В отношении Бельгии, которая председательствовала в Совете ЕС во второй половине 2010 г., существовали опасения, что она и вовсе не сможет в полной мере осуществлять свои функции из-за парламентского кризиса. После выборов в Бельгии, прошедших 13 июня 2010 года, аналитики сомневались, что новое правительство будет сформировано до 1 июля, когда начиналось председательство Бельгии[101]. В любом случае, «Восточное партнерство» в приоритетах ее президентства не значилось, а потому и надежд по продвижению данного проекта на нее возлагать не стоило.
Таким образом, механизм ротационного президентства позволяет по-разному расставлять внешнеполитические приоритеты, хотя после вступления в силу Лиссабонского договора внешняя политика ЕС должна стать более сбалансированной и стройной. Например, приоритеты венгерского председательства начала 2011 г. должны унаследовать еще и идеи предыдущих председателей (Испании и Бельгии). Лиссабонский договор легализировал так называемую Тройку председателей, которая теперь обязана готовить 18-месячную программу председательства. Такая программа состоит из двух частей: стратегическая часть, в которой кратко излагаются основные политические цели, и операционная часть, которая разрабатывает первую часть уже в деталях и мероприятиях[102].
Настоящий прогресс может быть достигнут в 2011 г., когда председательствовать в Совете ЕС будут поочередно Венгрия и Польша – страны Вышеградской группы. Осенью 2011 г. в Польше состоится саммит глав государств «Восточного партнерства», где могут быть приняты важные решения. Николай Довгилевич, представитель МИД этой страны, полагает, что Польша сконцентрируется на вопросах регионального трансграничного сотрудничества, развитии многосторонних тематических платформ, помощи странам-соседям в модернизации их энергетической системы, визовой либерализации и подписании соглашений о свободной торговле[103]. Также Польша планирует принять и начать имплементацию Соглашений об Ассоциации с ЕС (Association Agreements), предусмотренных «Восточным партнерством», расширить сотрудничество Европейского Союза с Россией и подписать с ней новый стратегический договор, регулирующий отношения Россия-ЕС. Помимо прочего, планируется всесторонне усилить роль и значение гражданского общества, в том числе, с помощью развития Форума гражданского общества «ВП».
Павел Свебода считает[104], что Польша могла бы подать символический пример другим странам ЕС, самостоятельно запустив какую-либо новую программу поддержки для стран «Восточного партнерства». В частности, с 1 января 2011 г. в одностороннем порядке Польша отменила для беларусов плату за выдачу долговременных национальных виз (более 90 дней пребывания).[105] Затем ее примеру последовали Эстония, Латвия и Германия.
"Год председательства в ЕС Венгрии и Польши станет годом Восточного партнерства, поскольку обе страны считают этот проект приоритетным", - заявил[106] в начале 2011 года министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский. Однако директор Европейского института МГИМО М. Энтин считает[107], что энтузиастов развития программы "Восточное партнерство" не так уж и много. Учитывая этот факт и череду восстаний в странах Магриба, очевидно, что внимание к «Восточному партнерству» на время вновь ослабнет.
§ 3.3. Экспертная оценка возможностей развития многостороннего сотрудничества в ходе председательства в Совете ЕС Венгрии и Польши.
Эффективность «политической обусловленности». Практически все авторы сходятся во мнении, что Европейский Союз для повышения эффективности данного принципа должен серьезно увеличить объем поддержки проекта и предложить дополнительные преимущества для тех стран, которые наиболее активно занимаются проведением реформ, как Украина и Грузия. Принцип «обусловленности» в случае его применения должен соблюдаться неукоснительно, не позволяя заявлять о двойных стандартах в его использовании. В частности, ряд авторов приводит пример визовой либерализации для балканских стран, где стандарты безопасности не выше, чем в ряде стран «Восточного партнерства»[108]. Однако последним приходится надеяться на подобную либерализацию лишь в отдаленном будущем.
Пожалуй, все без исключения авторы пишут о том, что перспектива членства в ЕС в разы повышает эффективность принципа «обусловленности» и заинтересованность стран-партнеров в реформах. А значит, перед Европейским Союзом возникает необходимость принципиально определиться в вопросе о возможном членстве стран-участниц «Восточного партнерства»[109]. Даже учитывая «усталость» ЕС от процесса расширения, сама возможность членства иных государств в Евросоюзе как принцип должна оставаться всегда. Хотя некоторая часть исследователей оппонирует[110], полагая, что «Восточное партнерство» как часть Европейской политики соседства должно лишь максимально приблизить к ЕС страны-партнеры в политическом, экономическом, социальном и культурном отношении, закрыв при этом возможность членства.
Дополнительное финансирование. Большинство авторов сходятся во мнении, что существующего финансирования для развития «Восточного партнерства» явно недостаточно[111]. Для многих стран цена реформирования институтов превышает те выгоды, которые они могли бы получить взамен, что заставляет усомниться в необходимости проведения реформ. Подчеркивается необходимость усиленной координации между Евросоюзом и международными финансовыми институтами, которые могли бы инвестировать в проект. Нико Попеску пишет, что Евросоюз мог бы использовать свой международный авторитет и голос в международных организациях для привлечения инвестиций в страны-члены «Восточного партнерства» и оказания им макроэкономической помощи[112]. При этом и институциональная рамка, и процедурные вопросы, касающиеся привлечения в проект новых партнеров и финансирования, остаются непроработанными.
Также предлагается создавать совместные фонды между Евросоюзом и странами-партнерами с целью привлечения дополнительного финансирования для многосторонних проектов. Так, Азербайджан выступил с готовностью вложить собственные финансовые ресурсы в региональные проекты, представляющие интерес для азербайджанской экономики. В целом для стран «Восточного партнерства» такие долгосрочные выгоды, как визовая либерализация и свободный доступ на рынок ЕС, являются слишком далекой перспективой, и ЕС стоило бы дополнительно предложить странам краткосрочные выгоды от проведения реформ[113].
Отдельно следует отметить, что бюджет Европейского союза верстается сразу на семь лет, а раз бюджет за текущий период истекает в 2013 году, то странам-членам ЕС, поддерживающим программу «Восточное партнерство», следует уже сейчас добиваться выделения значительно большего объема финансирования «ВП» на следующий бюджетный период с 2014 по 2020 год.
Содействие экономической модернизации. Это позволит рыночной экономике и либеральным ценностям укрепиться в странах-членах «Восточного партнерства», что приблизит их к Европейскому союзу и сблизит друг с другом. Данной цели можно достичь путем развития предпринимательских навыков, обеспечения улучшенного доступа к капиталу, содействия развитию малого и среднего бизнеса, особенно трансграничного. В том числе, следует раскрепостить предпринимательскую инициативу, избавившись от чрезмерного регулирования активности в сфере бизнеса и инвестирования – подобная программа могла бы быть реализована Еврокомиссией совместно с проектом Всемирного банка “Doing Business”.[114] Модернизация энергетической и транзитной инфраструктуры, совместные проекты по освоению сланцевого газа и запускам спутников. Создание инкубаторов инноваций, проведение тренингов для специалистов из различных областей, включая государственных служащих.
Повышение роли гражданского общества. Особое внимание обращается на повышение роли гражданского общества в странах «Восточного партнерства», в том числе, при помощи укрепления Форума гражданского общества. Некоторые авторы считают, что Европейский Союз должен больше прислушиваться к гражданскому обществу даже при реализации межгосударственных проектов в рамках «ВП», а также усилить оказание прямой финансовой поддержки структурам гражданского общества в странах-партнерах.
Констанц Штельценмюллер полагает, что политика ЕС по защите демократических ценностей и прав человека имеет чрезвычайную важность, и основной внешнеполитический ресурс Европейского Союза базируется именно на его привлекательности как политического сообщества, где поддерживается мирное сосуществование, благосостояние и личные свободы[115]. Следовательно, договоры о сотрудничестве, заключаемые с правительствами стран-членов «Восточного партнерства», должны включать в себя дополнительные соглашения об укреплении гражданского общества и трансграничного сотрудничества НГО, а Форум гражданского общества должен приобрести политические функции.
Однако Европейскому Союзу не следует забывать и о налаживании контактов с представителями бюрократии и бизнеса стран-членов «ВП», поскольку в настоящий момент социальные связи с этими группами в ряде стран (в частности, Беларуси) является очень низкой[116], а политические сети[117] – слабыми, что мешает проводить «социализацию» режимов по европейским образцам.
Безопасность. Отдельный акцент делается на вопросах безопасности. Например, Катинка Барыш считает, что Европейский Союз должен удвоить усилия по вовлечению стран «Восточного партнерства» в орбиту своего влияния[118]. Ей вторят те, кто предлагает создать аналог программы НАТО «Партнерство ради мира» в целях поддержки реформ в области обороны и безопасности. Они полагают, что Евросоюз, в отличие от Турции и России, мог бы выступать в качестве нейтрального игрока, политически заинтересованного не в решении локальных конфликтов в чью-либо пользу, а в укреплении общей региональной стабильности. Например, Павел Свебода предлагает создать специальный компонент «Восточного партнерства»[119], ориентированный на область внешней политики и политики безопасности, в рамках которого будет оказываться содействие разрешению замороженных конфликтов (в особенности, в Приднестровье и Нагорном Карабахе).