишь представить себе человеческое сообщество, где все поступали бы согласно рекомендациям Карнеги. Поэтому значительно проще и лучше осознать необходимо эгоистический характер души ощущающей, а вместе с тем — отсутствие в ней какой-либо свободы воли.