Г. А. Бондарев триединый человек т е л а, души и д у Х а (стр. 108 из 164)
Двенадцатичленный состав человека, как мы показали (табл. 13), отражает его пространственную природу в самом широком смысле (зодиакально). Будучи приведенным с ним в связь, семичленный состав категорий окончательно раскрывает нам идеальную суть трехмерного пространства, что лучше показать с помощью рисунка (рис. 88).
Так приходят в пространственную связь три высших категории — категории творения, — с тремя другими — с категориями творимого. В центре оказывается категория "отношение". И тогда встает вопрос: что поставило эти категории в "угловые" соотношения друг с другом?У нас уже говорилось о том. что даже существа второй Иерархии нуждались в отражении, чтобы взойти на более высокую ступень их творящего сознания. Ступенью этой является способность на жертву, с чем связано полное овладение той или иной субстанцией. Для Духов Мудрости это была эфирная субстанция. Лишь став с нею в отношение субъекта-объекта благодаря жертве более высокой Иерархии — Престолов, они обретают способность в следующем эоне пожертвовать ставшей их достоянием эфирной субстанцией. Духам Движения приходится в течение двух эонов объективировать свою астральную субстанцию, прежде чем она полностью становит
ся их достоянием. Астральное тело Духов Формы еще дальше отстоит от высшего астрального мира и потому они овладевают этой субстанцией в течение трех эонов, и она принимает характер чистого Я.
Деятельность Божественных Субъектов имеет огромные последствия для объекта — он становится субстанциональным, приобретает характер существа. Вместе с тем у него возникает потребность также объективировать себя, в чем-то отражаться. Зеркалом для него становится вещество, чувственная реальность, мир трех царств природы, а затем — мир культуры. Для этой цели субстанция переходит в инобытие, теряет атрибут сущего. Весь процесс, как постепенно субстанция сгущается до четырех эфиров, потом четырех элементов и, наконец, до материи, подробно описан Рудольфом Штайнером в "Очерке тайноведения".
Чем ниже стоит существо, тем в более "грубом" зеркале оно нуждается. Кроме того процесс отражения по мере нисхождения в инобытие "овнутряется". Сначала это происходит при переходе от второй к третьей Иерархии. Например, Архангелы на древнем Сатурне не извне, а находясь внутри Сатурна, даже не в рефлексии, а в восприятии получают назад свое воздействие на тепловые монады и так обретают сновидческое сознание; в тепловые тела этим вносятся зачатки органов чувств. Нечто подобное происходит и с человеком в земном эоне. Первую ступень сознания он получает благодаря восприятиям чувств, но уже внутри мира второго откровения.
Вступление Ангелов во взаимодействие с тепловыми телами древнего Сатурна заложило в эти последние зачатки собственной жизнедеятельности. Таким образом, мы имеем три ступени становления индивидуального сознания: отражение, восприятие, жизнедеятельность. И все три основываются на противопоставлении субъекта объекту; причем в двух высших Иерархиях оно носит внешний характер, в двух нижних — внутренний: посередине стоят Духи Формы и Духи Личности (табл. 15).
Из приведенной таблицы видно, что по мере нисхождения, в процессе объективации творения наравне с отражением возрастает противоположность между внешним и внутренним. Объект все более наделяется чертами субъекта. Происходит переход из мира первого откровения во второй. Приняв это во внимание, не забудем, чем является объект изначально. Ведь он есть субстанция Духов Воли, носителей необычайно высокого сознания. И встает вопрос: почему в этой субстанции возникает столь глубокая степень бессознательного? А дело в том, что жертва, если существо действительно способно на нее, совершается абсолютно. Сначала достигается степень абсолютного обладания, а затем — абсолютного отказа от обладания. В таком случае пожертвованное действительно перестает быть частью жертвователя. Оно, правда, не сразу выпадает из мира высшего бытия, но Я становится в нем не-Я. Можно еще сказать так: вся сила Я в пожертвованном употребляется на воссоздание не-Я, иначе жертва не состоится. Вот почему она зависит от силы Я. Я должно породить равное себе по силе не-Я. Понимание этого факта стоит где-то на грани способности познания в понятиях. Наиболее содержательно его описал Фихте в "Наукоучении".
Человек может попробовать принести в жертву часть своего существа, например, палец. Но жертва не состоится — палец просто отомрет, так как наше "я" не владеет нашим телом. Лишь в религиозном культе, т. е. при непосредственном участии Божественного мира, человек учится совершать жертву субстанционально. И его деяние, по отношению к высшей жертве, есть "обратный культ" — претворение вещества в дух, в субстанцию. Культ имеет целью помочь человеку пронизать я-сознанием свое собственное триединое тело, но прежде — наиболее тонкое, душевное тело. Поэтому способность к жертве человек прежде вырабатывает в душевно-духовной сфере, исходя из братской любви. Поступок, совершенный из любви, исключает надежду получить за него вознаграждение. И тогда мы учимся подражать Богу, высшим духовным существам.
Жертва Престолов, совершенная из любви к поступку, из абсолютной свободы, не была повторением их самих в ином. Она была иным, инобытием. Она была не-Я, но субстанцией, обладавшей новой акциденцией, не свойственной ни одному существу досатурнического Космоса — способностью противостоять Иерархиям, отражать их от себя, что стало основным принципом индивидуализации в нашем цикле творения.
Вспомним еще раз, по причине особой значимости этого момента, космическую имагинацию. в которой предстает акт первожертвы: "Духи Воли, коленопреклоненные, полные самопожертвования. — перед Херувимами. ...Они посылают свою жертву как сияющее тепло" (что следует представлять себе чисто духовно. — Авт.), так что "дым" жертвы восходит к крылам Херувимов. Херувимы обращают жертву на нечто иное (т. е. тоже приносят жертву), и из нее рождаются Духи Личности, или Времени (132; 31.Х). Но прежде,чем родятся эти духи, субстанция начинает отражать жизнеощущения и т. д., а отражая, механически воспроизводит их в себе. Она пребывает в состоянии как бы бессамостного созерцания, что для нее не остается без последствий — она обретает еще одну акциденцию: способность все более отпадать от сущего, овеществляться. Отражение содержит в себе элемент отталкивания, отторжения. И это есть акциденция не-Я. Отражая субстанциональное Я Иерархий, не-Я все более отдаляется от Божественного первоисточника. Восхождение одного отныне дается ценой нисхождения другого. Но это значит, что в субстанции Духов Воли, положенной на алтарь творения, заключен высший принцип жертвы. Все последующие жертвы (Духов Мудрости и др.) — стоят одной, двумя и т. д. ступенями ниже ее.
Таким образом, в не-Я мы можем видеть высшее, вселенское Я единого Бога, но данное целиком в аспекте жертвы, жертвы, идущей столь далеко, чтобы стать не-Я ради становления других Я. А потому, в конце концов — иначе и быть не могло, — в самом последнем акте нисхождения, в минеральной материи явилось в бесконечной жертвенности Само вселенское Я и отождествилось с не-Я, тем вновь направив его к Божественному первоисточнику вместе со всей полнотой вновь возникшего бытия. Вот почему в Евангелиях столь часто встает образ рыбаков и сети с богатым уловом.
Теряя черты высшего совершенства, субстанция первожертвы рождала новое бытие: она обрела собственную жизнь, бытие в ином, сознание — и все это в процессе отражения. Она получила это в дар за бессамостное служение. Но в процессе космической индивидуализации постоянно выделяется некий остаток. В конце концов он принимает форму безжизненной материи, и возникает противостояние духа и материи. В нем рождается рефлектирующее сознание.
Первичный акт объективации привел к противопоставлению, потом одно встало в противоречие с другим, что было чуждо природе Божественного мира, где царит лишь отношение: отношения внутри Единства. Начиная с древнего Сатурна возникает мировой дуализм. Но поскольку в основе его лежит субстанциональное начало, то он имеет в себе силу вновь приходить к единству, но уже через иные, новые формы индивидуального сознания. Вот в чем причина разделения, охватившего все Иерархии. Начиная с древнего Сатурна возникают Иерархические существа, ориентированные на отторжение Божественной субстанции; от них, по мере материализации мира, отчленяются ариманические существа. С древнего Солнца, когда развитие вполне вступает во время, часть Иерархий отдает предпочтение вечности; так отчленяются люциферические существа.
Само по себе противопоставление миров бессущностно, но в мировом целом все имеет своих носителей. Поэтому в том новом, что возникает лишь начиная с древнего Сатурна — в объекте — сами Иерархии противостают себе же. Но в высоких сферах противостояние имеет иной характер, чем в нижних, в мире материи. Мы в значительной мере условно говорим об ариманическом и люциферическом принципах в высших Иерархиях. Иное дело, материальная вселенная. Здесь носители бессущностного — вещества и феномен рефлектирующего сознания — самым решительным образом противостоят Иерархиям регулярного развития. Этот антагонизм возникает и имеет реальный смысл главным образом в связи со становлением человеческого я-сознания, т. е. он приобретает этическое значение лишь в пределах третьей Иерархии: Духов Личности, Архангелов и Ангелов.
Итак, троякое сходится в творении: пожертвованная субстанция, содержащая в себе некоего рода "уплату долга" Иерархиями (за совершенную ради них службу отражения) в виде потенциальной силы восхождения, овеществление и противостояние Божественному. В результате творение, обретая я-сознание, встает перед выбором между добром и злом, обретает новую степень свободы.