Молодые босняки были, видимо, слабо связаны с центральной организацией «Млада Босна».
В этой связи возникают сомнения в утверждении Н.П. Полетика о том, что заговорщики были с самого начала четко и строго организованы и всю их жизнь и дела направляли члены другой тайной боевой организации «Черная рука» и чуть ли не сам ее вожак легендарный полковник (тогда майор) Драгутин Дмитриевич и его друг и помощник майор Воислав (Войя) Танкосич.23
Создается впечатление другое, которое поддерживает американский исследователь Лавендр Кэссел24, впечатление отсутствия четких давних связей, а тем более – жесткой подчиненности группы молодых людей, шедших к своей цели некоторое время самостоятельно и только случайно попавших в поле зрения «Черной руки». Эта таинственная организация возникла в 1911 г., в нее входили в основном офицеры (высшие, в том числе), возможно чиновники, учащиеся. Она называлась «Объединение или смерть» (Едненье или смрт) и получила прозвище по своей печати, на которой изображались две черные руки, державшие кинжал. Ее целью было освобождение и объединение славян путем решительной политики, в том числе и войны с Австро-Венгрией. Организация объединяла патриотов, стоявших за «Великую Сербию». Эта замкнутая тайная организация носила узко-кастовый характер. Она выступала противником демократии, верила в насилие и военную диктатуру.25 Такая позиция была вообще характерна для офицерства балканских стран, где интриги, заговоры, тайные убийства и перевороты считались лучшими способами достижения цели.
Во главе стояла Верховная центральная управа из 11 человек, они только подписывались полными именами, из других – порядковый номер и слепое подчинение руководству. При вступлении давалась торжественная клятва верности, подписывались кровью. Нарушение обета каралось смертью.26 Ореол мрачной тайны окружал эту организацию. Этому немало способствовала личность ее вожака Драгутина Дмитриевича, который возглавлял Осведомительное бюро сербского генерального штаба, то есть контрразведку. Это был мрачного вида человек, большой физической силы, решительности и храбрости. За огромную силу и неукротимость нрава его прозвали Аписом (Apis) – в честь мифологического священного быка.
Дмитриевич был крупный специалист тайных операций. В 1903 г. он возглавил группу офицеров, совершивших дворцовый переворот. Тогда были свергнуты и жестоко убиты король и королева из династии Обреновичей и возведен на престол Петр I Карагеоргиевич. В 1911 г., организовавшись, эти офицеры попытались влиять на политику, в том числе и внешнюю, короля и правительства радикальной партии во главе с Н. Пашичем, твердо ориентируясь на Россию. «Черная рука» так верила в российскую поддержку, что пригласила в свои ряды военного агента (атташе) при посольстве России в Белграде полковника В.А. Артамонова, являвшегося и представителем российской внешней разведки. Дмитриевич искал благосклонности посла России в Белграде И.Г. Гартвига, дипломата опытного, знающего, авторитетного, имевшего большое влияние при дворе и в правительстве. Гартвиг настороженно отнесся к «Черной руке» и тут же сообщил об организации «по начальству». В российском генштабе, видимо, заинтересовались этой организацией и через военного министра сообщили в ноябре 1911 г. царю. Получив «уведомление», Николай II своего мнения официально не высказал, но среди придворных прошел слух, что «простые офицеры», да еще свергающие и убивающие монархов, ему не могут быть симпатичными. Полковник Артамонов категорически отказался от каких-либо контактов с Дмитриевичем и его организацией.27
Не были довольны «Черной рукой» и при сербском дворе. Мы уже знаем, что в 1917 г. руководителей «Черной руки» обвинили в государственной измене и казнили.28
Перед смертью Дмитриевич, надеясь на смягчение приговора и оберегая честь короля и Пашича, написал покаянное письмо – «Рапорт», в котором взял на себя и «Черную руку» всю ответственность за покушение в Сараево.29 Это ему не помогло. Но историки получили документ весьма сомнительного содержания, вызывающий разногласия и сегодня.
Но весной 1914 г. Дмитриевич был еще в силе и готовил тайные операции против врагов Сербии. Тогда-то судьба свела его с группой молодых босняков, искавших помощи для организации покушения на Франца-Фердинанда. Ребята случайно познакомились с неким Цигановичем (Циго), бывшим партизаном, воевавшем в Македонии. Они рассказали ему о своем замысле, а он познакомил их с майором В. Танкосичем, членом руководства «Черной руки».30
Так встретились будущие молодые заговорщики с «Черной рукой». Существует ряд версий развития этого сюжета. Одна из них утверждает, что «Млада Босна» хотела убить Франца-Фердинанда еще после 1908 г. и начала готовить покушение в декабре 1913 г., имея свою «боевую организацию». Танкосич и Дмитриевич все это знали и поддержали. Они назначили исполнителей (Г. Принцип, Д. Илич и др.), дали деньги. Подготовка шла в Сараево (неактивно), а в Белграде – «взялись всерьез».31
Танкосич вел переговоры через Цигановича почему-то с Принципом (хотя называл его «молодым неуравновешенным молодым фанатиком»), полагая, видимо, что этот 17-летний юноша является авторитетом для других. Через Цигановича ребята получили оружие, деньги и все другое снаряжение, а так же инструкции.32 Циго обучал их стрельбе. В конце мая 1914 г. по указанию Танкосича террористов перевели через границу в Боснии, полностью снаряженными, с фальшивыми паспортами и пропусками. Члены тайной организации «Народная оборона» провели их в Сараево и разместили там уже 4 июня.33 Получается ясная и вроде бы убедительная картина того, что «Черная рука» подготовила и доставила к месту обученную и снаряженную заговорщическую группу своих агентов. Эта версия подтверждается «Рапортом» Дмитриевича, который в тюремной камере накануне грозившей ему смертной казни признался в том, что главные участники покушения «… находились на моей службе и имели небольшой гонорар, который посылал им». Графологи считают, что «Рапорт» написан Дмитриевичем, что подпись – его. В то же время в документе много неточностей: неверно названо оружие заговорщиков, прямое противоречие фактам. Например, находясь в Белграде, будущие террористы нуждались в деньгах, занимали их, продавали свои вещи. О многом говорилось как-то неясно. Почти все историки убеждены, что «Рапорт» - это сознательный оговор себя и своей организации.34
С этой точкой зрения Н.П. Полетики не согласен Акад. Писарев, который подчеркивал самостоятельность и патриотизм молодых заговорщиков и практически отвергал мысль о причастности «Черной руки» и тем более – сербского правительства. Он даже пытался обойти вопрос о приобретении оружия, заявив в одной из статей, что террористы попали в Сараево, «обзаведясь (но как?!) оружием» в Белграде.35 Ясно, что слово «обзаведясь» ничего не объясняет. Кроме того, есть другие подробности (переход границы, проживание в Сараево в течение почти месяца, добротная экипировка ребят и пр.), которые требуют объяснения и которые наводят на мысль, что заговорщикам кто-то старательно помогал и умело их направлял. Трудно представить, что полиция Белграда, органы МВД Сербии и важные лица в правительстве ничего не знали об этом. Они «что-то» знали, но вот что именно?
Существует и еще одна версия этих событий американского автора Л. Кэсселса. Он опирается на упомянутый «Рапорт» Дмитриевича, хотя признает его неполную достоверность. Собрав и другие источники, он изображает дело так, что кто-то познакомил молодых заговорщиков с Миланом Цигановичем, который отвел одного из ребят к знакомому ему по боям в Македонии Танкосичу. Чем-то занятый майор прохладно, как-то между дел, принял молодого человека, выслушал его, спросил, умеет ли он стрелять? Ответ был отрицательным, и майор велел (или посоветовал?) заняться тренировкой в стрельбе и больше к нему не приходить. О встрече Танкосич рассказал Дмитриевичу, который как и Танкосич не придал значения ребятам и их плану убить Франца-Фердинанда. Дмитриевич был будто бы уверен, что эрцгерцога будут так сильно охранять, что террористы не пробьются к нему и тем более не смогут прицельно выстрелить. Лучшее, что они сделают, – это покажут, что сербы не сдались, что их гнев против Австрии не остыл. Они вызовут панику и напугают австрийцев. Судьба самих ребят его, видимо, не волновала.36 Тем более, что им выдали ампулы с цианистым калием, чтобы они приняли яд, если их арестуют. Яд оказался негодным, старым. Таким образом, Кэсселс подтверждает связи с «Черной рукой», хотя не такие прочные и формальные.
В сущности, корень разногласий авторов лежит в признании или непризнании организующей и направляющей роли офицеров-членов «Черной руки». Факты говорят, что эта роль все же была. Можно спорить о том, насколько всеохватывающим и жестким был контроль «Черной руки», но сам факт контроля отрицать не приходится. Надо полагать, что сотрудники «компетентных органов» в сербской столице тоже знали «что-то» и возможно, оказывали содействие или просто не мешали обучать и вооружать группу молодых людей.
По всей вероятности, события дальше развивались так. Циганович руководил ребятами, которые тренировались в тирах и в лесу, снабжал их деньгами, говорил, что и как надо делать в дальнейшем. Наконец, собравшись вместе, заговорщики торжественно поклялись не отступать и не предавать друг друга.37
Получив оружие – 4 пистолета «Браунинг», маленькие плоские семизарядные, удобные для стрельбы в толпе, на городских улицах и переулках и 6 бомб из государственного арсенала, но сделанных по неофициальному заказу, наполненных свинцом и железками, террористы отправились из Белграда на пограничную станцию Шабац, где их встретил член «Черной руки» майор Р. Попович 1 или 2 июня переправил на боснийскую сторону, пропустил группу через границу вопреки приказу. Там поезд доставил их 4 июня в Сараево.38 Они заметно нервничали, особенно Чабринович, который не скрывал в разговорах с пассажирами (среди них могли быть, конечно, агенты полиции), что едет из Белграда. А ведь был уже издан приказ не допускать из Сербии «сомнительных лиц» и следить за ними. Напомним, что ребята не были опытными подпольщиками, не участвовали в боях и тайных операциях, едва научились стрелять. Чудо, что их не арестовали еще в поезде. Они добрались до Сараево. Их встретили и разместили Н. Илич и М. Мехметбашич. Ребята жили полулегально, но ходили по городу, сидели в кафе, гуляли в парках, даже фотогрофировались.39