Разногласия носят особо острый характер по наиболее фундаментальному вопросу: является ли рынок эффективным инструментом охраны окружающей среды или же угрозой глобальному экологическому здоровью? [8]. Большинство западных исследователей пока склоняются к паллиативному решению — капитализм и рынок должны быть в ближайшей перспективе сохранены, но существенно реформированы, чтобы соответствовать современным экологическим требованиям. Однако такой подход, как будет показано далее, связан с внутренними фундаментальными противоречиями.
Наиболее дальновидные и политически не ангажированные ученые признают рыночные механизмы в принципе неспособными решать вопросы окружающей среды в достаточно широких масштабах. «Если же погоня за прибылью останется единственной движущей силой нашего общества, битва за окружающую среду будет проиграна, так как любые меры по ее защите стоят денег»,— утверждает У. О. Дуглас [9]. «Рыночный механизм не является подходящим средством обеспечения всех коллективных или общественных товаров или услуг, таких как социальное обслуживание, дешевое жилье, транспорт, образование, здравоохранение, необходимое качество окружающей среды, возможности отдыха», — делает вывод английский экономист У. Дженкс [10]. «Приходится признать, — пишет французский доктор права, профессор Ф. Сент-Марк, длительное время работавший в правительственных структурах, — что в западном мире коммунальная собственность оказалась более надежным стражем природных богатств, чем частная собственность. Коммунальная собственность лучше обеспечивает пользование этими богатствами для страны в целом» [II].
«Рынок способен адекватно и эффективно реагировать на кратковременные сигналы. Но в долгосрочной перспективе, в том, что касается общественных потребностей и глобальных проблем, его сигналы могут привести к ложным выводам и непредсказуемым последствиям. Мы пришли к выводу, что человечество либо погибнет, либо создаст новую модель общества с новыми ценностями и стимулами», — утверждает Почетный президент Римского клуба А. Кинг [12]. «Рыночная экономика, мотивируемая сиюминутной прибылью, не обеспечивает население дешевым жильем, не гарантирует всем медицинское обслуживание и образование, разрушает окружающую среду», — утверждает Нобелевский лауреат Дж. К. Гэлб-рейт [13]. Э. фон Вайцзэкер и его соавторы в уже упоминавшемся докладе Римского клуба [с. 154] также подчеркивают: «...рынок — это инструмент, а не религия, средство, а не цель ... он не всесилен и опасно полагать, в частности, что рынок может заменить этику или политику».
В 1976 году были опубликованы результаты исследований по проблемам мирового развития, проведенных по линии ЮНЕСКО, содержащие, по сути, аналогичные выводы: «Сам факт, что ресурсы, возобновляемые или невозобновляемые, ограничены, показывает, что «модель западного развития» не может быть обобщена ни в пространстве, ни во времени. Прогресс, основанный на этой модели, рассматриваемый до сих пор в некоторых кругах как потенциально универсальный, в настоящее время ставится под сомнение в результате его фундаментальных противоречий» [14]. Этот вывод, как известно, был подтвержден на конференции ООН по окружающей среде и развитию (июнь 1992 г.), указавшей, что традиционная модель производства и потребления, ориентированная на неограниченный экономический рост, уже исчерпала свои прогрессивные возможности, поскольку разрушает природную среду обитания людей, а следовательно, путь, которым пришли к своему благополучию развитые страны, неприемлем для человечества в целом: «Следование по этому пути может привести нашу цивилизацию к краху». Иначе говоря, капитализм как общественно-экономическая формация исторически уже изжил себя.
Происходит неуклонное нарастание противоречий между наиболее развитыми, «благополучными», государствами, в которых проживает так называемый «золотой миллиард», и остальным миром. Разрыв по доходам между наиболее богатой группой стран (20%) и наиболее бедной (20%), который в начале века оценивался как 10:1, в 1960 г. составлял 30:1, а в 1990 г. — 60:1. Каждый житель на севере планеты (исключая, конечно, Россию) потребляет в 20-50 раз больше ресурсов, чем на юге, и во столько же раз больше производит отходов. Трудовая же продуктивность (без учета крайних случаев) в целом отличается не более чем в 3-4 раза. Следовательно, разница в доходах обусловлена в основном присвоением результатов чужого труда.
Именно богатые страны являются главными разрушителями и загрязнителями окружающей среды, хотя природные богатства, в основном, приходятся на остальной мир, в том числе треть мировых ресурсов, по экспертным оценкам, принадлежит России. Разрыв в уровнях жизни между наиболее и наименее развитыми странами в первой трети XXI века возрастет, по прогнозам, сделанным на основе вычислительного эксперимента с глобальными моделями второго поколения, в 11-14 раз. Столь высокий диспаритет означает высокую взрывоопасную неустойчивость, чреватую не только острейшими вооруженными столкновениями, но и возрастающей опасностью экологической катастрофы.
Еще быстрее увеличивается дифференциация между социальными группами населения планеты. Так, если в 1970 г. отношение совокупного дохода 10% богатейших людей мира к доходам 10% беднейших выражалось цифрой 13, то в середине 90-х гг. превысило 60. Если в развитых странах в последние десятилетия происходило некоторое «сглаживание», связанное с увеличением средних слоев, то в странах «третьего мира» и в странах бывшего социалистического содружества этот разрыв неуклонно увеличивается. В СССР, например, соотношение групп населения (10%) с наивысшими доходами к 10% с наименьшими доходами в 70-х годах составляло 3:1, тогда как в США оно выражалось в отношении 9:1. В результате горбачевской перестройки в нашей стране оно поднялось к концу 80-х годов до 5:1, а теперь оценивается независимыми экспертами как 65:1 (по официальной статистике в 1994 г. — 17:1). Общемировое производство продуктов питания, несмотря на некоторое снижение производства в расчете на одну душу, пока с избытком покрывает потребности в калориях и белках всех жителей Земли. Тем не менее в мире до 1,5 млрд. человек (среди которых 70% — дети), в основном жители «третьего мира», страдают от голода. В то же самое время в развитых странах, и в частности в США, потребление приобретает столь гипертрофированные формы, что вице-президент А. Гор в своей книге «Земля на чаше весов» сравнивает его с навязываемой миру наркоманией, которая требует с течением времени все больших доз. «Но почему мы решили,— спрашивает он,— будто ежегодный рост потребления большинства природных ресурсов на душу населения — это естественное и нормальное явление? Потребление нескончаемого потока новых сверкающих товаров стало в западной цивилизации лучшим способом преуспеть в гонке за счастьем и комфортом, в которой люди предают забвению свои истинные чувства и оставляют поиски подлинной цели и смысла жизни» [15].
Вряд ли можно, например, признать разумной потребность американцев иметь почти 150 млн. легковых автомобилей, которые, передвигаясь по дорогам США, поглощают атмосферного кислорода вдвое больше того количества, которое создается на территории этой страны всеми естественными системами. Будучи основным источником загрязнения атмосферы, эти машины наносят колоссальный экологический ущерб, оцениваемый еще в 1970 г. в 16,1 млрд. долларов. Тем не менее, отмечает А. Гор, большинство людей и теперь не считают угрозу окружающей среде достаточно серьезной.
«Потребительство, возможно, самая главная экологическая проблема» — так озаглавил свою статью А. Уэллс. Средний американец, пишет он, потребляет в 18 раз больше, чем жители развивающихся стран, а его зарплата за счет безвозмездного использования мировых природных ресурсов намного превышает реальную стоимость, обусловленную эффективностью собственной производственной деятельности. В статье отмечается тесная связь между ростом национального долга США и безудержным потребительством, с особой силой захватившим американцев начиная с 80-х годов [1б]. Между тем уже в начале 60-х гг. до 56% валового национального продукта в этой стране было произведено без учета действительных нужд общества [17].
Рост производства продовольствия за последние десятилетия значительно опережал, вопреки утверждениям современных мальтузианцев, увеличение численности населения на нашей планете, но общее количество голодающих ежегодно росло и в течение последних тридцати лет удвоилось. Для сотен миллионов людей, уровень жизни которых так низок, что они обречены на неисчислимые страдания и медленное умирание, судный день, или апокалипсис, уже наступил. Материальное благополучие большинства жителей развитых стран и «избранных» компрадорских групп других стран достигается за счет усиливающегося ограбления и обнищания пяти шестых населения Земли.
Обостряющиеся социально-политические противоречия — основная причина того, что, несмотря на растущую озабоченность мировой общественности и увеличивающиеся затраты на природоохранные цели, глобальная экологическая катастрофа неуклонно приближается и может разразиться уже в ближайшие десятилетия. Еще в начале 70-х годов некоторые идеологи, выражая интересы транснациональных корпораций, стали усиленно проводить идею необходимости «нового мирового порядка», якобы способного обеспечить баланс мировой экономики и экологии. «Система национальных государств поощряет безответственную политику в области окружающей среды на общемировом уровне», — утверждал американский профессор Р. Фолк [18]. Однако уже тогда многие ученые, видя бесперспективность тоталитаристского | решения глобальных проблем экологии, обосновали необходимость демократических подходов. Так, супруги Блумфильд писали, что наши экологические и другие конфликтные проблемы требуют не международного руководства, а международного планирования, мониторинга, прогнозирования, а также раннего оповещения и предупреждения с целью сохранения природы и обеспечения экологического баланса [19].