Г. А. Бондарев триединый    человек    т е л а,   души    и     д у Х а  (стр. 154 из 164)

В недалеком прошлом к этому были, хотя бы на инстинктивной основе, устремлены большие силы культуры. Лишь наш век и здесь утратил какое-либо понимание вещей. Литературоведение, журналистика ныне пытаются во что бы то ни стало принизить людей возвышенного духа. Искаженно, извращенно люди вкось и вкривь истолковывают жизненный путь Льва Толстого, Гете и многих других, не желая и будучи не способными понять, что люди эти мучились проблемой возвышения, одухотворения любви, ее возвращения к Божественному первоисточнику, что Гете, например, был не старым сластолюбцем, а человеком, до глубокой старости сохранившим способность переживать романтическое начало в любви.

Если человек берет свое развитие в собственные руки, то он в душе рассудочной возводит свое познание до мудрости, как "условия любви". Тогда в "я" души сознательной Любовь выступает как метаморфоза Мудрости, "как плод возрожденной в "я" Мудрости", что открывает нам врата в сферу Самодуха, где мы начинаем осуществлять нравственные цели мира, Христовы цели, постигнутые интуитивно, т.е. в полном отождествлении с ними. Ну, а что тогда встает со стороны характерологической основы? В душе сознательной она порождает не симпатию и антипатию, не любовь и ненависть, а представления. Здесь любовь метаморфизируется в мудрость, а мудрость — в любовь. Одно умирает и возрождается в другом. Так осуществляется синтез любви и мудрости.

Пройдя через ряд ступеней формы, любовь, как жизнь, восходит со ступени органического на ступень душевного в форме жизни чувств, или чувствований (стыд, гордость и т. п.), а затем переходит в сферу деятельности суждения. Симпатия и антипатия метаморфизируются в душе в силу образовывать противостояние тезиса и антитезиса. А далее, в душе сознательной, снова возвращаясь во внешний мир восприятий, симпатия обретает жизнь в понятии, а антипатия — в восприятии. Из их соединения рождаются представления. В них мудрость, всецело ставшая субъектом, понятием в человеке, соединяется с самой собой как с объектом, с внешним миром. Поэтому в душе человека образуется целостная картина мира.

Любовь, ставшая Мудростью на вершине человеческой души, приходит в отношение с Мудростью, ставшей Любовью: любовью к объекту познания (в созерцании), любовью к поступку (совершаемому на основе моральной интуиции).

Представление метаморфизируется в нравственные интуиции в сфере Самодуха. С ними человек возвращается в чувственную реальность и совершает поступки, соответствующие ей, но не обусловленные ею, поскольку в этой реальности Любовь и Мудрость противостоят друг другу, а человек научился приводить их к единству. В сфере духа обретает человек единство Любви и Мудрости и тем достигает цели, ради которой нисшел к земным воплощениям.

Так это поисходит в сфере Самодуха. Но вернемся еще раз к душе сознательной, чтобы рассмотреть ее в ключе того подхода, с помощью которого мы провели анализ души рассудочной и ощущающей.

В одной из цитированных нами ранее лекций Рудольф Штайнер говорит еще об одном действии Люцифера и Аримана, которое подступает к человеку сверху до линии основания черепа и снизу до грудобрюшной преграды (158; стр.125). На рисунке, которым в лекции поясняется эта мысль, человек повернут лицом к читателю. Но если исходить из того, что дано на рис. 91 и 122, то мы должны в этом случае представить себе человека повернутым лицом в направлении от душевного тела к душе ощущающей (рис. 135).

Пространство в нас, свободное от действия люциферических и ариманических сил, атакующих душу сознательную, ограничено действием двух я. "Я", действующее на нижней границе, — это то, которое образуется в нас на базе восприятий органов чувств. По отношению к нему ариманическое, связанное с восприятием материального мира, остается по ту сторону врат органов чувств, поскольку само восприятие идеально. Ариман не может через восприятие внести в нас вещество, как это имеет место в процессе питания и дыхания. В нашу душу извне входит лишь вожделение. Оно поднимается из подсознательного, из сферы обмена веществ и конечностей в наше астральное тело и достигает ритмической системы. А там человек переживает симпатиии и антипатии.

Действие Люцифера подступает к душе сознательной на путях мировой мудрости, но проявляется лишь в рефлектирующем, теневом мышлении. А когда мышление начинает опираться на эфирное тело, то оно обретает бытие. Такое мышление есть чистая воля — другой, высший аспект Я. Снизу к душе сознательной подступает окрашенное ариманическим чувство. Теперь душа сознательная открывается внешнему миру, но не только для того, чтобы наблюдать, а чтобы и созерцать и таким образом развивать тринадцатое, имагинативное чувство, четырнадцатое, инспиративное чувство и т. д.

Итак, мы начали наш экскурс в сферу трехчленной души с рассмотрения того, как пробуждается первое ощущение у открывающихся в сторону внешнего мира врат души. Теперь мы пришли к тому, что душа обращается к восприятиям для активного наполнения себя внутренним содержанием, и, вместе с тем, она теперь начинает стучаться во врата высшего сверхчувственного мира.

11. Самобытие душевной жизни (продолжение)

Для полноты картины нам теперь осталось еще раз проследить весь процесс взаимодействия основных ингредиентов, строющих нашу индивидуальную жизнь. Пусть читателю это не покажется топтанием на месте. При более пристальном внимании он убедится сам, что штурм стоящей перед ним твердыни познания нужно вести не только с разных сторон, но все возобновляющимися приступами. Задача перед нами стоит труднейшая: описать в понятиях то, чему сами понятия обязаны своим происхождением.

Рудольф Штайнер поясняет, что вожделения — это воля, воля с предметом вожделения (115; стр.130). Отдельные вожделения являются просто модификациями воли, от которых она должна в конце концов освободиться, чтобы выступить в нас как чистая космическая воля, освобожденная от игры симпатий и антипатий. Такая воля есть живое мышление, жизнь среди существ интеллигибельного мира, одним из которых становится и человек.

Воля, модифицируемая связью с объектами чувственного мира, является в нас, как многообразие вожделений, с которыми, в свою очередь, родственна природа наших чувств (о чем уже говорилось). А тогда получается, что единство мира сохраняется на всех ступенях эволюции. Всеопределяющая воля Отца есть единственная мировая реальность. Но в явлении она обретает характер множественности, данной нашему мыслящему сознанию в двенадцати онтологических категориях. С другой стороны, мыслящему сознанию предстоит многообразие бытия, опыт. В ноуменальном мире первого откровения, т. е. в мире Иерархий, бытие и сознание пребывают в единстве и проявляются в многообразии этого единства в отличие от многообразия противоположностей мира второго откровения.

Когда возникает древний Сатурн, то принесенная Духами Воли в жертву субстанция воли является, по сути, новой мировой целью единого Бога. Она есть цель в явлении, как субстанция, содержащая в себе универсальный закон нового цикла творения: Триединство. Триединство есть абсолютная реальность, как и Единство. Но это не означает, что существуют две абсолютные реальности. Реальность одна, и она разделяется в себе надвое, образует отношение в себе: Абсолют в вечности, в неизреченном и непостижимом, потому единство — одно, за пределами которого невозможно представить себе что-нибудь другое, и Абсолют в явлении — Божественная Троица.

Через три Ипостаси Абсолют выходит из единства, Пралайи, и возвращается к нему, всегда оставаясь при этом Абсолютом. Для него то, что возникает в начале, существует и в конце. Он всегда един, целостен и трехипостасен. Воля Престолов, становясь объектом творения на древнем Сатурне, в Абсолюте присутствует и в конце всего семичленного цикла творения, где она — чистый субъект. Силой Абсолюта эволюция течет в двух направлениях: от прошлого к будущему и наоборот. Но тогда она опосредована тремя Ипостасями того же самого Абсолюта.

По образу и подобию высшего Божественного плана сотворен и человек. В своей главной сути он есть малое отражение Абсолюта: микрокосм. В развитии он трехчленен, причем многообразно трехчленен, ибо через многообразие трехчленностей творит Абсолют.

Эволюционные процессы в человеке с момента возникновения мыслящего сознания движутся по восходящей линии. На последней границе, до которой нисходит Абсолют, возникает трехчленное тело. В нем зарождается троичность мышления, чувствования и волеизъявления. Присутствие Абсолюта, единства, в этой субъективной троичности и есть наше "я" — не сам Абсолют, а его присутствие, четвертый принцип. Сам он противостоит нашему низшему "я" как Я высшее — пятый принцип. Поэтому, перефразируя слова Рудольфа Штайнера о природе вожделений, мы вправе сказать, что низшее "я" людей есть модификации единого, абсолютного Я; они суть Я, соединенное с объектом. И они единосущны с Я, т.е. их субстанция есть чистая космическая воля. Но эта воля "я" погружена в мир явлений (все той же абсолютной воли) и потому становится вожделением. "Я", как отдельная модификация Я, обретает свой мир модификации: вожделения. И как "я" для Я есть объект, так вожделения для "я" суть объекты.

Что делает "я" субъектом? — В первую очередь — чувство. Из него, во вторую очередь, развивается мышление, жизнь в понятиях, представлениях, которые, в третью очередь, находят отношение к воле, приобретают характер чистого бытия в нас, в чем и выражается присутствие живого Бога в человеке. Но Бог и изначально пребывает в нас, в нашем духе. Этим началом было одарение нас искрой Я в эпоху древней Лемурии. Тогда Абсолют, будучи опосредован 3x3 Иерархиями, низошел в нас как свободный дар, совершенный из чистой любви к поступку, к творению. Это был первый акт свободного одарения человека качеством, личностью. Поэтому способность к свободной жертве, к деяниям из любви к объекту составляют единственную реальность становящегося "Я". Она внесена туда Самим Богом, есть Его часть в нас; все остальное в "я" имеет вспомогательное, преходящее значение.