Ответственность за это убийство, конечно же, должен был принять на себя Алоиз Гитлер – наверняка в той или иной форме он это и сделал, успокаивая Адольфа, а заодно узурпировав, таким образом, место Бога в душе сына – но ненадолго.
Для Адольфа должно было стать невероятным открытием, что такие поступки можно вообще совершать, а потом убедиться и в том, что это и практически возможно – притом совершенно безнаказанно! Но при этом Адольф, в отличие от отца, еще должен был знать, что дед убит почти совсем понапрасну, посольку едва ли он был столь уж существенной помехой к завладению сокровищами! А потому Адольф – не меньший, а по существу – больший виновник в этом убийстве, чем его отец!
Акт отцеубийства стал уже завершением богоборчества в душе Гитлера – отныне он сам стал своим богом, об этом однозначно свидетельствуют все его последующие высказывания и поступки.
Еще совсем юный Гитлер обрел, таким образом, в своих собственных глазах совершенно невероятный демонический статус, возвышавший его над любыми злодеями в человеческом облике – это придавало ему уникальное ощущение собственного превосходства, обеспечивая действительно колоссальное преимущество в любых конфликтах и столкновениях. Он всегда готов был пойти дальше любого своего соратника или соперника; оставалось лишь научиться рационально пользоваться таким преимуществом – и Гитлер почти всю оставшуюся жизнь не старался уклоняться от ситуаций, требовавших проверки всех его внутренних сил, хотя решаться на такие проверки ему иногда бывало очень и очень непросто.
Регулярно самоутверждаясь в своем уникальном статусе, он все выше и выше поднимал его – и в конце концов все остальные, как заявил Геринг, становились пылью под его ногами.
Но для этого они должны были ощущать этот демонический статус Гитлера, признавать его и преклоняться перед ним!
Разумеется, Гитлер не оказывается такой уж совершенно необычайной персоной, невероятным и чудовищным изгоем из всего человеческого рода. Не часто, но подобные возникают – и среди его предков был не один такой.
Не приходится даже сетовать на то, что таких людей допускают до власти в громадных государствах. Как раз среди власть имущих и попадается немалое число подобных типов.
Нам, конечно, ближе отечественные, российские примеры. Не нужно нас при этом подозревать в антипатриотизме – понятно, что в истории Англии и Франции, например, подобное же встречается в неменьшем изобилии.
Итак, хорошо известно, например, что Петр I распорядился убить собственного сына.
Его внук Петр III был убит по распоряжению его собственной жены, Екатерины II, узурпировавшей трон.
Менее популярны сведения об участии в убийстве собственного отца, императора Павла I, его старшего сына – Александра Павловича, ставшего в результате Александром I, хотя в свое время сведения об этом широко прокатились по Европе и аукались русскому царю еще много лет спустя; нам уже случалось об этом писать[635].
Судьба готовила Александру I, казалось бы, сверхъестественное будущее: он заботливо воспитывался собственной бабушкой, Екатериной II, знавшей о жизни и людях буквально все – и убившей, как упоминалось, собственного мужа. Но как раз Александр и не вырос в колоссального антигероя – оказалась слабовата нервная система!
Известный мемуарист Н.И. Греч отмечал: «Смерть Павла отравила всю жизнь Александра: тень отца /.../ преследовала его повсюду. Малейший намек на нее выводил его из себя» – и приводил характерный пример: «Когда после сражения при Кульме [в августе 1813 года] приведен был к Александру взятый в плен французский генерал Вандам, обагривший руки свои кровию невинных жертв Наполеонова деспотизма, император сказал ему об этом несколько жестоких слов. Вандам отвечал ему дерзко: „Но я не убивал своего отца!“ Можно вообразить себе терзание Александра»[636].
Мало того, эти терзания Александра выходили боком не только ему, но и целым державам и народам: за такой же «намек Наполеон поплатился ему троном и жизнию»[637] – утверждал тот же Греч. Ныне такая точка зрения представляется достаточно весомой.
Действительно, изгнание Наполеона из России и практическое уничтожение его армии вторжения, завершившись к концу 1812 года, обеспечили России полную свободу рук во внешней политике (безоговорочно, например, избавили от пресловутой континентальной блокады) и предоставили ей роль стороннего и хорошо вооруженного арбитра во всех последующих европейских спорах. Вместо этого Александр I предпочел довести уничтожение Наполеона до самого конца, таская тем самым для других каштаны из огня, и почти на век утвердил мировое преобладание злейшего врага России – Англии. Ничем иным, как личными побуждениями Александра I, такую глупость объяснить невозможно!
По поводу другой его жизненной коллизии мы уже замечали в его адрес: «Вот ведь как вредно слабонервным людям убивать своих родителей!»[638]
Другие же российские царственные цареубийцы оказывались попроще, а также и попрочнее нервами, чем Александр Первый.
В нашей новой книге, в данный момент находящейся в печати, впервые рассказывается о соучастии будущего царя Александра III в убийстве его отца Александра II.
И все эти царственные убийцы – очень уважаемые люди, высоко почитавшиеся при жизни и весьма ценимые современной российской историей. Что уж говорить о цареубийцах не царственного происхождения – нередко интеллигентных, умных и симпатичных!
В свое время в Советском Союзе прославляли Николая Кибальчича – он де не только бомбы изобретал и изготавливал[639], но и проектировал целые космические корабли!..
Небрезгливость и глупость комментаторов и теперь доходят просто до анекдотов: «От Бога все его труды»[640] – так отозвался об уже цитированном нами Льве Тихомирове в заголовке к предисловию, предваряющему его мемуары, современный автор, М.Б. Смолин, и это – об изувере и террористе, главном из лиц, принявших непосредственное решение об убийстве того же Александра II!
Что же касается просто убийств близких родственников, то это, естественно, гораздо более распространенное явление, чем цареубийство. Имя таким убийцам (включая неоднократно упоминавшуюся маркизу де Бренвийе) – легион!
Иногда и такие чисто бытовые трагедии приводили к очень серьезным общественным последствиям.
Вот, например, 6-8 апреля[641] 1903 года «произошел знаменитый Кишиневский погром: 42 убитых (38 евреев и 4 христианина), 586 раненых и изувеченных, полторы тысячи разгромленных и разграбленных еврейских домов, квартир и лавок.
/.../ погром нужно было предвидеть, начиная с февраля, когда в Кишиневе возникли слухи об очередном убийстве христианского ребенка, якобы совершенном евреями (официальное расследование показало, что конфликт возник из-за наследства, а убийцей был родной дядя четырнадцатилетнего мальчика). Слухи эти в течение двух месяцев подогревались ничем не пресекаемой пропагандой в правой прессе. Уже начавшийся погром можно было ликвидировать в любой момент; он и прекратился сразу, как только в город были введены войска»[642] – исходный конфликт, заметим, случился в феврале 1903 года.
Как там в это время обстояло дело с пятнами на солнце или еще с чем-нибудь таким подобным?
В свое время в Советском Союзе очень возмущались и издевались над анкетной системой, в которой попадались, например, такие вопросы, как: Находились ли вы или ваши родственники на территории, занятой фашистскими оккупантами?
А ведь однажды честный ответ на этот вопрос не позволил, как гласит молва, принять в секретные сотрудники (т.е. – в стукачи) КГБ одного симпатичного молодого человека, ставшего позднее уважаемым (особенно – в Германии) президентом СССР!
Претендентам на ведущие роли в государствах невредно было бы задавать и вопрос: Не убивали ли вы своих родственников?
Впрочем, Адольфа Гитлера едва ли можно было бы этим смутить: «22 мая 1904 г., когда Адольфу исполнилось уже 15 лет /.../ он прошел конфирмацию и после этого первый раз в жизни побывал в кино»[643] – какой хороший, благовоспитанный и законопослушный мальчик!
Иногда, однако, Гитлер позволял и себе закусить удила и выплеснуть наружу свои истинные чувства, что привело однажды к заметному повороту в его школьной карьере, с 1900 года, как упоминалось, не блещущей успехами: «В сентябре 1904 г. Гитлер объявляется в государственном высшем реальном училище в Штайре /.../ и подает заявление о приеме в четвертый класс. Причина этого перевода долгое время оставалась в тени и давала повод для самых разнообразных предположений. Так, например, политические противники в 1923 г. утверждали, будто Гитлер вынужден был покинуть училище в Линце из-за того, что во время причастия выплюнул просвиру и положил себе в карман. После того как газета „Мюнхенер пост“ 27 ноября 1923 г. [дело происходило после подавления Мюнхенского путча, а Гитлер в это время сидел в тюрьме] рассказала об этом святотатстве молодого Гитлера, „Байришер курир“ 30 ноября 1923 г. дал волю своей фантазии и сообщил, что этот случай привел в Линце к „большому скандалу“»[644] – Мазер явно возмущен такими инсинуациями в адрес его любимого героя!
Какие пустяки – имеем теперь право воскликнуть мы!
Но в пустяках-то и проглядывает человеческая сущность, как справедливо учил Зигмунд Фрейд!
Об Адольфе Гитлере, повторяем, опубликовано множество психологических, психиатрических и психоаналитических изысканий.
Какова же им цена, если они не учитывают факты (пусть и гипотетические!), изложенные нами непосредственно выше?
3.4. Гитлер добирается до сокровищ.