Способность субъекта, его спонтанная активность, деятельность— вот «первое начало» всякого бытия и всякого знания, Все, что «дано» — сделано. Деятельность души связывает «многообразие ощущений» в «предметы», предметы — в «природу» и «опыт»: «мы ничего не можем представить себе связанным в объекте, чего прежде не связали сами. . .»14Присоединение ощущений друг к другу, очевидно, само не есть ощущение, поэтому оно не принадлежит сфере чувственности, т. е. восприимчивости, способности подвергаться действию; следовательно, это акт самодеятельности, спонтанности — «единственное основное априорное понятие, которое составляет в рассудке первоначальную основу всех понятий о предметах чувств».15 Познание и есть «соединение представлений». Понятия — различные способы «сложения» ощущений в «единство многообразного», «вещь». Все способы синтеза в конечном счете сводятся к двенадцати основным типам, соответствующим лишь двенадцати возможным способам соединения субъекта и предиката в суждениях— способам, давно известным и исчерпывающим образом описанным в формальной логике. В их основе лежат двенадцать логических функций, первоначальных форм движения субъекта, форм синтетических актов — «чистых рассудочных понятий» или, как их называл Аристотель, «категорий». Кант первым увидел в категориях первичные, простейшие логические формы, действия мышления. Они же — формы познания, как «схватывания» предмета. Они же и составляли гипостазирован-
14 Там же. С. 190.
15 Там же. Т. 6. С. 192-193.
ный «предмет» предшествовавшей Канту догматической «онтологии» в качестве «всеобщих предикатов сущего». Именно в этом пункте Кант соединяет логику, онтологию и теорию познания. Здесь их средоточие, общий корень, суть их «единства», ставшего предметом последующей «диалектики» в немецком идеализме.
Поскольку, согласно Канту, далее, всякое соединение предполагает наличие некоторого первоначального единства, постольку высшим принципом метафизики и онтологии, первым началом всякого бытия и знания является «первоначальное синтетическое единство апперцепции». Всякий акт эмпирического схватывания предмета и его «понимания» по сути дела «подводит» его под единство самосознания, включает в целое опыта и жизни, поэтому без единства апперцепции были бы невозможны ни один «объект», ни «природа» как их закономерная связь, ни наука. Необходимо продумать этот пункт: принцип синтетического единства апперцепции заменяет у Канта прежние метафизические «первоначала» — архэ, материю, Единое, Бога и т. д., и источником этого поворота было кантовское представление о человеке.
Осталось разобраться, наконец, с самим «сущим» и вернуться к началу нашего рассуждения об основных направлениях метафизического «вопрошания», как выразился бы М. Хайдеггер. Общие определения сущего, категории, вместе с «дедукцией» их применения в опыте, т. е. доказательствами их всеобщности и необходимого отношения ко всякому возможному объекту природы, можно найти в «Критике чистого разума» Канта, в разделе «Трансцендентальная аналитика», который в более поздних сочинениях сам Кант называет «онтологией». В ней речь идет о категориях качества, количества, отношений и модальности. Как, однако, согласно точке зрения трансцендентальной философии, обстоит дело с самим «сущим», с «вещью», с «субстанцией»?
Догматическая онтология и классическая теория абстракции предполагают наличие некоторых самих по себе определенных вещей, а познание сводят к «абстрагированию» общих «признаков» этих вещей. Абстрагирование как отделение какого-то одного «признака» предполагает отвлечение от всего остального, что есть в вещи или ее чувственном восприятии, но нет в «абстрактном» понятии. Для такой теории бытия и познания категории—это, конечно, «самые общие», но именно благодаря этому и самые пустые, бессодержательные, неинтересные и ненужные понятия. Деятельность, активность мышления тем самым, правда, признается, но трактуется отрицательно, как «отвлечение», утрата и потеря того, что реально существует в самих вещах. Кроме того, деятельность мышления рассматривается как нечто внешнее для самих вещей и несущественное для них: она их не затрагивает, они остаются самостоятельными и независимыми от познавательной деятельности, которая протекает вне них, в сфере представлений, «общих признаков», понятий.
Однако для того, чтобы увидеть и выделить «общее» в ряду вещей, надо сначала объединить вещи в этот «ряд». Кант указывал, что хотя в процессе образования эмпирических понятий, вне всякого сомнения, имеют место умственные операции сравнения, отвлечения и выделения, сама возможность этик вторичных интеллектуальных действий обусловлена предварительными первоначальными синтезирующими актами рассудка, благодаря которым возникает и «дается» субъекту этот «ряд вещей». Противостоящий нам во внешнем мире «ряд вещей» вместе с их «общими признаками», «сходствами» и «различиями»— это не то, что «дано» нам само собой; оно не может быть результатом простого внешнего воздействия на человека. Догматическая онтология не сознает того, что «вещь», «сходство», «различие», «ряд», «общее» — не описание «данного» или того, что «есть», это· описание того, что «дано» и «положено» деятельностью понятия. - В виде «ряда сходных предметов» нам «дана» система бессознательно сработавших логических функций. Число, например, — не идеальная «вещь», не «свойство» вещей «самих по себе», не их отношение, порядок и связь, не вечная «гармония» мира и т. п., а форма связывания и упорядочивания, структура деятельности. Аналогично обстоит дело и в естествознании. Физикализм, для которого мир, реальность есть совокупность частиц, корпускул, атомов, молекул и т. п., — ложная онтология. Подлинная онтология, как и всякая подлинная метафизика, «заимствуется из существа мыслительной способности», которая с самого начала лежит в основе всякого физического «опыта», математического и физико-химического размышления и определяет первичную структуру, форму их «предметов» и «явлений». Метафизика должна включать в себя и исследовать только те понятия и принципы, без которых не может обойтись ни один математик, физик и химик, поскольку он мыслит какой-нибудь объект или связь объектов, будь то ряд натуральных чисел, элементарные частицы и силы, химические элементы, виды растений или животных.
Для того чтобы понять возможность и сущность такого рода онтологии, достаточно обратить внимание хотя бы на то, что мы, строго говоря, вообще никогда не видим ни одной «вещи», ибо все, что мы видим, — это всего лишь «отдельные» стороны, аспекты, «части» в той или иной ситуации, в том или ином свете, тем или иным чувством и т. д. Мы понимаем, что «вся», «как она есть», «сама по себе» она нам не дана. Поэтому вещи не «воспринимаются», они мыслятся, благодаря тому, что мы относим отдельные, прерывные, разрозненные восприятия и потенциально бесконечные, всегда незавершенные знания к одной и той же «основе», «субстрату», «субстанции», «вещи», к тому «нечто», о котором все и «сказывается». Ее тождественность себе, длящееся бытие как одного целого — функция мышления. Их не могут обеспечить и гарантировать ни вещь «сама по себе», ни чувственное восприятие. Этот переход от субъективного ощущения к суждению об «объекте», это отнесение различных восприятий к одной и той же вещи и составляет сущность «понятия», которое таким образом «схватывает» восприятие и объективирует его. Благодаря деятельности мышления возникает «объективный мир», мир «предметов», «реальность». На ступени обыденного сознания «вещь» кажется самосущей субстанцией вне сознания, абсолютной реальностью: нас не будет, а она останется. Но по мере развития самосознания и знания о вещи то, что казалось «самой» вещью, оказывается субъективным представлением, знанием о ней, а «сама она» уходит и ускользает куда-то «за» свое «явление», все глубже и глубже и становится все загадочнее. В действительности она всегда «в нас» как логическая функция объективации восприятия, «перцептивная гипотеза», как понятие, упорядочивающее и связывающее восприятие. Мы не познаем «предметы», которые как-то «переселяются» в наши души, мы познаем предметно. «Познать» нечто — значит оформить свои восприятия «предметно», отнести их к одному и тому же объекту и тем самым связать, включить в единую связь опыта: «эта простая мысль и составляет сущность критического идеализма».16
16 Кассирер Э. Познание и действительность. Понятие о субстанции и понятие о функции. СПб., 1912. С. 58.
Позитивизм—широко распространенное и чрезвычайно популярное во второй половине XIX в. философское течение, основатели которого Огюст Конт и Джон Стюарт Милль выступили с резкой критикой традиционной «спекулятивной метафизики», провозглашая ориентацию на «позитивное» знание, которое опиралось бы исключительно на факты и было бы бесспорным, точным, практически полезным и конструктивным.
Представители этого направления исходят из того, что все подлинное, «положительное» знание может быть получено как результат исследований специальных наук, философия же как особая наука, претендующая на содержательное исследование реальности, не имеет права на существование. Провозглашая своей основной задачей очищение науки от «метафизики», позитивизм, естественно, отрицает и онтологию как особое учение о первоосновах бытия, сосредоточивая свое внимание на разработке естественно-эмпирической теории познания, которая была бы свободна от всех метафизических (и прежде всего онтологических) предпосылок.