Именно в этот момент Алоиз и продиктовал священнику написание своей новой фамилии – Hitler[347], сменив компрометирующую его фамилию Шикльгрубер на такое милое, невинное и приятное имечко!
Что ж, авторитет Иоганна Непомука был, очевидно, непререкаем в его округе.
Заметим, что один из свидетелей, Йозеф Ромедер, был его зятем – мужем дочери Иоганна Непомука, Вальбурги; эта пара поженилась в 1853 году, когда Алоиз покинул Шпиталь[348].
Немедленно Алоизу передали и уже упоминавшиеся 230 гульденов – из причитавшегося ему наследства от покойных предков, хотя в точности не ясно, от кого именно: от матери? от отца? от деда? Вручил их ему, во всяком случае, его дядя – Франц Шикльгрубер[349], который, повторяем, считался спившимся поденщиком, в чем Мазер выражал сомнения, основываясь именно на этом эпизоде.
Заметим, однако, что одно вполне может не противоречить другому: основной стороной, заинтересованной в урегулировании новых деловых отношений с Алоизом Гитлером был, несомненно, Иоганн Непомук – теперь уже официально его дядя. Он вполне мог финансировать данную операцию, а основной смысл ее состоял в том, чтобы продемонстрировать ничтожность тех сумм, на которые претендовал Алоиз, не знавший их истинных масштабов. Ведь 230 гульденов – это очень значительная сумма для спившегося поденщика, но совершенно ничтожная, если иметь в виду предполагаемые размеры сокровищ Шикльгруберов!
С другой, точнее – уже третьей стороны, она вполне могла соответствовать легальной части того, что в действительности осталось от умерших предков Алоиза: ведь основная часть имевшихся у них средств носила именно нелегальный характер, будучи награбленной еще до 1821 года и никак не легализованной!
Наконец, можно предложить и весьма зверское объяснение этому эпизоду.
Алоиз, занимавшийся расследованиями преступлений, совершенных в отношении его предков, вполне мог, в отличие от нас, вычислить того человечка, который и отравлял его мать в 1847 году. Появление Франца Шикльгрубера в компании подручных Иоганна Непомука – возможное подтверждение такой версии.
При подробном выяснении отношений Иоганн Непомук вполне мог признать подобный факт, если у Алоиза и без того имелись достаточно весомые аргументы; Иоганну Непомуку даже было выгодно снять с себя часть вины, переложив ее на кого-нибудь другого – это был бы типичный для него поступок.
Заметим, что и вопрос о том, каким образом Алоиз вообще мог вступать в соглашения с убийцей его матери, которым мы задавались выше, был, вполне возможно, значительно нивелирован старым мафиози, переложившим всю свою вину на других; это, однако, не делает чести сообразительности и чуткости Алоиза – или его честности.
Тогда, однако, можно предположить, что Франца вынудили вернуть Алоизу те деньги, которые он и получил в свое время за предательство и убийство собственной сестры. Еще бы ему после такого не оказаться спившимся поденщиком!
Что же касается суммы, то со времен Иисуса Христа все-таки поднакопилась инфляция – и едва ли новые двести тридцать серебреников оказались весомее старых тридцати!..
События затем развивались следующим образом: «Уже в июне 1876 г. католический священник церкви Браунау узнал от своего коллеги из Деллерсхайма, что Алоиза Шикльгрубера отныне зовут Гитлер»[350].
Описанными эпизодами, однако, столь явно незаконная процедура изменении фамилии ограничиться не могла – и она действительно вызвала недоумения различных учреждений, вступивших между собой в бурную переписку.
Гражданские чиновники, несомненно, были шокированы столь нестандартной процедурой посмертного усыновления. Такое усыновление (обычно связанное с получением наследства) в общем-то не являлось чем-то необычным – и дела такого рода, разумеется, следовало решать в обычных гражданских судах. Так, конечно, требовалось поступить и в данном случае. Но в том-то и дело, что обычный путь никак не мог устраивать Алоиза: объективный профессиональный суд должен был бы затребовать все сведения, проясняющие существо дела, выяснить все подробности происхождения Алоиза и все данные о его родителях – и вот тут-то и вылезло бы то, что и нуждалось в сокрытии – преступное прошлое непосредственных предков Алоиза, прежде всего – его матери. А из судебной конторы это все могло и даже должно было выйти и на всеобщее обозрение – и возникал бы скандал похлеще того, какой могли заварить жена или тесть Алоиза, причем пострадал бы не только последний, но и, повторяем, его начальство, приютившее и державшее такую сомнительную личность под крышей солидных государственных учреждений. Эффект получался бы прямо противоположный тому, что являлось целью Алоиза. И понятно, что церковные инстанции, располагавшие исчерпывающей исходной информацией, прекрасно во всем этом разобрались.
Тут-то и прояснилось, что вовсе не Иоганн Непомук и не местный священник оказались ключевыми фигурами при решении вопроса о смене фамилии.
Поначалу ситуация рассматривалась руководством финансового управления в Браунау, которому подчинялся Алоиз по службе, и окружным начальством в Мистельбахе, на территории которого он проживал, и которым он, естественно, подал формальное уведомление об изменении фамилии.
Местное начальство не смогло самостоятельно решить вопрос о законности этого шага, и 6 октября 1876 года уведомило о сложившейся проблеме ведомство наместника в Вене. Последнее направило 16 октября запрос в ординат епископа в Сент-Пёльтен[351].
Последовал категорический ответ: «В подписанном епископом Маттеусом Йозефом письме от 25 ноября, адресованном ведомству наместника в Вене, говорится: „В соответствии с Вашим достопочтимом посланием... ординат епископа имеет честь доложить Вам свои скромные соображения о том, что запись об усыновлении... Алоиза Шикльгрубера, родившегося 7 июня 1837 г. у супругов Георга Гитлера и М. Анны Гитлер, урожденной Шикльгрубер, и внесение ее в метрику церкви Деллерсхайма тамошним священником... отвечает предписаниям министра внутренних дел /.../“»[352] – епископ, несомненно, был информирован о мотивах этого «усыновления» и поддержал по существу намерение доброго прихожанина избавиться от фамилии, которую носили его преступные предки – при всех изъянах осуществленной процедуры с точки зрения буквы закона.
Это также доказывает, что и священника в Деллерсхайме, патера Цанширма, вовсе не обманули и не уговорили, а действовал он вполне сознательно, рассчитывая на одобрение начальства или даже, возможно, успев получить его.
Или следует считать, что и епископа, обладавшего безусловным авторитетом для самого наместника, тоже либо обманули, либо уговорили? Кем же тогда был тот, кто это совершил, и почему ему это удалось?
Тут, скорее, можно углядеть первоначальную попытку патера Цанширма устраниться от ответственности или даже выразить неодобрение происходящему. Он, возможно, вынужден был следовать указанию собственного начальства, но в знак протеста не поставил свою личную подпись, не желая, видимо, оказаться крайним в столь скользкой ситуации! Но его обоснованные опасения, как видим, были четко рассеяны.
Любопытно, что Алоиз стал уверенно расписываться фамилией Гитлер с 23 ноября 1876 года[353] – не дожидаясь ни подписи епископа под процитированным посланием (но, вполне вероятно, получив известие, что вопрос принципиально решен), ни, тем более, необходимого разрешения от гражданских властей.
Сразу 25 ноября 1876 года все то же ведомство наместника, не дожидаясь ответа епископа, подписанного в этот же день, информировало последнего, явно побужденное ябедой снизу, о том, что «Алоиз Шикльгрубер вследствие проведенного деллерсхаймским священником „по собственному усмотрению“ акта об усыновлении именует себя Алоизом Гитлером»[354]. Понятно, что процитированное послание епископа автоматически становилось ответом и на эту кляузу.
Но даже и после рассылки во все заинтересованные инстанции решения епископа от 25 ноября 1876 года, немедленно проштемпелеванного ведомством наместника 30 ноября, гражданские инстанции пытались его саботировать, вновь стараясь поставить под сомнение законность перемены фамилии, в чем, конечно, формально были совершенно правы: «Когда окружное управление Мистельбаха 8 декабря запросило ведомство наместника в Вене, следует ли также переписать личные документы Алоиза Шикльгрубера на фамилию Гитлер, документ 27 декабря вернулся с пометкой: „Возвращается назад с указанием, что на повторный запрос /.../ уже был дан ответ 30 ноября 1876 г.“»[355]
Лишь тогда гражданские инстанции сдались, и формальное их разрешение на смену фамилии было санкционировано сразу после этого – в январе уже 1877 года. Об этом имеются следующие сообщения, не вполне ясного происхождения: «брат Адольфа Гитлера Алоиз Гитлер[-младший] /.../ писал 10 апреля 1953 г. в письме к католическому священнику Браунау-на-Инне: „Я старший сын покойного чиновника таможенного управления Алоиза Гитлера, который родился вне брака 17[356].6.1837 г. в Штронесе (запись № 13) под именем Алоиза Шикльгрубера, а 6 января 1877 г. был усыновлен вследствие заключения брака и получил фамилию Гитлер“. Эта дата называлась Рудольфом Коппенштайнером, автором „Генеалогического древа фюрера“, уже в 1937 г. „Алоиз[-старший], – заявлял он, – был усыновлен при заключении брака его матерью и 6 января 1877 г. переписан на фамилию отца“.»[357]
Автор последнего сообщения получил его, возможно, в 1937 году также от Алоиза-младшего; при всей путаности и неточности формулировок, завершающая дата, 6 января 1877 года, вполне соответствует общему ходу событий 1876-1877 годов.