Г. А. Бондарев триединый    человек    т е л а,   души    и     д у Х а  (стр. 115 из 164)

Рудольф Штайнер в цикле лекций "Человеческая и космическая мысль" (ИПН.151) дал двенадцатичленную систему мировоззрений, с помощью которой индивидуальное "я" постигает рефлектирующим сознанием ту Полноту Мудрости, навстречу которой на древнем Сатурне устремилась жертва Престолов (рис. 95). В каждом из перечисленных мировоззрений выражается лишь часть истины. Это значит, что всякий объект, предстающий мыслящему сознанию, имеет 12 сторон и должен быть обдуман с каждой из них, если мы действительно желаем его познать. Так действует человеческий вневременной, т. е. ставший дух. Но прежде чем он возникнет, мы имеем дело со становлением индивидуального "я" в кругу двенадцати восприятий чувств. Их состав разбивается на две группы: 7 и 5, о чем довольно подробно шла речь в третьей главе. Теперь нам становится еще понятнее, что стоит за движением восприятий чувств по лемнискате в зависимости от времен года (см. рис. 54). Оно обусловлено живым взаимодействием пространства и времени, метаморфозы и Субъекта, рождающих индивидуальную человеческую душу в трехчленном человеке — обмена веществ, ритма и нервно-чувственной системы (см.также рис. 37).

По отношению к семи категориям, образующим цепь метаморфоз, новые пять категорий являются некоего рода "промежутками", "интервалами" между ступенями метаморфозы, "исчезая" в которых, процесс метаморфозы возрождается на новой ступени.

Взаимосвязь между обеими группами категорий образуется благодаря тому, что сначала категории действия и категории объективации абсолютного субъекта образуют симметричный ряд парных отношений, в чем находит свое выражение лишь пространственный принцип творения:

Здесь нижний ряд показывает способы действия Божественной Сущности, а верхний — что из этого образуется в мире откровения. Такое соотношение существует реально, но благодаря одному ему в творении никогда не возникла бы духовно автономная сущность. Поэтому произошло все то, что в Духовной науке описывается как процесс отставания и связанная с ним материализация миров. В творении наравне с прямым действием Божественного мира, возникло его косвенное действие. Оно, как закон, вошло в "горизонтально" протекающую череду метаморфоз (т. е. в эмпирическом времени), пронизало их от первой до седьмой ступени, и благодаря этому богоданное сознание стало оживать в ином через эволюцию видов.

Единое Божество в трехипостасном явлении вызвало к жизни семичленный цикл эволюции. В нем возник трехчленный человек конечностей, ритма и головы, потом — тела, души и духа (но можно сказать и наоборот). Как живое пространство, он становится семичленным, а вырабатывая индивидуальное я — двенадцатнчленным. Семичленность становится формой временного развития в пространстве, двенадцатичленность — формой пространственного становления во времени.

Но единое Божество, каким оно пребывает в Пралайе, во второй раз пронизало творение, как из вечности выступающее Я, что нашло свое выражение во второй группе из пяти категорий. Его действием симметричный ряд категорий (табл.18) перестроился по другому принципу. (Категория "сознание" является динамической, в плане вселенского Сознания, и — плодом творения, в плане индивидуального "я".) Возник метаморфизирующийся ряд из семи категорий, выражающий развитие во времени. Пять других категорий показывают, почему эта метаморфоза происходит. Она происходит под действием вселенского Я. Пять выражающих его действие категорий не метаморфизируются друг в друга: бытие не превращается в становление, становление — в сущность и т. д. Но они показывают то, что всегда остается скрытым в метаморфозах феноменального мира. И теперь мы узнаем, что субстанция и жертва приходят во взаимосвязь потому, что ее опосредует бытие. При этом равно ли бытие небытию и каково отношение бытия к инобытию, не играет первостепенной роли.

Что впервые выступает из Великой Пралайи, есть субстанция, а первое, что дано рожденному индивидуальному духу, есть мысль. С субстанции начинается мир, как Макрокосм; с мышления о мышлении начинается мир микрокосма. Макрокосм выражает себя в микрокосме двояко: творя его как существо и открываясь в его мышлении. И то и другое (природа и дух) подчинено закону метаморфозы. Сама же метаморфоза — природно-духовная; дух заключен в ней как природа в природе, как закон. Метаморфоза в сфере чистого мышления, протекающего по законам имагинативной логики, образует собственную природу субъекта, его мир, в котором он сам выступает как творец, как богоподобное существо.

Субстанция и жертва приходят не только к высшему отношению, но и к взаимодействию; к бытию добавляется становление, и тогда рождается отражение: субстанция—отражение, Я—не-Я. В субстанции отражаются сущности, Иерархии, и благодаря их отражению возникают отношения в мирах обоих откровений и между мирами. Становление делается сущностным, в нем рождаются сначала индивидуализированные существа 3-й Иерархии, а потом человек и т. д.

Подобный анализ категорий, одновременно онтологический и теоретико-познавательный, раскрывает нам эволюцию мира в ее феноменах бытия и сознания и всего многообразия конкретных связей между ними.

Но у нас остался не раскрытым еще один элемент, по праву принадлежащий к Collegium категорий, сам при этом вполне категорией не являясь (табл. 17). Это имагинация. Она принадлежит к первой ступени высшего, сверхчувственного познания, где сознание и бытие приходят к единству. Имагинация выражает собой явление Я в "я", возникающем в результате временного развития, и как таковая присутствует в мире чувственной реальности, образуя связующее звено между ее метаморфозами и высшим миром. Имагинация является восьмым элементом в цикле метаморфоз, она возводит его к своего рода октаве, а потому имеет отношение к его имманентному закону. И здесь мы касаемся тайны взаимосвязи явления и вещи в себе, имманентного и трансцендентного. Лишь последовательный анализ категорий, проведенный на основе духовно-научного понимания эволюции, дает нам решение этих фундаментальных проблем философии.

Восьмая ступень является повторением первой на более высоком уровне развития. Повторение это не механическое. Октава, рождаясь в ходе предыдущего цикла метаморфоз, обладает и самостоятельным значением. На самом высоком уровне мы можем позволить себе сказать, что три Ипостаси Бога, явленные у истоков нашего цикла эволюции, представляют собой некоего рода восхождение к октаве до-сатурнического развития, которое для нас есть единый Бог. Именно потому, что на месте феноменологического отношения семи к восьмому на более высоком уровне встает отношение одного к трем, мы говорим о принципиально иных законах досатурнического развития.

В круге 12-ти категорий имагинация, как 13-я, стоит в центре. Она выражает собой пространственное присутствие Я в "я", без чего "я", уже возникнув, все равно не нашло бы обратного пути к Богу, к внепространственному, как без 8-го элемента метаморфоза никогда не вышла бы из вечного повторения. Если говорить точнее, 8-я ступень следует не за 7-й — там начинается 1-я ступень нового цикла, — а представляет собой таинственный интервал между 6-й и 7-й ступенями, переходящий в 8-ю ступень, или в начало нового цикла. Эту тайну мы способны понять, вспомнив, что пятеричность категорий является выражением абсолютного Субъекта. Цель же метаморфоз состоит в обретении объектом я. Поэтому октава, зарождаясь в ряду интервалов, и является реализацией заложенных в цикле метаморфоз потенций индивидуализации. Именно благодаря этому разрывается круг вечного повторения. От цикла к циклу возрастает присутствие Субъекта в интервалах, что дает новый облик явлению вплоть до той высшей его формы, которая оказывается способной вместить в себя мыслящее сознание. Вслед за тем встает задача подняться к более высокому, имагинативному сознанию, соединить сознание с бытием, стать, как "я", 13-м в кругу 12-ти, что означает переход в двух- и одномерное пространство высшего Я, выход из протекающих во времени метаморфоз в вечность [* На прафеноменальном уровне тут еще следует обдумать то обстоятельство, что Великие Пралайи возникают, так сказать, "по вертикали" бытия. См. об этом в другой книге автора: "Архангел Михаил и михаэлиты". М. 1998.].

Мы говорили ранее, что в имагинативной логике на 6-й ступени происходит индивидуализация идеи, идея как бы обретает свое "я". Это "я" идей подхватывается высшим Я и приходит к высшему синтезу логического: Я приводит к синтезу весь логический ряд: возникает 7-я ступень. А далее роль высшего Я еще более возрастает, оно переводит одну метаморфозу в другую. В индивидуальном опыте мыслящего духа такой процесс осуществляется с переходом от рефлектирующего мышления к имагинативному. Став "я" в душе сознательной, человек получает задачу изменить технику мышления, обратиться к медитативному мышлению, где присутствие Я в "я" обнаруживается сначала в созерцающей силе суждения. Она возводит мышление, движущееся по законам имагинативной логики, на ступень посвящения путем апелляции к высшему Я: к имагинации не восходят, а с нужной долей благоговения ждут ее нисхождения в душу сознательную. Здесь мало одной теории познания. Опыт познания здесь должен органично вобрать в себя этическое начало.

Но вернемся еще раз к категориям Аристотеля. Выявляя их состав, этот гениальный философ несомненно руководствовался не только понятийным мышлением, но также определенным прозрением в мир прафеноменов. Однако, сохранившееся лишь частично, его философское наследие, загадочный характер самой философии Аристотеля не позволяют с полной достоверностью определить ни количество данных им категорий, ни их порядок. Наиболее авторитетное суждение по этому вопросу высказал большой знаток философии Фомы Аквинского Франц Брентано в опубликованной им в 1862 г. работе "О многообразном значении сущего у Аристотеля".