Г. А. Бондарев триединый человек т е л а, души и д у Х а (стр. 107 из 164)
Три принципа первого откровения продолжают действовать и во втором откровении, но в метаморфизированном виде. Субстанция во втором откровении оплотневает до вещества, жертва выражается в качестве (единство, множественность, целостность-система), отражение материализуется до противостояния добра и зла (см. рис.7 и 14). Отношение между первым и вторым откровениями приобретает то содержание, которое в него вкладывает Кант. Это отношение субстанции и свойства, причины и действия; наконец, отношение выражается как взаимодействие. Что касается борьбы противоположностей, то его закон всецело относится ко второму откровению, что не лишает его и определенного метафизического содержания, поскольку с миром второго откровения связаны сонмы отраженных богов.
Еще в конце первой главы мы говорили о категории "отношение". Теперь можно было бы повторить все, сказанное там, и добавить кое-что новое. Оно обусловлено переходом первого откровения во второе, благодаря чему возникает множественность существ чувственного мира. Послужив инструментом для высшего развития, эта множественность вобрала в себя свойства, позволяющие ей самой взойти в мир Иерархий. Однако реализовать свою потенцию она оказалась бы не в состоянии, творение навеки отпало бы от Бога, если бы возникло лишь то отношение, в котором сознание-бытие иерархических существ противостало творению, как инструменту отражения.
Их противостоянию мы обязаны диалектикой, но ей предшествует высшее отношение, которое Ипостась Сына образует между Ипостасью Отца и Ипостасью Святого Духа. И то отношение от начала мира было предопределено к нисхождению во второе откровение, чтобы привести его не только в идеальную, но и в реальную связь с первым откровением. Вот почему Сын Божий стал плотью и прошел через смерть и воскресение.
Только благодаря Мистерии Голгофы для человека открылась возможность восходить к единству бытия и сознания. И начинается оно с подступов к ее познанию. Поняв это, мы не будем шокированы в нашем религиозном чувстве, когда обнаружим, что религиозно-философское постижение Мистерии Голгофы открывает нам вид на состав категорий. Этой Мистерией эволюция мира делится надвое в том смысле, что длившееся три с половиной эона нисхождение высшего индивидуального Духа после ее совершения сменилось восхождением индивидуального духа творения. Таковы две стороны главного феномена эволюции, которому сопутствует множество других, вторичных по отношению к нему. Подобная точка зрения является антропоцентристской. Однако лишь она одна дает смысл и содержание разговору о категориях. С позиции, скажем, индивидуального сознания Ангела картина мира предстает иначе, чем с позиции человека, — но только благодаря различиям в способах постижения мира. Что человеку предстает в безжизненных понятиях, как теневой противообраз реального мира восприятий, Ангел постигает целостно, изнутри в ряде восходящих отождествлений. Однако все уровни бытия заключены в одну реальность, проходят эволюцию, в которой каждое состояние я-сознания образует универсальный центр в силу потенциально таящегося в нем и приходящего в той или иной мере к явлению абсолютного Я.
Поэтому Христос принес на Землю абсолютное Я, абсолютный Субъект. После Голгофы это Я оживает в низшем "я" человека. Так возникает мировая ось, идущая одновременно идеально и реально от Триединого Бога к человеку. Для Бога индивидуальный человек возникает на периферии Его откровения, в некоей "тьме" материального бытия. Для человека мир начинается в "я" и простирается до наивысшего Бога. Такова реальная картина мира, которая столь же реально предстает и всякому другому я-центру, будь то Я Ангела или групповое Я растений, пребывающее на Девахане. Любое я получает смысл лишь как порождение абсолютного Я. Но при этом существует иерархия я, поэтому мир не распадается на множественность бессвязных картин.
С точки зрения иерархии я, три прошедших эона образуют для человека и стоящих ниже его царств природы некое всеобщее, которое и выражают три первые категории. Как главные, три категории выделяют и Аристотель, и Гегель. Откуда берутся остальные? — Ни в коей мере не из единства исторического и логического.
Оттуда возникают представления. Категории представляют собой отражение в мыслящем сознании основных звеньев эволюции мира, основных форм единства бытия и сознания, пронизывающих все развитие мира как его основной закон. Поэтому категории существуют всегда, но осознаются лишь по мере становления мыслящего сознания. Для этого последнего вслед за данностью прошедших эонов встает отношение миров первого и второго откровения. В широком смысле этим отношением является весь земной эон. Через отношение возникает человек, как субъект. Категории, описывающие его становление, суть: выпрямление, речь, сознание. Так антропоцентристски выражаются в человеческом субъекте три следующих эона эволюции мира. В этом смысле выпрямление, как органический процесс, сменяется духовным выпрямлением, в котором "я", на своем пути к высшему Я, простирается за пределы круга Зодиака. Принцип, или закон, выпрямления универсален для всех царств природы. Речь в эволюции индивидуального духа исходит от Слова, из Которого "все начало быть". Наконец, сознание, став в человеке индивидуальным, восходит до всесознания.
Таким образом, мы получаем систему из семи категорий, одновременно всеобщих, носящих мировой характер, и отражающих эволюцию человека как индивидуального духа (табл. 14). Поэтому три последних категории, как и три первых, не сводимы к чему-либо другому, более общему. Они сужены лишь в субъекте и в нем же получают всеобщий характер. Их суженность есть, так сказать, проходной момент. Суженное выражение имеют и три первых категории: субстанция — в веществе, жертва — в эго (эгоизме), отражение — в интеллектуальной рефлексии.
В своей совокупности семь выявленных нами категорий образуют собой целостную систему метаморфоз. А это значит, что они онтологические и логические в одно и то же время. Они и неизменны, как закон, и переходят друг в друга — в бытии. Они размыкают рамки диалектики и в интеллигибельном бытии восходят к октаве — к имагинации, с которой начинается иная, более высокая семеричность, где мы имеем дело не с категориями, а со ступенями высшего сознания. Там качественно меняется вся позиция антропоцентризма. Переход же с одного уровня сознания на другой осуществляется с помощью категорий имагинативной, а не диалектической логики. Поэтому их Collegium, подчиняясь всеобщему закону метаморфозы, должен включать в себя семь элементов, а затем еще пять, о чем речь пойдет в следующей главе.
4. Идеальная природа пространства
Выявленные в указанном составе категории легко и плодотворно раскрывают свой объем в самом широком спектре вопросов миро- и человекопознания. Так, первые три категории, если их привести в связь с тройственной природой "я", как это показано в табл. 13, объясняют многое в его микрокосмической природе. Далее мы видим, что троякое становление я-сознания, т. е. овладение нами своей иерархической сутью, заключается в том, что высший принцип жертвы, осуществляемый Христовой Ипостасью, т. е. Самим Христом и всеми встающими в линии Его действия существами, творит в человеке дар слова, благодаря которому плоть вновь становится космическим Словом, начало чему было положено образованием душевного тела. Высшее Я до того, как явиться мышлению, создало носителя, а потом — само мышление, которое родилось из речи. В этом процессе выявилось творческое действие Христовой силы в нас. Христос не ждал, когда из круга восприятий чувств в нас разовьется я-сознание и признает Его. Он действовал параллельно с этим процессом со времен древней Лемурии. Благодаря Его действию и то высшее Я, которое было пожертвовано нам Элоимами, стало Его Я. А потому нет для человека выше цели, чем осуществление принципа: "Не я, но Христос во мне". И нечто глубоко утешительное заключено в осознании этого факта.
Как промежуточное между высшим Я и первоначальным феноменом я в человеке, образуется — назовем его так — повседневное "я", централизующее жизнь наших мыслей, чувств и волеизъявлений. Им мы обязаны действию тех сил, что стоят за категорией "отношение". В явлении ими является многообразный мир существ и мыслесуществ: иерархических и элементарных, возвышенных и недобрых, а также мир всех царств природы, включая человеческое царство. Ко всему этому мы ищем отношение в первую очередь через двенадцатичленную систему органов чувств, в центре которой рождается "я" (рис. 71), а далее через него и в нем отношение метаморфизируется в отражение. В процессе восприятия встает также проблема верности объекту, благодаря чему в конце концов возникает интеллектуальное созерцание, т. е. в процесс вступает этический элемент, проблема жертвы.
Систему категорий в их отношении к "я" стоит сопоставить с сие темой элементов имагинативной логики. В ней, как мы помним, 1, 3, 5 и 7-й элементы носят активный, утвердительный характер. Это ступени возрастания достоверности тезиса. Три остальные элемент; стоят как бы на противоположной стороне по отношению к первым. И именно им — вторым элементам соответствуют категории, имеющие преимущественное отношение к становлению "я". Это обстоятельство отражает противостояние "я" и мира. Не "я", а мир произносит первое Слово, и в "диалоге" с ним формируется "я". Возникнув, диалог сначала носит характер отношения (восприятие), потом противостояния (диалектика, отражение), а затем (когда возникает мыслящее сознание) вновь отношения (созерцание, созерцающая сила суждения).
На пути от первого этапа диалога с миром ко второму человек воплощается в пространстве и времени и развивает свою многочленную природу; от второго к третьему — восходит к своему высшему Я, преодолевает воплощение в пространстве.