Поскольку такая вероятность существует, первая задача методологии состоит в научной проработке комплекса проблем, связанных с исследованиями (в том числе и теоретическими, что в современной психологии, будем честными, большая редкость) по предмету психологии.
При этом, несомненно, должен быть учтен опыт разработки содержательной методологии психологии на исторической основе (Н.Н.Ланге, В.Н.Ивановский, Л.С.Выготский, С.Л.Рубинштейн и др.). Это по-видимому должна быть методология на исторической основе, плюралистическая, свободная от идеологии, ориентированная не только на задачи познания, но и на практику [38,18].
Можно предположить, что в ней должны быть представлены познавательный, коммуникативный и практический блоки (см. подробнее [38]). Важно, чтобы эта новая методология давала возможность максимально широкого понимания предмета. Это необходимо в первую очередь для того, чтобы появилась возможность реального, а не декларативного соотнесения полученного в разных подходах.
В настоящее время часто можно видеть достаточно легкомысленное отношение к методологии. В исследованиях, выполненных в других методологических традициях, психологи склонны видеть все что угодно, только не методологические открытия. История психологии дает множество свидетельств, что за работами А.Адлера, К.Юнга, А.Маслоу и др. современники с готовностью и с легкостью признают те или иные конкретные достижения, но стараются "не замечать" в них "ростки" новой методологии. Методологии, которая жизненно необходима нашей науке. Без такой методологии невозможно приблизиться к решению проблемы соотношения психологической науки и жизни, поставленной В.Дильтеем в конце прошлого столетия. Проблема до сих пор не нашла решения - сейчас, на пороге XXI века, ее разрешение становится одним из основных условий существования научной психологии.
7
С чего начать? С разработки нового подхода к пониманию предмета психологической науки. С обнаружения в истории психологии способов понимания предмета более соответствующих задачам сегодняшнего дня.
В конце XX столетия стало очевидно, что современной психологии предстоит проделать "работу понимания", обращенную на свой предмет. Как справедливо указывает В.В.Знаков, "проблема понимания оказывается как бы на стыке двух направлений в науке: анализа гносеологического отношения ученого к объекту познания и изучения методологических принципов отдельных наук, определяющих своеобразие присущих каждой из них способов понимания предмета исследования" [13, c.35-36]. Второе направление оказывается сегодня для научной психологии имеющим первоочередную значимость. Нельзя не согласиться также с тем, что понимание является необходимым условием коммуникации ученых [13, c.35].
Обращение внимания на проблему предмета позволит осуществить следующий шаг: разработку новой методологии психологии, которая была бы ориентирована не только на познание, но и на коммуникацию, и на практику (о познавательной, коммуникативной и практической методологии см. подробнее [38]).
Выше уже упоминалось, что понимание предмета в современной научной психологии, к сожалению, не отвечает актуальным задачам. Сложившееся понимание, конечно, достаточно для продолжения исследований в рамках традиционно сложившихся подходов, школ и научных направлений, но оно принципиально недостаточно для выхода за "пределы". Особенно стоит подчеркнуть, что такое традиционное понимание практически делает невозможным осуществление интеграции.
Что имеется в виду под новым пониманием предмета? Основные характеристики нового понимания "негативно" заданы, т.к. они вытекают из сформулированных выше недостатков традиционного понимания. Таким образом, ясно, каким понимание не должно быть.
А каким оно должно быть и возможно ли сегодня такое вообще? Вероятно, да. Во всяком случае в истории психологической мысли можно увидеть несколько подходов, которые приблизились к такому пониманию (столь необходимому для сегодняшней науки). Правда, для того, чтобы их "заметить" необходимо: 1) критически отнестись к старому пониманию; 2) увидеть методологическое значение нового понимания. И первое, и второе, как показывает жизнь, вовсе не так просто осуществить. Несомненно, одним из наиболее разработанных вариантов нетрадиционного понимания предмета является подход, сформулированный в аналитической психологии К.Г.Юнга [30-33], [36], [5] и др. Прежде всего должна быть отмечена попытка Юнга вернуть в науку психическое как реальность. "Чтобы правильно понять теорию Юнга, мы должны прежде всего принять его точку зрения, согласно которой все психические явления совершенно реальны. Как ни странно, эта точка зрения относительно нова" [33, c.388].
Магия психической реальности оказалась настолько сильной,что переводчик книги И.Якоби [33] на русский язык интерпретирует юнговский термин Psyche (психэ, психика) как психическую субстанцию. Речь у Юнга о психике как субстанции все же не идет. Но трактовка психического как реальности, несомненно существующей и составляющей предмет изучения психологии, очень важна. "Что касается Юнга, то для него психическая субстанция (психика - В.М.) так же реальна, как и тело. Будучи неосязаемой, она, тем не менее, непосредственно переживается; ее проявления можно наблюдать. Психическая субстанция - это особый мир со своими законами, структурой и средствами выражения" [33, c.388].
К.Г.Юнг отказывается от попыток соотношения психического и физиологического, психического и биологического для того, чтобы сосредоточиться на исследовании психики как таковой: "... я посоветовал бы ограничиться психологической областью без каких либо допущений о природе биологических процессов, лежащих в их основании. Вероятно, придет день, когда биолог и не только он, но и физиолог протянут руку психологу и встретятся с ним в туннеле, который они взялись копать с разных сторон горы неизвестного" [31, c.91]. "Психика вполне заслуживает того, чтобы к ней относились как к самостоятельному феномену; нет оснований считать ее эпифеноменом, хотя она может зависеть от работы мозга.
Это было бы так же неверно, как считать жизнь эпифеноменом химии углеродных соединений" [36, p.8]. Психология обретает свой собственный предмет (психика для Юнга не свойство другой вещи!), то, что реально может исследоваться с помощью вполне "рациональных" методов. Другое дело, что эти методы не похожи на традиционные процедуры расчленения содержаний сознания на элементы (достаточно сравнить амплификативный метод Юнга и традиционную интроспекцию). "С помощью своего основного определения психики как "целокупности всех психических процессов, сознательных и бессознательных", Юнг намеревался очертить зону интересов аналитической психологии, которая отличалась бы от философии, биологии, теологии и психологии, ограниченных изучением либо инстинкта, либо поведения. Отчасти тавтологический характер определения подчеркивает обособление проблемы психологичностью исследования" [24, c.116]. Таким образом, психология возвращается к соблюдению знаменитого шпрангеровского "psychologica - psychological" - требования объяснять психическое психическим. Принципиально важно утверждение об объективности психического: психика "феномен, а не произвол" [31, с.100]. "Психология должна ограничиваться естественной феноменологией, раз уж ей не велено вторгаться в другие области. Констатация психической феноменологии вовсе не такая простая вещь, как о том свидетельствует наш пример этой общераспространенной иллюзии произвольности психического процесса" [31, c.100-101]. "Сама психика преэкзистентна и трансцендентна по отношении к сознанию" [31, c.101]. Трудно переоценить значение отказа от понимания психического как механизма, состоящего и постоянных элементов. Взгляд на психологию радикально изменится, если мы "постараемся рассматривать душу (психэ - В.М.) не как твердую и неизменную систему, а как подвижную и текучую деятельность, которая изменяется с калейдоскопической быстротой..." [32, c.33-34].
Юнговская психология предпочитает работать с целостностями: "Аналитическая или, как ее еще называют, комплексная психология отличается от экспериментальной психологии тем, что не пытается изолировать отдельные функции (функции восприятия, эмоциональные явления, процессы мышления и т.д), а также подчинить условия эксперимента исследовательским целям; напротив, она занята естественно происходящим и целостным психическим явлением, т.е. максимально комплексным образованием, даже если оно может быть разложено на более простые, частичные комплексы путем критического исследования. Однако эти части все-таки очень сложны и представляют собой в общем и целом темные для познания предметы. Отвага нашей психологии - оперировать такими неизвестными величинами была бы заносчивостью, если бы высшая необходимость не требовала существования такой психологии и не подавала ей руку помощи" [31, c.101]. Обращение к анализу сложнейших психических феноменов требует и изменения методов исследования: "Отличие аналитической психологии от любого прежнего воззрения состоит в том, что она не пренебрегает иметь дело с наисложнейшими и очень запутанными процессами. Другое отличие заключается в методике и способе работы нашей науки. У нас нет лаборатории со сложной аппаратурой. Наша лаборатория - это мир.
Наши опыты - это действительно события каждодневной человеческой жизни, а испытуемые - наши пациенты, ученики, приверженцы и враги и, last not least, мы сами". Согласно основным положениям юнговской "общей психологии": 1) психическое - далеко не гомогенное образование; напротив, это кипящий котел противоположных импульсов, запретов, аффектов и т.д.; 2) психическое - чрезвычайно сложное явление, поэтому на современном этапе исчерпывающая теория невозможна; 3) психическое имеет свою структуру, динамику, что позволяет описывать и изучать собственно психологические законы; 4) источник движения психики в самой психике - она сложна - поэтому психология вполне может обойтись без той или иной формы редукции психического; 5) можно говорить о психической энергии; 6) психическое представляет собой целостность; 7) объяснение психического не сводится лишь к причинному объяснению (синхронистичность как акаузальный принцип); 8) разработаны свои, особые методы (например, синтетический, амплификации и т.д.); 9) важная роль отводится построению типологий, позволяющих сохранять "специфику" рассматриваемых явлений; 10) в юнговском подходе по-иному понимается роль теории: она скорее инструмент анализа, чем формализованная система (иными словами, в этом случае достигается единство теории и метода).