Анализ ситуации в различных сферах жизнедеятельности показал, что среди них наиболее проблемными по причинам недостатка функциональных знаний и навыков являются следующие:
· В сфере социального развития и взаимодействия: (1) недостаток навыков ухода за детьми раннего возраста, а также их психологического развития и воспитания; (2) нехватка навыков жизнедеятельности в многообразном, поликультурном обществе; (3) недостаточная информированность о проблемах гендерного неравенства и низкий уровень развития женского лидерства;
· В сфере здоровья: (4) недостаток знаний о репродуктивном здоровье и женщин и мужчин;
· В сфере доступа к информации: (5) нехватка знаний и навыков в области использования современной техники, компьютеров, информационных технологий и Интернета.
Таким образом, в настоящей стратегии ставятся следующие долгосрочные задачи:
1. Улучшить развитие жизненно-важных навыков у населения, включая навыки жизнедеятельности в многообразном и поликультурном обществе, навыки родительства, навыки, связанные с культурой репродуктивного здоровья;
2. Создать активнодействующую систему получения функционального образования по всей стране, включая как разработку учебных модулей, так и организацию широкго доступа к альтернативным учебным программами и мотивирование населения (через открытие семейных образовательных центров, “телекоттеджей” и равзитие других форм продвижения функционального образования);
3. Создать условия для функционирования различных форм получения неформального образования через улучшение технической инфраструктуры (развития доступа в Интернет по все стране) и расширение функций уже действующих институтов (школ, ФАПов, ЦСМ).
Ожидаемый результат 1.
Население имеет возможность улучшать свои жизненные и профессиональные навыки через систему продвижения функционального образования на принципах “образования в течение всей жизни”.
Институциональные, процедурные изменения: а) разработаны и активно реализуются учебные модули по получению необходимых жизненных навыков в сфере родительства, мужского репродуктивного здоровья, навыков жизни в многообразном обществе, гендерного равенства и политического участия женщин; б) создана инфраструктура семейных образовательных центров, “телекоттеджей” и форм продвижения функционального образования.
Уровень представительства: а) семейные и родительские обязанности распределяются между членами семьи, в первую очередь между мужчинами и женщинами, более равномерно б) у женщин появляется доступ к получению навыков лидерства и активного участия в принятии решений
Воздействие, влияние на результаты работы: а) изменены традиционные представления о распределении семейных и родительских ролей; б) женщины стали более активными в процессе принятия решений; в) у мужчин улучшились показания в области здоровья (в том числе и репродуктивного); г) у детей улучшились достижения в области учебы;
Диалог: а) налажен постоянный диалог между местными властями и населением с более активным вовлечением женщин и уязвимых групп в процесс принятия решений; б) в местных сообществах снизился конфликтогенный потенциал и улучшился диалог между различными этническими и социальными группами.
Ожидаемый результат 2.
Для сельских женщин и ЛОВЗ созданы условия доступа к получению неформального образования через улучшение технической инфраструктуры (развития доступа в Интернет по все стране) и расширение функций уже действующих институтов (школ, ФАПов, ЦСМ).
Институциональные, процедурные изменения: а) действует техническая инфраструктура для продвижения всех форм функционального образования среди сельских женщин и ЛОВЗ.
Уровень представительства: а) сельские женщины и ЛОВЗ получили возможности для получения новых профессий и развития предпринимательства б) у женщин расширяются возможности для совмещения семейных и трудовых обязанностей за счет освоения новых типов рабочих мест на дому с использованием ИКТ
Воздействие, влияние на результаты работы: а) изменены традиционные представления о профессиональных и карьерных возможностях сельских женщин и ЛОВЗ; б) изменилась структура занятости и качество жизни сельских женщин и ЛОВЗ.
Диалог: налажен постоянный диалог между бизнес структурами и потенциальными сотрудниками высокотехнологичных сфер занятости среди сельских женщин и ЛОВЗ.
Наличие целого ряда международных документов, включая Всеобщую декларацию прав человека (1948 г.), где закреплена совокупность прав, которыми могут пользоваться все люди оказалось неэффективным для реальной защиты женщин, в том числе от гендерной дискриминации и насилия. В 1979 г. Генеральная Ассамблея приняла Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW), в которой излагаются в юридически императивной форме согласованные на международном уровне принципы о правах женщин. В 1994 году Генеральная Ассамблея приняла Декларацию об искоренении насилия в отношении женщин, которая стала первым официальным сводом международных норм по защите женщин от насилия. IV Всемирная конференция ООН по положению женщин 1995 г. приняла два важных документа – Пекинскую декларацию и Пекинскую платформу действий. Первый документ подтвердил решительность правительств стран – членов ООН в действиях по предупреждению и устранению любых форм насилия в отношении женщин и девочек. Кыргызская Республика, ратифицировав все вышеуказанные международные документы, взяла на себя обязательства принимать меры по недопущению гендерной дискриминации и насилия в частной и общественной жизни своих граждан.
Вместе с тем, внимание власти к теме гендерной дискриминации и насилия, оставалось в основном на уровне риторики. Конституция Кыргызской Республики запрещает дискриминацию, в том числе и по признаку пола. Закон Кыргызской Республики «О государственных гарантиях обеспечения равных прав и равных возможностей для мужчин и женщин» также запрещает все формы дискриминации в отношении женщин, однако последствия невыполнения этого Закона имеют отсылочную норму и говорят лишь об использовании возможности законодательства КР. Таким образом, отсутствие реально установленной ответственности за гендерную дискриминацию в законодательстве КР обуславливает игнорирование правоприменительной практикой фактов скрытой и открытой дискриминации в отношении женщин в Кыргызской Республике.
Как правило, пострадавшие от гендерных преступлений предпочитают не обращаться за защитой своих прав, в связи с тем, что большинство статей Уголовного кодекса КР[13], предусматривающие ответственность за преступления в отношении женщин, отнесены к делам частного и частно-публичного обвинения. Уголовное дело по таким делам заводится при наличии заявления потерпевшей стороны и формирование доказательной базы преступления в этом случае возложено на само потерпевшее лицо, что накладывает на жертву необходимость владения определенными знаниями, временем и финансовыми возможностями.
Сложность процедур юридической защиты нарушенных прав, высокая коррумпированность правоохранительных органов, недоступность квалифицированной адвокатской помощи, приводят к тому, что большинство пострадавших от гендерного насилия предпочитают не обращаться в систему правосудия за защитой своих прав. Так, по данным Кризисного центра «Шанс», даже по фактам такого преступления как «изнасилование», отнесенного к делам публичных обвинений, лишь только пятая-шестая пострадавшая женщина обратилась за помощью к правоохранительным органам. В результате, факты преступлений и правонарушений на гендерной почве, теряются в уголовной и административной статистике и в статистике отказных материалов. Непрозрачная система отбора кадров, при котором гендерная компетентность и чувствительность не является индикатором, гендерно несбалансированный состав участковых инспекторов милиции, сотрудников дежурных частей и следователей ОВД и прокуратуры, вызывают определенное недоверие у пострадавших женщин и являются дополнительным препятствием для их обращения к правоохранительным структурам. Слабый контроль и надзор за исполнением норм законов КР, как со стороны Парламента, так и органов прокуратуры, а также отсутствие обобщения судебной практики по вопросам преступлений и правонарушений по гендерному признаку и гражданских дел в сфере семейных отношений, таких как, разводы, раздел имущества, установление отцовства, выплата алиментов и т.д., также препятствуют совершенствованию процессуальных норм для повышения эффективности защиты прав женщин.