§ 2.2. Фактор Российской Федерации в развитии Восточного партнерства.
На первом этапе государства постсоветского пространства объединяло то, что экономические и политические связи между собой и Россией были более интенсивными, чем с внешними игроками. Их общим наследием была плановая экономика, которая с момента распада Советского союза подверглась реформированию в различных постсоветских странах в различной степени. Существовала общая военная инфраструктура, а русский язык оставался средством межкультурного общения, равно как и общая история сосуществования в рамках Советского союза, а также глубокие связи в самых различных областях. В настоящий момент Россия остается своеобразной осью постсоветского пространства, государства которого делают выбор в отношении того, хотят они или не хотят сотрудничать с Россией.
Неформальное деление стран региона:
1. Страны, отвергающие интеграцию с Россией (Грузия, Украина[59])
2. Страны, частично сохраняющие преференциальные отношения с Россией (Молдова, Азербайджан, Армения)
3. Страны, которые согласны принадлежать к интеграционным ядрам на постсоветском пространстве (Беларусь)
С 2000-ых годов наблюдается нежелание большинства государств ориентироваться на Россию, а у России не хватает средств, чтобы переубедить эти страны. Это происходит несмотря на создание в 2000 г. Евразийского экономического сообщества и подписание в 2003 г. документов о создании Единого экономического пространства России, Беларуси, Казахстана и Украины.
С 2004 по 2008 год происходит прагматизация отношений России с государствами-соседями, развивающаяся параллельно с запуском Европейской политики соседства ЕС[60]. Россия сворачивает дотационные цены на энергоресурсы. Наконец, с 2008 года по настоящее время на развитие отношений в треугольнике Россия – государства «общего соседства» - ЕС оказывают влияние создание «Восточного партнерства» и мировой финансово-экономический кризис. После официального запуска «Восточного партнерства» Россия занимает выжидательную позицию, однако впоследствии ее недоверие в отношении «Восточного партнерства» постепенно спадает.
Тем не менее, глава МИД России Сергей Лавров, выступая 13 мая 2010 года в Совете Федерации РФ, заявил, что политика Евросоюза "Восточное партнерство" может навредить отношениям России со странами-партнерами[61]. Данные опасения могут оказаться небеспочвенными, чему пример – функционирование ЕврАзЭс. Кроме России и Беларуси, оно включает Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан. Участие некоторых из этих стран в «Восточном партнерстве» создаст серьезные политические и правовые проблемы, особенно в отношении того, где заканчивается юрисдикция ЕврАзЭс и начинается юрисдикция Восточного партнерства. А после создания Таможенного союза Беларуси, России и Казахстана и подписания в декабре 2010 г. документов об учреждении Единого экономического пространства, образование «Экономического сообщества Европейского соседства» (European Neighbourhood Community) явно застопорится.
Развитие «Восточного партнерства» не может рассматриваться в отрыве от отношений Россия-ЕС и их программы «Партнерство для модернизации», поскольку государства «новой Восточной Европы» вследствие низкой диверсификации торговых направлений находятся в высокой степени зависимости от данных региональных игроков.
В рамках отношений Россия-ЕС в противоречие вступают принцип «сферы влияния» (sphere of influence) и принцип «взаимных интересов» (sodiffusion of interest)[62]. Воспринимая «Восточное партнерство» в негативном ключе, Кремль навязывает Евросоюзу «игру с нулевой суммой», где победитель в борьбе за влияние может быть только один. Евросоюз же утверждает, что «Восточное партнерство» одинаково выгодно для сторон, а потому Россия должна оказывать ему поддержку, или, во всяком случае, не препятствовать реализации проекта. Достижению понимания сторон в отношении целей проекта мешает логика Холодной войны, которая все еще влияет на мышление ряда деятелей по обе стороны «Восточного партнерства».
И у России, и у Европейского Союза имеются собственные «программы лояльности» по отношению к государствам «новой Восточной Европы» и Южного Кавказа, а вследствие вышеописанной логики, между ними неизбежно возникает конкуренция. Оба игрока заинтересованы в достижении максимальных экономических преимуществ, необходимых для закрепления лидерства в региональном и глобальном масштабе. При этом можно утверждать, что внешнеполитические ресурсы Европейского Союза и России для проведения своей политики в странах «Восточного партнерства» примерно сопоставимы, поскольку Европейский Союз пока не готов выделять большие финансовые средства для «Восточного партнерства», а Россия сохраняет свою привлекательность благодаря сложившимся историко-культурным и социальным связям, наличию безвизового режима и более мягкой миграционной политике[63].
Результаты сравнительного исследования внешнеполитических возможностей России и ЕС, проведенного О.В. Шишкиной, показывают, что наиболее перспективным и беспроблемным для региона «Восточного партнерства» способно оказаться развитие отношений по трем основным направлениям: модернизации, взаимовыгодному энергетическому партнерству и предотвращению военно-политических конфликтов. В то же время, О.Н. Барабанов полагает, что в случае предотвращения идеологического размежевания и формирования общего идеологического пространства России и ЕС, будет создан благоприятный фон для развития многообразных форм сотрудничества и в других сферах[64].
§ 2.3. Взгляды стран Восточного партнерства на его функционирование и развитие.
Некоторые эксперты считают, что основным вызовом, стоящим перед Польшей в дальнейшем продвижении «Восточного партнерства», является согласование политики этого обширного количества европейских институтов в отношении «восточных соседей» и поддержание интереса к проекту[65].
Украина в действительности хотела бы добиться от Европейского союза большего, чем участие в «Восточном партнерстве». Даже после смены власти в 2010 г. новый президент Украины Виктор Янукович продолжает путь к европейской интеграции. Ряд авторов считает, что демократическая и стабильная Украина – ключ к трансформации во всем регионе. Влияние Европейского союза через принцип «политической обусловленности» на политику Украины может быть достаточно эффективным[66].
Новое правительство Молдовы, сформированное «Альянсом за европейскую интеграцию» после парламентских выборов 2009 г., стремится к европейской интеграции и верит, что «Восточное партнерство» является шагом на пути к членству. Кишинев надеется, что ускоренная интеграция с Европейским союзом позволит скорее разрешить Приднестровский конфликт. Молдова – единственная страна, чьи отношения с Европейским союзом динамично развивались после старта «Восточного партнерства», и ЕС вознаградил усилия правительства по европеизации страны началом переговоров о заключении Соглашения об Ассоциации, а также дополнительными финансовыми вливаниями. Вскоре также начнется диалог о визовой либерализации и заключении соглашения о зоне свободной торговли[67]. У экспертов существуют опасения, что в случае возвращения к власти коммунистов курс на интеграцию может быть свернут. На настоящий момент влияние Европейского союза через принцип «обусловленности» на политику Молдовы может быть достаточно эффективным.
Грузия придерживается аналогичной с Молдовой точки зрения на «Восточное партнерство», но разочарована тем, что Европейский союз пренебрегает ее интересами в сфере безопасности. В частности, представители Грузии придерживаются мнения, что ЕС так и не обеспечил реализацию условий перемирия в Южной Осетии, которые были достигнуты между президентом Франции Николя Саркози и президентом России Дмитрием Медведевым. Влияние Европейского союза через принцип «политической обусловленности» на политику Грузии может быть достаточно эффективным благодаря тому факту, что грузинское руководство не видит для себя иной альтернативы кроме интеграции в западные структуры[68].
Армения удовлетворена «Восточным партнерством». Оставаясь глубоко зависимой от России и от ее военной поддержки, Армения не имеет серьезных амбиций в отношении европейской интеграции, однако полагает, что участие в данной программе может принести ей экономические выгоды и диверсифицировать международные контакты, серьезно ограниченные в результате изоляции со стороны Азербайджана и Турции. Визовая либерализация является для Армении одним из главных приоритетов в рамках «Восточного партнерства». Положение дел в Армении сильно зависит от общей ситуации в регионе, в частности, - от политики Турции. Некоторые эксперты полагают, что до тех пор, пока переговоры о вступлении Турции в Европейский союз не возобновятся на должном уровне, влияние ЕС через принцип «политической обусловленности» на политику стран Закавказья будет оставаться ограниченным.[69]