См.: Миллер А. Ф. Мустафа паша Байрактар:
Османская империя в начале XIX в. — М.; Л., 1947
Становление либеральной демократии. § 25
Карбонарии
Во многих странах Западной Европы, особенно в Италии, в начале XIX в. возникли тайные организации карбонариев («угольщиков»). Отечественная исследовательница М. И. Ковальская изучила разнообразные документы и свидетельства об их деятельности. Вот что ей удалось установить.
Первичной ячейкой карбонариев была вента (vendita — дословно «лавка» — так называли средневековые лавочки, где торговали углем). Несколько соседних вент подчинялись одной материнской венте, расположенной обычно в более крупном населенном пункте. Материнская вента должна была иметь в своем подчинении по крайней мере три дочерние венты. Материнские венты подчинялись высоким вентам. Высокие венты существовали в Неаполе, Салерно, Анконе, Алессандрии и других городах.
Контакты между высокой, материнской и дочерними вентами осуществлялись с помощью детально разработанных средств связи, к которым относились условные знаки, пароли, шифры и т. п., менявшиеся очень часто. Например, фраза «Синьора Розина имела беседу» означала, что состоялось собрание карбонарской венты, носившей название «Розина».
Для связи между вентами использовались кольца, в которых были выгравированы названия и эмблемы различных провинций. Каждому посланцу, направлявшемуся в другую венту, давалось такое кольцо и пять арабских цифр, означавших имя, фамилию эмиссара, место и дату его отъезда. Все должностные лица внутри венты избирались членами венты — «добрыми кузенами» — большинством голосов. Руководили церемонией на заседании венты великий мастер, два ассистента и церемониймейстер. Младшие должностные лица состояли из оратора, секретаря, казначея и архивариуса.
При вступлении в карбонарскую организацию каждому карбонарию выдавался диплом — членский билет, написанный от руки, подписанный всеми должностными лицами и скрепленный печатью венты. Три цвета карбонарской ленты — голубой, красный и черный, связанные с важнейшим ритуалом (сжиганием угля в очаге) и означавшие дым, пламя и уголь, символизировали надежду (голубой), добродетель (красный) и веру (черный).
Средства венты складывались из вступительных и регулярных ежемесячных взносов, которые устанавливались в зависимости от материального положения каждого «доброго кузена». Эти поступления делились пополам: одна часть шла на нужды венты, другая отправлялась в высшую венту. Кроме того, в случае необходимости проводились чрезвычайные сборы.
Дополнительным источником средств венты, идущих в пользу бедных, были штрафы, взимаемые за различные нарушения дисциплины — за неявку на собрание венты, опоздание, нарушение тишины (для того чтобы получить слово, карбонарий должен был поднять руку и дождаться разрешения) и т. п.
Сохранение тайны было первым и главным условием вступления в карбонарское общество. Клятва вступающего начиналась с обещания «тщательно и неизменно хранить тайну организации». В обществе карбонариев все отношения строились на началах строжайшей дисциплины, беспрекословного подчинения рядовых членов общества воле руководителей. У карбонариев существовала детально разработанная система судебного разбирательства и наказаний за нарушение моральных и дисциплинарных норм, установленных правилами организации.
Слепое послушание было необходимо, чтобы перевоспитывать членов организации — разрушать «грубую кору» предрассудков и пороков, которые покрывают «чистую часть человеческого существа». С помощью дисциплины, детальной регламентации норм поведения, осуществляемых посредством катехизисов (инструкций в форме вопросов и ответов), члену общества должны были внушаться истинные представления о добродетели. Именно таким путем человек должен был прийти к состоянию совершенной свободы, причем сам он это сделать не может и его следует вести по этому пути.
При приеме новых членов от вступающих требовали прежде всего моральной чистоты и добродетели. Кандидату объясняли, что истинная добродетель — это милосердие к ближнему. «Мы собираемся,— заявлял оратор, — прежде всего для того, чтобы постичь и распространять великие принципы истинной морали, подлинная цель которой состоит в борьбе за всеобщее счастье, которого никогда нельзя достичь, не совершенствуя каждого человека, целые нации, весь род человеческий». Вступающему в венту предлагалось доказать свое милосердие оказанием помощи семье бедняка.
Идеи морального очищения нередко отражались даже в названиях вент: «Добродетель», «Любовь к добродетели», «Преследуемая добродетель» и т. п. Практически эти требования высокой морали означали весьма конкретные запрещения посещать кабаре, играть в азартные игры; самому строгому осуждению подвергались уход карбонария из семьи, супружеская неверность и т. п.
Необходимость постепенного «морального очищения» представителей низшей степени карбонариев, воспитание у них слепого повиновения — все это предопределяло пассивную роль рядовых карбонариев. Им не раскрывались цели движения. Поэтому ученикам-карбонариям не разрешалось обсуждать политические вопросы.
Основная масса карбонариев, особенно представители низших степеней, была, бесспорно, глубоко религиозной. Однако христианское учение истолковывалось ими в духе необходимости возврата людей к первоначальной свободе и равенству. Карбонарии стремились превратить христианское учение в орудие борьбы против тирании, за свободу и равенство.
Идея естественного, природного равенства людей занимает в идеологии карбонариев чрезвычайно важное место. В катехизисе, составленном около 1810 г., говорится: «Земля доказывает равенство всех людей, так как все они появляются на земле и в землю же все должны возвратиться... Она является тем местом, где существует свобода и равенство и где жили первые карбонарии...»
Итальянские карбонарии выступали за преодоление политической раздробленности своей страны. Однако мысль о необходимости национального объединения носила у карбонариев скорее риторический и литературный, чем практический характер. В первой четверти XIX в. это требование не выдвигалось участниками движения в качестве конкретного лозунга политической борьбы, что свидетельствовало о незрелости национального движения, порожденной в конечном счете тем же обстоятельством, что и само это требование, а именно многовековой раздробленностью Италии.
Большинство из карбонариев были сторонниками федерации уже существующих в Италии государств. По-видимому, тенденции к обособленности, присущие жителям каждой из областей Италии того времени (наряду с осознанием передовыми людьми теоретической необходимости единства), обусловили неприятие карбонариями идеи централизованного государства.
Идея федеративного устройства единой Италии была выражена в так называемом «Пакте республики Авзонии», своеобразной конституции единого государства. В основе его — концепция единой независимой Италии. Возрожденная и объединенная страна со столицей в Риме и единым управлением, получившая свое античное название Авзония (авзоны — народ, живший в древности на юго-западе Италии), должна была включать весь Апеннинский полуостров, территорию бывшей Венецианской республики, а также острова Адриатического и Средиземного морей (расположенные в 100 милях от итальянского берега). Верховная власть в стране передавалась Национальной ассамблее, исполнительная власть — двум королям, избиравшимся сроком на 10 лет. Страна должна была состоять из 21 провинции, причем каждая из них избирала свою провинциальную ассамблею. Провозглашался принцип выборности не только административных и судебных властей, но и духовенства. Устанавливалась всеобщая воинская повинность. Все граждане были равны перед законом, наследственные титулы и феодальные привилегии отменялись. Предусматривалась система прогрессивного налога, по которой бедные должны были выплачивать седьмую часть своего личного дохода, а богатые — 6/7. Отношения с соседними государствами должны были основываться на принципах мира и справедливости.
В отличие от идеи национального единства идея национальной независимости носила более практический характер и сначала была направлена против наполеоновского господства в Италии. После крушения наполеоновской империи во Франции стремление к национальной независимости у карбонариев приобрело новую, антиавстрийскую окраску. В любом карбонарском документе, затрагивавшем политические проблемы, требование национальной независимости всегда стояло на первом плане. Однако особенно острой представлялась эта проблема карбонариям и другим участникам патриотического движения в Ломбардо-Венецианской области. Австрийское правительство беспощадно расправлялось с участниками тайного движения.
Программа, сформулированная в одном из немногих дошедших до нас документов, принадлежавших карбонариям Ломбардо-Венецианской области, не сводилась только к освобождению от гнета австрийской тирании. В нем звучало также другое важнейшее политическое требование — конституции. Кроме того, в обращении ко всем итальянцам обнаруживалось стремление карбонариев к созданию единой Италии.
Во многих карбонарских документах содержится идея тираноборчества. Клятва мастера-карбонария из венты «Свободных пифагорейцев» звучала, например, так: «Клянусь вечно ненавидеть всех тиранов и их приспешников и использовать все возможности для их уничтожения...» А вот слова другой клятвы: «Клянусь вечно ненавидеть тиранов; клянусь уничтожать всех их до последнего отпрыска всеми силами моего ума и моих рук».
Среди конечных целей, которые упоминались в документах радикально настроенных карбонариев, было требование республики. В Папском государстве в 1817 г. даже возникло «Республиканское общество», цель которого состояла в истреблении тиранов, уничтожении их тронов и создании единой общеевропейской республики.
Но большинство карбонариев вдохновлялось в борьбе за единство и независимость не расплывчатыми идеями тираноборчества и не республиканскими целями, а практически назревшим требованием конституционной монархии. Требование конституции, источником которого был опыт Великой французской революции, выдвигалось карбонариями еще в наполеоновскую эпоху. Однако оно стало знаменем широкого движения лишь после того, как передовые силы итальянских государств убедились в стремлении монархов не только сохранить, но и укрепить абсолютистские режимы и вытекавшую из них реакционную политику.
Яркое и красноречивое обоснование необходимости конституции давалось в газете «Иллюминаторе»: «Конституционное правительство вытекает из самой природы вещей, которая доказывает также, что абсолютная и тираническая монархия незаконна. Что же представляет собой конституция, как не торжественный договор между народом и хранителем его прав? Это священный монумент, воздвигнутый в честь свободы, на котором неизгладимо очерчены пределы власти монархов и гарантия свободы народов...» Далее в статье подробно перечислялись преимущества конституционного правления, гарантирующего свободу личности, ответственность министров. «Нация избирает своих представителей для определения налогов, выработки законов, ограничения власти суверенов и министров...»
По мере того как рассеивались надежды на добровольные конституционные уступки со стороны монархов, карбонарское движение принимало все более решительный революционный характер. Революционные ноты звучали во многих документах карбонариев. Наступление неизбежной и желаемой революции в Европе и в Италии предвещала газета «Иллюминаторе» (Болонья, 15 апреля 1820 г.): «В современных европейских условиях гражданская революция уже близка и неотвратима. Это будет революция народов против монархов; свободы против тирании; истины против суеверия и предрассудков; большинства против олигархии».