К западу от Империи и вовсе шла великая резня: с 1338 по 1453 год происходила Столетняя война между Англией и Францией – в основном на территории последней.
Раскол и разброд распространились и на Католическую церковь: с 1378 по 1417 год Папы существовали не только последовательно, но и параллельно – в Риме и Авиньоне, добросовестно отлучая друг друга от церкви.
Всеобщая раздробленность Империи сохранилась надолго: к концу XV века она насчитывала до 350 графств, епископств, городов[203] – с довольно прочно охраняемыми границами, на которых взимались и торговые таможенные пошлины.
Такая изрезанность Европы границами сыграла для нее спасительную роль, а в то же время еще сохранявшиеся связи с Востоком едва не привели к гибели все европейское население.
Еще в 1346 году монголы осаждали генуэзскую крепость Феодосию в Крыму – одну из последних цитаделей европейской цивилизации на северных берегах Черного моря. В монгольском войске вспыхнула эпидемия чумы. Монголы изобрели эффективнейшее средство осады: забрасывали трупы умерших на территорию крепости. Объятые ужасом ее защитники бежали на кораблях – и разнесли болезнь по всей Европе.
Волны эпидемии достигали пиков в 1349, 1360, 1369 и 1374 годах – население Европы сократилось почти на треть[204].
Отделение границами от зон поражения эпидемией оставалось, по существу, единственным «лекарством» против болезни, хотя она убивала далеко не всех даже в самых центрах распространения. Секрет этого «Бича Божьего», начисто и беспричинно исчезнувшего из истории Западной Европы после 1665 года, так и остался, похоже, за самим Божественным инициатором этого бедствия.
Зато и в те трагические времена великолепно было известно правило, получившее законченную поэтическую формулировку уже в ХХ веке: если в кране нет воды – значит выпили жиды! – и евреев, обвиненных в распространении чумы, повсеместно избивали и изгоняли по всей Европе.
Это не было новым словом в истории Европы: гонения на евреев – непременный атрибут европейской цивилизации, совершившей приблизительно тысячелетний цикл развития от уровня всеобщего разгрома, завершившего падение Западной Римской империи и затянувшегося на долгие века. Основание университета в Париже в 1200 году – первая заметная веха расцвета современной европейской цивилизации.
Евреи играли существенную роль в возрождении европейского прогресса: «Следует подчеркнуть /.../ высокий уровень образованности среди евреев. Грамотность мужчин была почти поголовной.
/.../ образованные евреи, владевшие арабским, латинским и греческим языками, играли роль первостепенной важности в культурной жизни средневековой Европы на некоторых этапах ее развития. Они содействовали общению различных культур и переводили на латинский язык классическую, научную и философскую литературу либо с греческого оригинала, либо с арабских или еврейских переводов, в особенности в Испании, в Провансе и в Сицилии в XII и XIII вв. В христианской Испании евреи были пионерами в деле развития различных наук, как астрономия, геометрия, геодезия, медицина, а также в области здравоохранения и административных распорядков они внедряли культуру побежденных арабов в жизнь победителей христиан»[205].
Однако именно в это время происходило и радикальное обособление евреев от остальных европейцев, обусловленное различием религий, исходным образовательным и культурным превосходством евреев и наличием у них близких связей среди соплеменников, разделенных границами между христианским и мусульманским миром, чем не могли обладать ни христиане, ни мусульмане. Это давало евреям колоссальное преимущество в сфере торговли, чем они не преминули воспользоваться. Евреи «выполняли особые функции в хозяйстве народов, среди которых они жили. Они играли первенствующую роль в области торговли и финансов в мусульманском мире, в особенности в Х в., в период расцвета арабских халифатов». То же имело место и «в международной торговле и в материальной культуре Западной Европы периода Меровингов и Каролингов до середины XI в.»[206] Это, разумеется, не могло не возбуждать зависть и враждебность всех остальных.
Европейцы предпочитали решать свои проблемы иным путем, и когда в середине XI века Европа поднялась на вооруженную борьбу против мусульман, принявшую форму Крестовых походов, то не поздоровилось и евреям: «затаенная вражда прорвалась в 1096 г., когда толпы рыцарей, горожан и крестьян направились в первый крестовый поход. По Европе прокатилась волна погромов. Их зачинщики заявляли: „Мы выступаем в дальний поход, чтобы освободить гроб Господен от бусурманской власти, а среди нас самих проживают евреи-христоубийцы. Пусть они либо крестятся, либо погибнут“ – таков был лозунг крестоносцев. /.../
Весной 1096 г., в апреле, мае и июне разразились погромы в Прирейнской области. /.../
Когда крестоносцы летом 1096 г. двинулись дальше на юго-восток, они оставили за собой на берегах Рейна кровавый след вырезанных и уничтоженных еврейских общин и горсточки отчаявшихся неофитов, насильно обращенных в христианство. Продолжая свой путь в Палестину, крестоносцы не прекращали свой разгул. Овладев в 1099 году Иерусалимом, они загнали еврейских жителей города в синагогу и сожгли их живьем»[207].
Последующая политика христианских идеологов и светского руководства еще более вырыла пропасть между христианами и евреями.
Католическая церковь, используя и укрепляя свое монопольную позицию в духовном руководстве европейцами, усиленно навязывала единоверцам собственные моральные и этические нормы. Смягчение нравов, безусловно необходимое в эпоху беспедела, последовавшего за падением Западной Римской империи, целиком и полностью оправдывало подобные стремления.
Однако без перегибов и здесь обойтись не могло: со времен Фомы Аквинского (ок. 1225-1274) христианам безусловно запрещалось ссужать деньги под проценты. Европейская экономика, таким образом, лишалась одного из эффективнейших механизмов кредитного обеспечения и торгового, и производственного развития. Этот абсурдный коммунистический запрет могли обходить только евреи, на которых не распространялись нормы христианской этики и церковных предписаний.
«Когда безопасность евреев на дорогах Западной Европы была под угрозой вследствие крестовых походов и капитал, находящийся в руках городского патрициата и монастырей, стал доминирующим в международной торговле и в финансировании политических предприятий большого масштаба, тогда вытесненные из этой отрасли евреи были вынуждены заняться ростовщичеством. /.../ снабжение хозяйства деньгами для торговых оборотов и для нужд средних и неимущих классов было настолько существенным и необходимым, что евреи, изгнанные из городов под лозунгом борьбы с ростовщичеством, были возвращены в те же города именно для того, чтобы они вновь ссужали население деньгами»[208].
В результате ростовщичество в Европе в течение веков сохранялось в руках евреев: «Это занятие было преобладающим среди евреев /.../ в Германии, Северной Италии, Франции и Англии /.../ до XV в.»[209]. Это-то обстоятельство и становилось самой прочной основой ненависти христиан к евреям: какой же заемщик может любить своих кредиторов, которым обязан возвращать долги, да еще и с процентами?!.
«С течением времени в воображении христианского населения Англии, Франции, Германии, Австрии и Италии ростовщичество тесно связывалось с образом еврея. /.../ этот антагонизм в немалой степени содействовал разгулу погромов в XIII-XIV вв., а образ еврея-ростовщика, неумолимо требующего уплаты долга, еще много лет спустя продолжал волновать воображение людей в христианских странах»[210].
Чума и оправдала жесточайшую развязку: «Когда в 1348-49 гг. Европу постигла эпидемия чумы и „черная смерть“ беспощадно косила ее население, евреев обвиняли в том, что они отравили колодцы. В народе был пущен слух, что эмиссары еврейских „мудрецов“ и старейшин привезли с собой мешочки с ядом – не то из Стамбула, не то из Иерусалима – и евреи стали систематически отравлять колодцы для того, чтобы истребить христиан. В большинстве европейских стран это обвинение привело к уничтожению целых еврейских общин. В германских странах были убиты все евреи – мужчины, женщины и дети – в сотнях городов»[211].
Почти вся Европа погрузилась в спокойствие кладбищ и нищеты.
В то же время в немногих центрах Европы, удержавших свое относительное экономическое и культурное преобладание, в частности – в той же Праге, зрели семена новых вероучений.
Пионером будущей Реформации стал профессор Пражского университета Ян Гус. Он поплатился за это сожжением на костре в 1415 году – по приговору церковного собора в Констанце, созванного для преодоления раскола в церкви по инициативе упомянутого младшего сына Карла IV – Венгерского короля Сигизмунда, избранного в 1410 году и Германским королем. Столь аргументированным оказался ответ оппонентов Гуса в богословских спорах.
Вслед за тем сторонники Гуса поднимают восстание – и вспыхивает пожар Гуситских войн 1419-1436 годов. Богемия на несколько десятилетий выходит из Империи; тогда же откалывается и Швейцария.
Основным противником гуситов становится Сигизмунд, коронованный в 1433 году еще и императором в Риме[212].
В 1438 году, после смерти Сигизмунда, герцог Австрийский Альбрехт V Габсбург провозглашен во Франкфурте-на-Майне императором Альбрехтом II – с этого времени императорская корона навсегда остается у Габсбургов, правда – включая и испанскую ветвь этой династии, верховодившую в XVI веке.