Г. А. Бондарев триединый    человек    т е л а,   души    и     д у Х а  (стр. 26 из 164)

Возникающее на второй ступени метаморфозы в эзотерике называется древним Солнцем [* Планеты Солнечной системы с аналогичными названиями имеют отношение к тем эонам. Они присутствуют здесь как воспоминание о древних состояниях и предвосхищение будущих. Но в целом вопрос таких соответствий значительно шире.]. Имагинация творения эона Солнца такова: "Жертвующие Престолы, коленопреклоненные перед Херувимами; и к их жертве присоединяются, некой вереницей, Духи Мудрости, преданные в своем настроении тому, что они видят в центре Солнца: жертве Престолов, которая вырастает в их настроении до образа жертвенного дыма, льющегося во все стороны и принимающего наконец форму шара, творя из своего облика лики Архангелов, которые отражают жертвенный дым с периферии как свет, светя внутри Солнца, возвращая дар Духов Мудрости и творя таким образом сферу Солнца. Она состоит — будучи принесенной в дар — из пламени и жертвенного дыма". (132; 14.XI).

В сверхчувственном познании такая имагинация, подобно имагинации древнего Сатурна, разворачивается в семь больших состояний развития. В первом состоянии, или на первой ступени, прежняя жертва Духов Воли вновь сгущается до теплового состояния. Но на этот раз она способна в сотворенном не только на механическое волеизъявление, но и на внутреннее восприятие себя как жизни. Что прежде, говоря языком современной науки, "моделировалось" в тепловых монадах как жизнь, получает теперь тенденцию стать самобытием благодаря тому, что Духи Мудрости, взойдя на ступень выше, обрели способность, подобно Духам Воли на Сатурне, принести в жертву свое эфирное тело, которое, пройдя через переживание жизни в отражении, всецело пронизалось их сознанием и стало Жизнедухом.

Так приходим мы к главной отличительной особенности развития на древнем Солнце: в нем особое значение приобретает второй акт — жертва Духов Мудрости. Вся седмица развития окрашивается их новой ролью, как на древнем Сатурне во всех его метаморфозах доминировало безусловное "полагание" Духов Воли. Солнце выступает в некоем роде как антитезис Сатурна. По сути говоря, каждый эон представляет собой гигантскую отработку одной из ступеней семичленной метаморфозы, и те из них, очередь которых еще не наступила, сказываются на предшествующих ступенях через закон всеединства в той или иной мере условно, частично [* Мы лишь в дальнейшем, в седьмой главе подойдем к вопросу о том, как еще не осуществленные макрокосмические ступени метаморфозы могут актуально действовать в развитии. Предварительно лишь скажем, что их действие обусловлено природой астрального мира с его движением навстречу феноменальному времени. На рис. 4 мы могли бы на овале поставить стрелки, идущие и в противоположном направлении, ибо метаморфоза осуществляется в "Лоне Божием", внутри определенной формы, где кроме развития к множественности господствует также божественное Единство.]. Свое полное завершение вся цепь метаморфоз получит лишь тогда, когда абсолютное Я, пройдя через ряд форм инобытия в индивидуальных "я", придет в них к Я Духочеловека. На будущем Вулкане человек, став тождеством "я" = Я, пронижет своим высшим сознанием физическое тело, благодаря чему оно станет телом воскресения — Духочеловеком. Проработка абсолютным Я оболочек человека, идущая вплоть до физического тела, и образует стержень метаморфоз. Внутри них господствуют противоречия, приходящие к разнообразным разрешениям. Прежде всего, из противоречия рождается "независимая деятельность", в смысле философии Фихте. Жертвой Духов Мудрости в тепловые монады столь же абсолютно, как и породившая их воля, входит жизнь. Возникает несамотождественное на том низшем уровне, но целостное взаимодействие воли, мудрости и жизни. Говоря языком философии Фихте, в возникшем состоянии можно выделить три момента:

"1. Взаимным действием и страданием определяется некоторая независимая деятельность.

2. Некоторой независимой деятельностью определяется взаимное действие и страдание.

3. Обе стороны взаимно определяются друг другом, причем безразлично, будем ли мы переходить от взаимного действия и страдания к независимой деятельности или же, наоборот, от независимой деятельности к взаимному действию и страданию"[ 76 ].

Поскольку философия Фихте известна лишь очень узкому кругу специалистов, мы изложим вкратце, какое содержание вкладывает философ в эти три положения, важные для нашего дальнейшего изложения. Страдание и деятельность, говорит он, противоположны друг другу, и возникает вопрос, почему вообще между ними должно происходить взаимодействие и, таким образом, взаимоопределение? Оно происходит в силу наличия чего-то третьего, которым является "основание отношения" между ними, не зависящее от взаимоопределения. Оно шире, чем взаимоопределение, и оно есть некая "реальность", а если взаимоопределение мыслится, то — "некоторая деятельность".

Во взаимоопределении Я и не-Я имеются два основания их отношения: идеальное и реальное. Первое возникает благодаря тому, что некоторое количество деятельности Я переходит на не-Я. От этого в Я полагается страдание, а в не-Я — деятельность. Количество, равное самому себе в Я и не-Я — в страдании и деятельности — имеет место в рефлексии, когда полагается взаимоопределение Я и не-Я. Но страдание противополагается сущности Я, как отрицание бытия. С этой точки зрения страдание есть качество. И это есть основание реальное. Реальное основание страдания полагается деятельностью не-Я. В то же время, лишь пока Я страдает, для него существует реальность не-Я. Таково их взаимоопределение. Кроме того, страдание есть деятельность и по качеству и по количеству (как уменьшенная деятельность). Ибо Я полагает себя лишь как существующее. Поэтому деятельность является основанием отношения обоих моментов. Поскольку же Я безусловно полагает себя, безо всякого основания, то таков же характер и его уменьшенной деятельности — она также абсолютна. И с "безусловной самоопределенностью" она, направляясь на объект, ограничивает себя. Будучи же направленной, она необходимо ограничивается в данном и никаком другом объекте, определяется объектом, который прежде, "силой воображения", сама определила. Так полагается независимая деятельность. Она объективируется от Я и не-Я как деятельность. Но во взаимосмене она ограничена и является страданием. Она, таким образом, имеет два аспекта.

Обращаясь от независимой деятельности к анализу взаимодействия Я и не-Я и страдания, Фихте приходит к выводу, что Я, перенося деятельность на не-Я, делает и его страдательным. Это не может быть иначе, если идеально полагаемое в не-Я (количество деятельности Я) становится реальным основанием некоторого страдания в Я; идеальное основание становится реальным (как качество) [* Здесь мы опускаем пространное и довольно сложное доказательство, которое в данном месте приводит Фихте. Ведь нашу задачу составляет проследить общую канву его умозаключений, чтобы затем обратиться к их прафеноменальной основе, раскрывающейся в Духовной науке.]. В независимой же деятельности, как в своем синтезе, идеальное и реальное основание суть одно и то же, а следовательно, страдательное состояние Я и не-Я также одно и то же. Так, фактически, в своей системе критического идеализма, который, как он считает, объединяет идеализм с реализмом, Фихте приходит к выводу о единстве бытия и сознания.

Во взаимосмене Я и не-Я, говорит он, имеется и форма и материя. "Формой взаимосмены является обоюдное проникновение взаимо-членов друг в друга, как таковое. Материей же является то в них обоих, что делает возможным и необходимым их взаимное проникновение. — Характерной формой взаимо-смены в действительности является возникновение через уничтожение (становление через исчезновение)". При этом, добавляет он, необходимо отвлечься от субстанции, на которую производится действие[ 77 ].

Выводы Фихте, по сути, совпадают с выводами Гегеля, к которым тот приходит в своей логике, с той только разницей, что чистое бытие у Фихте — это абсолютный субъект, Я, которое идеально рождает некую объективную реальность — не-Я; в философии Рудольфа Штайнера оно есть реальность чисто мыслящего Я-сознания, в философии Вл. Соловьева — ступень существа.

Приводя выводы рефлектирующего мышления в связь с прафеноменологическими основами бытия, мы обнаруживаем во вторых поразительное раскрытие природы первых. Что, фактически, представляет собой жертва Духов Воли на древнем Сатурне, как не свободное ограничение себя и при этом направленное к определенному объекту — к Духам Мудрости. Хотя основание отношения в том первом эоне еще только намечается. Ведь то, о чем рефлектирует философ, есть, по сути, нечто завершенное, поскольку оно является результатом развития, протекшего в течение трех полных эонов. Жертва Духов Воли рождает лишь идеальное отношение: Духи Мудрости получают в ней свою жизнь отраженной. Жертва еще не переходит в инобытие. В некоем роде весь Сатурн представляет собой одно утверждение: Я, Я, Я. И только породив Духов Личности, Я встает в отношение с не-Я. Возникает вещественность, теплота. Она есть реальное основание отношения Я, персонифицированного на той ступени Духами Формы, и не-Я, персонифицированного Духами Личности. По ту и другую сторону этого отношения встают: триада высшего сознания и триада творимого сознания. Такова семеричность сатурнического развития. Но она же есть и восьмеричность, ибо полнота достигается октавой. В ней семеричность обретает выход из своей абсолютной замкнутости. Поэтому нам следует рис. 4 изобразить иначе (рис. 5).

Тогда Духи Формы остаются в положении 4; Третья Иерархия занимает 5—7-е положения, а человек, одаряемый искрой Духочеловека, замыкает лемнискату развития, приходя в прямую связь с Духами Воли.