В ноябре 1652 г. крымско-татарский фактор вновь оказался в центре внимания. В Чигирин прибыли послы Турции и крымского хана Нурадин Ага и Нагайбек, к которым присоединился польский сенатор Лянцкоронский. Все они вместе, огласив волю своих дворов и данные им полномочия и приказы, уговаривали Б. Хмельницкого воевать вместе с их государствами против Московского царства и «отобрать у него в пользу хана царство Астраханское»[18, с.161]. В личном письме к гетману хан писал, что он простит Хмельницкому тайные связи с Москвой, осуществленные «супротив интересов ханских», если будут приняты его предложения. Хан также обещал возвратить в Украину 3 тысячи невольников, взятых летом 1650 г.
Хмельницкому пришлось употребить все свое дипломатическое мастерство и красноречие, чтобы показать, что его армия не готова к военным действиям, а самому гетману необходимо время на размещение и на «совет с народом». Украинский лидер просил считать его нейтральным, обещая при этом помогать татарам деньгами, лошадьми и разным снаряжением, необходимым для войны. Крымский и турецкий посланники это предложение отклонили. Послы требовали от Хмельницкого конкретного ответа: вступает он с ними в союз, или «объявляет себя ихним недругом». Они заявили, что имеют от своих дворов распоряжение на случай отказа гетмана «положить ему на стол меч и лук»[18, с. 162], что означало войну. Б. Хмельницкий после долгих переговоров заявил, что полагается на рассудительность самих послов, которые должны понять и признать, что плохо подготовленная казаческая армия не принесет большой пользы во время похода на Московское царство.
Послы, учтя слова Хмельницкого, дали гетману отсрочку на 10 месяцев для подготовки к военному походу. Перед отъездом из Чигирина послы получили щедрые подарки от украинского гетмана. Вскоре из Крыма возвратились на родину украинские невольники.
После окончания переговоров Хмельницкий отправил в Москву генерального судью Якова Годзевского с письмом к царю Алексею Михайловичу. Гетман писал: «Многократно давал я знать Вашему Величеству о намерениях султана Турецкого и хана Крымского вместе с королем Польским объявить Вам войну за царство Астраханское и другие их претензии, и что они меня к тому приглашают против воли моей и желания, а я отговаривался от них до сих пор под разными предлогами, особенно постоянными войнами, которые у меня всегда были с поляками. Но сейчас, когда закончил я эти войны, то присланные от всех тех государств посланцы требовали от меня настоятельно воевать вместе с теми государствами с царством Вашим, в противном же случае объявят они мне войну и введут в Малороссию для того три армии. Я сколько не отказывался крайней моей неспособностью, что требует большого времени на улучшение, однако они ко всему этому глухи и всерьез не принимают, подозревая меня особенно в привязанности и преданности к Вашему Величеству и народу Вашему. И я с трудом смог выпросить у тех посланцев с большим им пожертвованием только отсрочку на 10 месяцев для приведения армии моей до надлежащего порядка, а все иные просьбы мои, даже о нейтралитете, остались напрасными. И так остается теперь судить об этих делах Вашему Величеству и выбирать меры самые полезные и самые надежные, а я призываю все клятвы на душу мою, что о войне с Вами и с царством Вашим и думать мне несносно, и предаю вечной анафеме и суду Божьему каждого, кто мыслит как неприятель на единоверцев... Но когда, Ваше Величество, еще и теперь не решитесь опередить недругов и пустите их войти в Малороссию со своими армиями и вынудите меня идти с войсками моими войной на царство Ваше, то простите меня и не осудите, что стану по неволе неприятелем… Для предотвращения того или хотя бы ради его уменьшения есть способ не безнадежный, стало быть объявить полякам войну и ввести сейчас в землю ихнюю две армии или два хороших корпуса: один в Белоруссию и на Смоленск, а другой – в Литву. Поляки вынуждены будут оттянуть туда все свои силы, а турецкие и татарские войска я с Божьей помощью надеюся тогда удержать в ихних границах, придерживаясь системы оборонительной. Когда же войска Вашего Величества будут ощасливлены успехом, так и я дальше наступать могу. Но все эти положения нужно утвердить соглашениями и присягами, чтобы не думалось об измене, а я всю свою душу открыл перед Вами, и свидетель мне Бог, что говорю истинную правду»[18, с. 162-163].
Своим обращением к царю Б. Хмельницкий в который раз демонстрировал чувства, которые испытывал сам и казачество по отношению к Московскому государству. С другой стороны, слова гетмана можно рассматривать, как желание оказать давление на царя, поставить его в положение, из которого можно было делать только выгодный для Украины вывод.
Царь Алексей Михайлович незамедлительно отправил Хмельницкому ответ на его письмо. Эта миссия была поручена советнику царя боярину Василию Бутурлину. Обращаясь к «славному Малороссийскому казаческому гетману» Алексей Михайлович писал: «Известием Вашим о вражеских замыслах соседних государств и хорошими против них советами ми очень довольны и благодарны Вам, достойный Гетман, а войска наши давно стоят на границах своих в хорошем порядке и благонадежности, а выступать им за границу без хорошего приятеля и надежного помощника сомнительно. А когда бы ты, Гетманушка, соизволил с нами объединиться, то все бы сомнения прочь, и мы бы поручили Вам всю свою армию как человеку умному и воину славному. А что ты пишешь о соглашениях и обязательствах, то мы готовы все исполнить верой и правдой, как закон христианский и совесть повелевают». Далее царь писал, что объединение снимет все сомнения с обеих сторон, а как быстро соглашения утвердим, то и войска отправим на неприятелей, и между собой воевать храни нас, Господь!… душа наша есть и будет, только бы защитить народ православный от врага и мстителя, чего мы и от Вас желаем; и видит Бог, что в правде и истине и под святой порукой объединиться вечно с Вами и народом Вашим желаем и Вам о том с уважением пишем»[18, с. 164].
Содержание этого письма свидетельствовало, что точка зрения царя претерпела изменения, и он близок к принятию положительного решения по украинскому вопросу.
Таким образом, татарско-турецким фактор на протяжении нескольких лет постоянно присутствовал в украинско-российских отношениях и в известной мере влиял на них. Б. Хмельницкий, как опытный дипломат, использовал этот фактор в своих целях и в интересах казаческой Украины. Ему удалось не только поставить преграду на пути опасного вмешательства Турции и Крыма во внутренние дела Украины, но и помешать осуществлению их агрессивных планов в отношении Московского государства.
4. Украинско-российское соглашение 1654 г. – логический результат дипломатической деятельности Б. Хмельницкого
В феврале 1651 г. произошло событие, которое сыграло определенную роль в тайной войне против Польши. Земский собор в Москве утвердил решение о возможности военно-политического союза с Войском Запорожским, если Польша в дальнейшем будет продолжать свою враждебную деятельность против России.
Земский собор счел возможным в случае невыполнения польской стороной условий «вечного мира» разрешить Алексею Михайловичу принять в подданство Войско Запорожское. Это отвечало интересам Б. Хмельницкого, который настойчиво искал различные пути влияния на московского царя. 11 марта 1651 г. он пишет боярину Борису Морозову, чтобы «заступити за нас до его царского величества изволил», а через неделю в письме к самому царю писал о «присоединении Украины к России» [16, с. 224].
Сложная военно-политическая ситуация заставляла казаческое руководство активизировать работу по налаживанию отношений с Московским государством. В апреле 1651 г. Хмельницкий «от себя ко государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Руси посылал бить челом, чтоб государь ево, пана Хмелинсково, с черкасы и з городы, чем Хмелинский владеет, принял под свою государеву державу» [16, с. 224].
Эти обращения гетмана немного пошатнули устойчивый нейтралитет, которого придерживался царь. Через некоторое время думные дьяки Посольского приказа поручили Назаретскому митрополиту Гавриилу, который ехал в Украину, передать Хмельницкому,что во время переговоров в Москве с польскими послами государь отказался помогать Речи Посполитой в ее борьбе против Войска Запорожского.
Моральная поддержка Москвы была кстати,так как положение Украины после поражения под Берестечко было сложным.14 июля 1651 г. в Корсуне Хмельницкий принял послов Московского государства –митрополита Гавриила и подъячего Григория Богданова. Гавриил сообщил, что Алексей Михайлович «его, гетмана, за то, что его государские милости и жалованья к себе ищет, милостиво похваляет, и впредь он…его, гетмана, за его службу в своей государской милости и жалованье держати будет». Митрополит Гавриил отметил, что «царь рад» тому, как казаки «хана сдерживают от похода на Московское государство». Одновременно он подчеркнул, что измена татар в битве под Берестечком является основанием для гетмана разорвать союз с ханом, «чтобы он ему не сотворил большой беды». Ответ Хмельницкого был сдержанным. Он сказал, без союзников воевать с Польшей трудно, а разрыв с ханом возможен лишь тогда, когда царь «примет казаков в подданство» [2, с. 313].
На эту же тему состоялся секретный разговор писаря Выговского с Г. Богдановым. Выговский доказывал российскому посланнику, что царю выгодно взять «в подданство Малую Русь». Это «принесет царю большую территорию, большие доходы с промыслов и торговли, обезопасит от Польши, которая откажется даже от мысли о войне с Москвой»[2, с. 314].
18 июля Богданов выехал в Москву с письмами Хмельницкого к царю и боярам, в которых ставился вопрос о присоединении Украины к России. А в августе в Москву было направлено украинское посольство для конкретных переговоров.