Антропологи утверждают, что не составляет труда распознать еврейский тип внешности: форма черепа, нос, волосы, глаза — все это однозначно выдает расу опасных скитальцев. Однако статистические данные, утверждает Каутский, указывают на широчайшее разнообразие физических черт, так что по ним совершенно невозможно определить, кто принадлежит к «моисеевой общине», а кто нет. Например, кавказские евреи обладают широким черепом (brachycephalic), а североафриканские и аравийские евреи — удлиненными черепами (dolichocephalic). Что до европейских евреев, то они представляют собой промежуточный смешанный тип. По своей внешности евреи гораздо больше похожи на представителей народов, среди которых живут, нежели на своих соплеменников из других общин. Это же можно сказать и об их поведении, и о том, что принято называть «ментальными характеристиками ».
Если тем или иным еврейским сообществам и присущи особые приметы, то их истоки коренятся в истории, а не в биологии. Экономическая ниша, которую они вынужденно занимали, породила специфическую субкультуру и сопровождающие ее языковые особенности. Однако модернизация постепенно ликвидирует традиционную еврейскую обособленность и вовлекает верующих иудеев в лоно новых национальных культур. И если антисемитские утверждения полностью лишены научного смысла, то и с сионистской идеологией, прибегающем! к схожей аргументации, дело обстоит точно так же. Каутский знал о страданиях, которые приходится переносить восточноевропейским евреям, и, в особенности, о намеренно жестоких гонениях со стороны царского режима. Однако как социалист он мог предложить только один способ борьбы с антисемитизмом: построение равноправного общества, в рамках которого будут разрешены национальные проблемы, а расовый вопрос окончательно сойдет с политической повестки дня.
Весьма примечательно, что рассуждения Каутского, направленные против концепции еврейской расы, основываются, среди прочего, на результатах исследований двух американских антропологов еврейского происхождения, категорически возражавших как против «биологизации» человеческой истории, так и против отношения к евреям как к расе. Франц Боас (Boas, 1858-1942), один из основателей американской антропологической школы, и Морис Фишберг (Fishberg, 1872-1934), демограф по профессии, опубликовали в 1911 году (каждый в своей области) два важных сочинения. Книга Боаса «Разум первобытного человека» опровергала спекулятивные домыслы о существовании связи между) расовым происхождением и культурой, Фишберг в своем труде «Евреи — исследование расы и окружающей среды» на основе эмпирических данных доказывал, что происхождение и физические характеристики евреев ни в коем случае не являются едиными[504].
Американской антропологии, в огромной степени благодаря Францу Боасу, удалось, в конечном счете, выбраться из дарвинистско-биологических джунглей XIX века. Об этом немало говорили и писали. Недаром в 1933 году пронацистски настроенные студенты бросали в огонь немецкое издание «Разума первобытного человека»[505].
Хотя труд Мориса Фишберга и не имел столь шумного успеха, он, тем не менее, нанес серьезный удар антисемитским расистским теориям. Его исследование основывалось на изучении морфологических характеристик трех тысяч нью-йоркских иммигрантов и включало множество оригинальных комментариев, указывавших на колоссальное разнообразие, характеризующее еврейскую «предысторию». Проведенную им обширную работу он подытожил безупречным логическим выводом: нет никаких оснований говорить об этническом единстве современных евреев или о еврейской расе, точно так же как бессмысленно рассуждать об этническом единстве христиан или мусульман или о методистской, унитаристской или пресвитерианской расе.
II. Научная кукла и расистский кукловод
Книга Фишберга так и не была переведена на иврит, впрочем, как и три другие работы, развивавшие его научное наследие. Речь идет об антирасистском исследовании Гарри Л. Шапиро «Еврейский народ — биологическая история», опубликованном в 1960 году, монументальном труде Рафаэля Патая и его дочери Дженнифер Патай «Миф о еврейской расе», изданном в 1975 году, и книге Алана Коркоса «Миф о еврейской расе — взгляд биолога», увидевшей свет в 2005 году[506]. Эти работы и содержащиеся в них тезисы полностью игнорируются израильскими академическими и культурными кругами. Создается впечатление, что «научный» фундамент, заложенный Рупиным и Саламаном в Иерусалиме 30-40-е годы, по сей день успешно препятствует проникновению в Израиль антропологической и генетической литературы, ставящей под сомнение существование еврейского народа-расы и тем самым подрывающей идеологические устои сионизма.
Как известно, после Второй мировой войны широкое использование таких терминов, как «раса» и «кровь», стало затруднительным. После того как в 1950 году группа выдающихся ученых опубликовала под эгидой ЮНЕСКО знаменитую декларацию, решительно отрицавшую наличие какой-либо связи между национальной культурой и биологией и утверждавшую, что расовая концепция — социальный миф, а не научный факт, здравомыслящие исследователи исключили понятие «раса» из своего лексикона[507]. Однако общемировая «смена парадигмы» не затронула израильских биологов и не ослабила глубокой сионистский убежденности в едином происхождении «скитающегося народа». Хотя «еврейская расовая проблематика» исчезла из общепринятой научной риторики, ее место заняла дисциплина с солидным названием: «изучение происхождения еврейских общин». В газетах она называлась проще — «поиск еврейских генов».
Государство Израиль, собиравшее на своей территории евреев Европы, а затем и евреев из мусульманских стран, столкнулось в первые годы своего существования с острой необходимостью создания нового народа-нации. Как уже говорилось в предыдущих главах, основную роль в этом культурном строительстве сыграли еврейские интеллектуалы, прибывшие в подмандатную Палестину и развернувшие свою деятельность задолго до основания государства. Идеологическая концепция «от Библии к Пальмаху»[508], иными словами, теория непрерывной «органической истории еврейского народа», распространялась и изучалась на всех уровнях государственной системы образования. Сионистская педагогика сформировала целые поколения учеников, искренне веривших, что их нация является отдельным «этносом». Однако в эпоху научного позитивизма национальная идеология нуждается в более «осязаемом» обосновании своих тезисов, нежели туманные «достижения» гуманитарных наук. Задача добыть новые «железные» доказательства была возложена на биологические лаборатории. Поначалу их результаты оказались довольно скромными.
Норит Кирш, получившая докторскую степень в Тель-Авивском университете, проследила первые шаги генетических исследований в молодом государстве Израиль[509]. Ее вывод однозначен: генетика, точь-в-точь как и археология того периода, была «подневольной» наукой, обслуживавшей национальную историческую концепцию, стремившуюся любыми средствами доказать биологическую гомогенность всего мирового еврейства. Генетики усвоили сионистский миф и пытались, правда, не вполне осознанно, подогнать под него результаты своих исследований. По мнению Норит Кирш, существенное различие между сионистскими антропологами догосударственного периода и учеными, работавшими уже в государстве Израиль, заключалось в том, что генетика занимала (в свой час) гораздо менее значимое место в общественном сознании. Работы израильских генетиков, несмотря на явно ангажированный характер, публиковавшиеся в крупнейших международных научных журналах, практически не получали освещения в ивритской прессе. Иными словами, их роль в израильской системе образования была третьестепенной.
Вероятно, молодая и нерешительная израильская генетика 50-х и начала 60-х годов идеологически обслуживала только профессиональную элиту. Однако попытка доказать еврейскую обособленность, к примеру, исследованием отпечатков пальцев, как и поиск болезней, присущих всем евреям и только им, не принесли впечатляющих результатов. Выяснилось, что у евреев нет сколько-то сходных отпечатков пальцев, по которым можно опознать древних «богоубийц», а болезни, распространенные среди восточноевропейских евреев (Tay-Sachs, например), к великому сожалению сионистов, не имеют ничего общего с недугами, присущими иракским или йеменским евреям (например, фабизм). Однако драгоценный биомедицинский и генетический материал, скопившийся в израильских лабораториях, стал впоследствии основой для гораздо более солидной коллективной публикации.
В 1978 году престижное оксфордское издательство выпустило книгу «Еврейская генетика», написанную группой исследователей во главе с Артуром Моурантом[510]. Этот британский ученый заинтересовался еврейской темой, поскольку его любимый учитель принадлежал к секте, верившей, что все британцы являются потомками десяти потерянных колен Израиля. Моурант немалую часть жизни считал себя и всех, кто его окружает, истинными евреями. Когда британская армия захватила Палестину, он решил, что пришло избавление. Позднее он занялся поисками общего для всех «настоящих» евреев биологического происхождения и подстроил свою генетическую антропологию под библейский нарратив. По превосходному выражению израильского генетика Рафаэля Фалька, британский исследователь действовал просто: «он сначала выпускал стрелу, а затем рисовал вокруг нее мишень»[511]. Моурант и его коллеги полагали, что, несмотря на значительные различия между «ашкеназами» и «сефардами», все мировое еврейство должно происходить из одного источника. Анализируя частоты появления аллелей А и В среди членов различных общин, он пытался доказать, что генотипы евреев из различных уголков земного шара схожи друг с другом больше, чем с генотипами их иноплеменных соседей. Тот факт, что результаты исследований не вполне соответствовали его идеологическим предположениям, лишь поощрял продолжение поисков.