Стереотипные представления о красоте человека и его телесных движений различаются по культурам. Например, в древнем Китае существовали четкие эталоны женского лица и тела и женских движений, отличные от европейских образцов. Красавицей там признавалась женщина хрупкого телосложения, с тонкими длинными пальцами и мягкими ладонями, маленькими ступнями и грудью, тонкими, выгнутыми дугой бровями и маленьким округлым ртом. Она должна была двигаться мелкими шажками, невысоко поднимать руки и держать их ближе к телу. Судя по данным китайского языка, главными органами для эстетической характеристики лица были глаза и брови. Так, для описания красивой женщины достаточно было положительно охарактеризовать её брови и глаза. Выражение mei-qing mei-xiu (брови четкие – глаза красивые) означает 'тонкие (а значит, красивые, правильные) черты лица', где под mei-qing (брови четкие) имелись в виду брови с ясными границами и силуэтом, без отдельно растущих волосков. Сочетание mei-shan (брови, как горы) означает 'брови красавицы' – китайцы часто сравнивали красоту бровей и глаз с красотой природных объектов или явлений, ср. аналогичное обозначение красивого женского лица при помощи сочетания yue-mei xing-yan (буквально [словно] месяц брови – [будто] звезды глаза) [1].
Возможность или невозможность эстетической оценки движения или жеста зависит от знания их символики и значения в данную конкретную эпоху. Например, согласно канону средневекового искусства изображение движения руки справа налево на картинах и книжных иллюстрациях означало 'уход, отправление', а слева направо – 'прибытие'; скрещенные запястья рук обозначали 'тревожное событие'. Такие утилитарные и эмоционально нагруженные движения не подлежали эстетической оценке. А поворот корпуса в сторону от собеседника не мог оцениваться эстетически по другой причине: такое движение, будучи невежливым, считалось этически неприемлемым.
Б. Перейду к этическим оценкам.
Невербальные взаимодействие и контроль особенно чувствительны к этике поведения и отклонениям от норм. Весьма популярными оценками во многих культурах являются вербальные оценки типа неприлично, соотносящиеся с невербальным поведением, а также с половыми различиями и сексуальной сферой.
Наблюдения над "живыми" и экспериментальными диалогами, проводившиеся в различных странах Запада, показали, что взрослые мужчины, когда сидят, чаще, чем сидящие женщины, меняют позу и положение ног. Особенно это характерно для мужчин при их первом знакомстве и беседе с женщиной. Более частая смена позы стереотипно связывается с повышенным чувством неловкости у мужчин и в среднем большим, чем у мужчин, чувством уверенности в себе женщин (см., например, Брид, 1972; Дэвис, Вейтц, 1981). Мужчины и женщины чувствуют себя более комфортно и активно в разговорах с человеком одного с ними пола, чем противоположного, и это проявляется в ослаблении невербального контроля. Так, в беседах с лицом того же пола человек с большей легкостью принимает более свободные позы, например, может сидеть, закинув ногу на ногу, что считается неприличным делать женщине во время разговора с мужчиной.
Поскольку позами люди могут демонстрировать свои чувства, им уже по одной только этой причине следует тщательно контролировать телесное поведение. Поза женщины имеет, как правило, четко выраженную фронтальную ориентацию по отношению к человеку, который ей приятен, и боковую ориентацию по отношению к человеку, который ей явно не нравится. А мужчины в беседах с мужчинами, которые им безразличны или неприятны, несколько наклоняют туловище в сторону. По моим наблюдениям, когда в Москве женщина беседует со стоящим рядом с ней мужчиной, который вызывает у нее очевидный интерес, руки женщины открыты и слегка отодвинуты от тела, при этом женщина обычно улыбается. Напротив, если мужчина ей не нравится, то руки ее во время беседы скорее прижимаются к телу, улыбки на лице нет или, как говорят, она вымученная, кривая, а поза носит закрытый характер, то есть, говоря языком психологов, "обращена вовнутрь". Поэтому и мужчины и женщины должны хорошо осознавать, как могут читаться принимаемые ими позы.
2. Остановимся теперь на отдельных жестах и моделях поведения и невербальном контроле как компоненте их описания.
Как и в случае с вербальным диалогом, интерпретация жестов и невербальный контроль особенно затруднены, когда адресат сталкивается с художественными невербальными средствами, прежде всего с жестовыми тропами. Жесты с тропеической (метафорической, метонимической и т.п.) организацией значения, которые используются в коммуникации в риторических целях, я называю риторическими (Крейдлин, 2002).
У риторических жестов имеются свои особые функции в коммуникативном акте. Так, помимо передачи значения, они участвуют в обработке и контроле трансляции сообщения. По удачному замечанию, сделанному в работе Дрэй, МакНил 1990, они "связаны с процессом определения коммуникативных контрастов", который существен для производства и понимания речи. При использовании риторических жестов акцент со слова переносится на визуальный образ, который это слово порождает. Слова должны быть увидены – в этом кроется существо ораторского приема употребления риторического жеста. Например, выступающий может перевоплотиться в чудовище или дикого зверя с целью внушить аудитории страх или ужас; этот прием называется бестиализацией. Или он может, управляя своим поведением, сознательно превратиться в смиренного грешника, чтобы выразить идеи набожности, подчинения и повиновения.
В повседневном общении тоже используется целый ряд невербальных риторических приемов, предполагающих контроль. Так, один из участников коммуникации может дать другому понять, что сидеть на стуле в присутствии третьего лица, старшего по возрасту, неприлично, и таким способом вынудить партнера подняться. Я имею здесь в виду применение невербальной гиперболы – риторической фигуры, передающей усиленную версию выражаемого значения, а именно адресант может воспользоваться приемом имитации, принимая позу, тождественную позе партнера, хотя сам считает эту позу в данной ситуации неподобающей. Выбранная модель невербального поведения не только служит непосредственно цели выражения значения, но и, так сказать, имеет сверхцель – отразить намерение жестикулирующего заставить партнера понять, что сидение на стуле сейчас неприлично. Адресат начинает осознавать неуместность жеста; он встает или как-то иначе меняет положение тела.
Дублирование позы, впрочем, здесь не только гипербола; это и невербальный акт иронии, поскольку жестикулирующий действует совсем не как ребенок, которому просто нравится поза взрослого, и он её копирует; жестикулирующий действует сознательно с насмешливой иронией по отношению к адресату. Прямое буквальное значение позы, таким образом, здесь сосуществует в контексте с непрямым риторическим значением.
3. Невербальные нормы поведения и невербальный контроль обнаруживаются также в ритуальных и этикетных контекстах.
Так, в европейских культурах человек обычно встает перед сидящим или стоящим партнером, особенно если тот старше по возрасту или социальному положению. Однако официант всегда стоит перед клиентом независимо от возраста и пола обоих лиц, продавец – перед покупателем, низший военный чин – перед высшим и под. Стоячее положение тела является здесь индикатором признания существующей общественной иерархии и знаком уважения. Интересно, что на островах Фиджи и Тонга в аналогичных коммуникативных условиях человек сидит, и это соответствует принятым там социальным нормам. А индейцы Витуто разговаривают, только сидя напротив друг друга, и никогда не вступают в общение стоя. Беседуя, они смотрят в сторону на посторонние предметы, а не друг на друга, и такое поведение отлично от того, к которому мы привыкли.
§3. Вместо заключения
Даже в тех случаях, когда люди ведут себя в соответствии с невербальными правилами своей родной культуры и контролируют свое телесное поведение, они могут допустить оплошность или ошибку, если не будут контролировать невербальное поведение диалогического партнера, особенно если он принадлежит другой культуре. Столкнувшись с незнакомым ему жестом, человек может неверно понять или, что хуже, неправильно счесть чужой жест оскорбительным или неприличным. Он может неверно оценить телесное поведение собеседника как демонстрацию плохих манер, как, например, проявление властолюбия, неприязни или как стремление к доминации, и показать ему это. А отсутствие необходимого, по его мнению, в данном контексте жеста может ошибочно интерпретироваться как свидетельство человеческой слабости собеседника, отсутствие интереса к самому факту беседы или её теме.
Знание невербальных знаков и правильное применение невербальных правил, в том числе правил невербального контроля, являются необходимыми компонентами при понимании или овладении другой культуры.
Литература.
1. Брид 1972 – Breed, G.R. The effect of intimacy: Reciprocity or retreat? British Journal of Social and Clinical Psychology, 1972, 11, № 2, 135 – 142.
2. Балвер 1644/1974 – Bulwer, J. Chirologia: Or the natural language of the hand and Chironomia: Or the art of manual rhetoric. (ed. J.W. Cleary). Carbondale and Edwardsville: "Southern Illinois Univ. Press", 1974 (1st edition – 1644).
3. Дидро 1751/1916 – Diderot, D. Lettre sur les Sourds et Muets. // M. Jourdain (ed.) Diderot's early philosophical works. Chicago: "Open Court", 1916 (1st edition – 1751).
4. Дион, Бершейд, Уолстер 1972 – Dion, K., Berscheid, F., Walster, E.Н. What is beautiful is good. Journal of Personality and Social Psychology, 1972, 24, 285 – 290.
5. Дрэй, МакНил 1990 – Dray, N.L., McNeil, D. Gestures during discourse: the contextual structuring of thought // S.L. Tsohatzidas (ed.) Meaning and prototypes. Studies in linguistic categorization. New York: Routledge, 1990, 465 – 487.