Г. А. Бондарев триединый человек т е л а, души и д у Х а (стр. 151 из 164)
Нравственность погружается в любовь, как прежде в нее погружалось природное. "Прежде тело находило тело по естественному принципу; в Христианстве душа находит душу в высшей любви благодаря принципу Христа" (54; 22.11). Так единый Бог Христос претворяет наше низшее "я" в господина всего нашего многочленного существа. Мы через земную любовь, делающую человека регентом внутри эволюции видов, поднимаемся до космической Любви [* Потому и апостол Павел, говоря о вере, любви и надежде, подчеркивает, что любовь из них — наиважнейшая, т. е. он говорит об отношении 3:1.].
Что касается триединства веры, любви и надежды, то Рудольф Штайнер сообщает нам по поводу их следующее: "Силы веры — это силы астрального тела; и как верно выражение "астральное тело", так верно выражение "тело веры".
"Эфирное тело есть в то же время тело любви". "Мы имеем средоточие человеческого существа... сущностное ядро "я". И это "я" окружено, как своей ближайшей оболочкой, телом веры, а затем телом любви". "Далее оно окружено телом надежды, физическим телом" (130; 2.XII).
Человеческое "я" троично, оно трояко выражает себя в человеческом существе; через тройственную душу. Вера, любовь и надежда превращают три души в Манас, Буддхи и Атма (127; 14. VI).
У Рудольфа Штайнера имеется множество других определений, описаний семи, привлеченных в наше рассмотрение добродетелей. Мы не будем приводить их все, а только скажем, что они лишь увеличивают достоверность сделанных нами выводов. Всего добродетелей, душевных и духовных качеств, через выработку которых совершается индивидуальная эволюция, необычайно много, но все они восходят к семи вышеперечисленным.
Если теперь подвести общий итог сказанному о связи развития с добродетелями, то, вновь обращаясь к семичленному существу человека, каким оно дано Рудольфом Штайнером в связи с молитвой "Отче наш" (см. рис. 20), его можно выразить с помощью еще одного рисунка (рис. 134).Что существенно здесь отметить — это обратное, по отношению к Макрокосмосу, положение состояния формы в человеке. Из высшего Триединства, как исходное, Отчее, выступает состояние сознания. Но поскольку это состояние имеет начало и конец — конец его реализации в человеческом сознании, то в состоянии формы, к котсм рой приходит индивидуальное "я", выражается состояние сознания. Иными словами, в Божественном откровении состояние формы ведомо Ипостасью Святого Духа; в творении состоянием формы управляет Отец. Форма восходит к Нему через Христа, как Духочеловек.
10. Любовь и Мудрость
Треугольник высшего триединства царит над всеми стадиями развития, в результате которого рождается гексаграмма макрокосмоса. Пред Ним в вечности благоговейно склоняются Иерархии. Но вот наступает: "Отец послал Сына в мир", — и принцип единства переходит ко второй Ипостаси, но так, что Она образует отношение между первой и третьей Ипостасями.
Будучи в первом треугольнике (рис. 131) опосредованной Серафимами, Ипостась Сына во втором треугольнике (направленном вершиной вниз) действует через Иерархию Духов Мудрости (древнего Солнце). Так возникает отношение Любовь — Мудрость; оно возникает через единого Бога откровения — Христа. Вот почему вначале они образуют единство — в мире первого откровения. Но во втором откровении они все больше расходятся, поскольку расходятся бывшие в первом откровении единством состояния сознания, жизни и формы с их переходом в мир второго откровения. Переход этот сопровождается превращением космической воли-сознания в форму-сознание рефлектирующего мышления. В прошлой эволюции этим были обусловлены ступенеобразные метаморфозы астрального в эфирное, эфирного в физическое, в результате чего физическое стало минеральным, материей, где триединство состояний сознания, жизни и формы распалось почти окончательно [* Однако тяга к восстановлению былого единства сохранилась во всем. Так, последняя стадия состояния формы - пепел, не имея в себе, казалось бы, ни малейших следов жизни и сознания, оказывается хорошим катализатором в процессе горения.].
От конечной стадии разъединения сознания, жизни и формы начинается их новое соединение: в триединстве физического, эфирного и астрального тел. Совершается оно "деянием любви", поскольку Серафимы восприняли от Бога план мира. Но для нового триединства необходим четвертый принцип. Им стало человеческое "я". В творении (форме) тогда возникает самобытие и самосознание. Однако "я" не способно из собственных сил уравновесить силы тройственной души и дать им высшее развитие. Поэтому в мир микрокосма входит Бог-Сын и обитает в нем как Бог-Любовь. Внутри инволюции, проходящей сквозь коренные расы и культурные эпохи, Он вызывает индивидуальную эволюцию за счет того, что треугольник" духа как бы поворачивает внутрь четырехугольника тройственного тела и "Я", дарованного Духами Формы (см. рис. 134).
Духи Формы ввели в человеческое развитие принцип кровнородственной любви. В их работу затем вмешались отставшие духи Формы, благодаря чему возникли человеческие расы. Деятельностью Духов Личности нормального и отсталого развития в создаваемое расами было внесено историческое развитие; далее тканием Архангелов — опять-таки нормального и отсталого развития — были созданы отдельные народы и языки. Наконец, Ангелы привели отдельного человека "на подобающее ему на Земле место" (121; 11.VI). Так ткалась в прошлом великая сеть любви. С пришествием Христа ей был напечатлен принцип свободы, а с ним — возможность от "я"-эго восходить ко вселенскому Я как индивидуальному достоянию.
Человеческая любовь впервые возникла во временных отношениях. Поэтому и в наивысшем бытии Сын исходит от Отца и Святого Духа и становится между ними историей (Бертольд Вульф). И не только историей. Любовь во времени возникает на основе кровного родства, где древний Ягве — лунный Бог — лишь отражает свет Христа-Солнца, выступает как Лик Божий. Постепенно, по мере прохождения через культуру и историю, человек начинает вырабатывать любовь на пространственной основе, как духовное братство.
Рудольф Штайнер обращает наше внимание на то, что мы живем в смене дня и ночи, где на нас попеременно влияют то Луна — символ Ягве, то Солнце — символ Логоса, являющегося совокупной силой других шести Элоимов, обитающих на Солнце. Через Ягве человеку в течение долгого времени в бессознательном состоянии, во время сна напечатлевалась сила любви. Так человек был подготовлен к восприятию Самого Логоса, силы Его Любви. "Человек на Земле призван к овладению самосознающей любовью. Поэтому в светлом дневном сознании он должен иметь водителя, учителя, который предстал бы ему так, что он мог бы его воспринимать. Только во время ночи, в сумеречном сознании могла быть напечатлена человеку любовь. Но мало-помалу должно было наступить нечто такое, что дало бы человеку возможность внешне, физически самому увидеть Сущность Любви... Это могло произойти только так, что Существо Божественной Любви, Логос явился на Земле. ...Поскольку человек развился до восприятия через органы внешних чувств, то Бог Логос должен был Сам стать чувственно видимым Существом. Он должен был выступить в плотском теле" (103; 20.V). (См. также рис 31).
Не учение о любви, говорит Рудольф Штайнер, принес людям. Христос — это сделан Будда, — а саму любовь, "субстанциональное содержание любви" (114; 25.IX). Поэтому человек, развивая в себе бескорыстную любовь к окружающему, к другому человеку, к людям, причащается высшей, ничем не обусловленной, но все обусловливающей Божественной субстанции. И только это возвращает его низшему "я" присущий ему характер четвертого принципа: самообусловленность (рис. 134).
"Я" в процессе зарождения, становления зависит от многого, но ставшее "я" само начинает все обусловливать. Поэтому Рудольф Штайнер говорит, что деяния, совершенные из любви, не получают и даже не предполагают получения вознаграждения. Так поступает Сам Бог. Он Самого Себя принес в жертву развитию человека из, скажем языком "Философии свободы", чистой любви к поступку, к поступку, который положил начало древнему Сатурну и с тех пор одаряет сонмы существ самобытием и самосознанием.
В земных условиях такой закон деятельности нов, необычен. Мы постоянно пытаемся давать ему оценку с точки зрения эгоизма, и потому столь трудно продвигается развитие "я". Нам трудно и страшно порвать с обусловленным; и не только в социальном, но даже в логическом. Мы не способны созерцать, так как для этого нужно на время утратить себя в ином, в объекте, отвергнуть себя ради иного. Весь опыт наших восприятий коренится в эгоцентризме. Выступая из себя в астральном, мы тут же стремимся вернуться обратно и потому видим, слышим и т. д. Такое поведение правомерно до тех пор, пока для нашего "я" не стало глубоким убеждением и опытом души: Бог есть Любовь. А тогда уже в акте восприятия мы осуществляем принцип: "Не я, но Христос во мне". Вот почему наука, а тем более наука посвящения, должны быть глубоко христианизированы. В ином случае они люциферизируются или ариманизируются и становятся враждебными человеку.
Созерцая со Христом, мы во Христе умираем, порываем с обусловленным, с низшим "я", и обретаем себя в безусловном, в истине: Со Святым Духом воскресаем. В этом воскресении бытие (любовь) и сознание (исполненное мудрости содержание любви) пребывают в единстве, и их единство есть зачаток тела воскресения. Мы тогда в Бога рождаемся. Через четвертый принцип, "я", пронизанный моральностью, мы восходим от низшего, тварного, триединства физического, эфирного и астрального тел, где мы из Бога раждаемся, к чистому бытию Бога в нас: к триединству справедливости, истины и красоты, которыми "всякая плоть" претворяется в дух.