Одной из заметных поэтических вершин стала поэма «Двести десять шагов», удостоенная Государственной премии СССР. В полной мере проявилось в поэме стремление ощутить этот ход времени, преемственность героических традиций – от давних российских дней до свершений, устремленных в будущее.
Двести десять – неизменная мера шагов караула, идущего от Спасской башни Кремля к Мавзолею Ленина. И пока звучат эти шаги в торжественной тишине по Красной площади, поэт вспоминает исторические шаги, пройденные страной и народом, размышляет о вчерашнем и сегодняшнем дне, о вечном торжестве революционного дела.
К этой поэме – седьмой в его творчестве – Рождественский подошел, в полной мере овладев лиро-эпической полифонией. Поэму образуют четыре опорные главы: «Труд», «Война», «Мир», «Пуля» и четыре отступления: «Лирическое отступление о школьных оценках», «Историческое отступление о дорогах», «Утреннее отступление о Москве». Они вобрали и пафос, и мечту, и иронию, и лиризм. А прорезая, перемешал эти главы и отступления, идут «Шаги» – то ли врезки, то ли дающие тон удары. Удары боли, удары памяти, удары гордости за совершенное и совершаемое.
Гул шагов.
Каждый шаг –
будто веха.
Это –
сердце стучит.
Сердце века.
«Шаги – шаги человека – шаги истории», - объяснял сам автор движения своей поэтической идеи. (1. Рождественский Р., с. 6).
Верность идеалам революции заключена для него прежде всего в поэтизации твердого в своих убеждениях человека – понимающего, что жить в нынешнюю эпоху и непросто, и ответственно, движимого верностью и твердостью, преданного высокой цели.
Более поздняя поэма Рождественского «Ожидание» – это произведение о глубоко личном, интимном чувстве женщины, ждущей любимого, ждущей своего счастья. Текут минуты ожидания встречи под городскими часами – извечным местом свиданий. Сколько юмористических рассказов и рисунков создано на эту тему ожидания под часами! А вот поэт, которому ведомо любая человеческая забота, любая человеческая боль, создал поэму о судьбе женщины, о тоске женщины, о надеждах женщины. И «камерная» тема приобрела то качество, которое отличает настоящую поэзию – остроту переживания, глубокое чувство сопричастности к людским судьбам.
Далеко не только по времени начинания, но и по духу, по интонации отстоит поэма «Ожидание» от произведений 60-х годов. В ней практически стих пафос, нет того гражданского начала характерного для ораторско-публицистической поэзии времен «эстрады».
«Эстрадная» волна в отечественной поэзии схлынуло вместе с юностью, ее вызовом и ее пафосом, - уже к середине 60-х г., - отмечает критик Чупренин –
И сколько бы не восклицал Роберт Рождественский.:
… продолжайся
ежедневный бунт!
Партийная,
по самой высшей сути,
поэзия,
не покидай
трибун
Не покидай!
. . . . . . . . . . . . . . .
Пусть в сотый раз
арбузом перезревшим
раскалывается
потрясенный
зал!
По праву сердца
будь за все в ответе,
о самом главном на земле крича. –
ощущение спада, исчерпанности, «конца прекрасной эпохи завладела всеми» (69. Чупринин С., с. 192).
Роберт Рождественский, упорствовавший до предела, как никто из сверстников, сохранившей верность идеалам и манере 60-х, с грустью отмечал: «Мы покидаем прошлое», т.к. поэзия молодых «эстрадников» выполнила свою гражданскую задачу. «Эта поэзия прокладывала пути в наше время, и без нее невозможно представить историю советской литературы» (66. Сидоров Е., с. 115).
Поэзия 60-х через жанрово-тематическое своеобразие напомнила отечественным «лирикам» об огромных возможностях стихотворной ораторской публицистики и «беллетристики». Способствовала «демократизации» русского духа, откликнувшегося не только на зов музы, но и на требования повседневности. Ликвидировалась в глазах масс дистанция между поэтом и публикой, которой были близки особенности и своеобразие языка гражданского пафоса и ораторско-публицистической лирики.
III ГЛАВА. ОСОБЕННОСТЬ ПОЭТИЧЕСКОГО ЯЗЫКА
РОБЕРТА РОЖДЕСТВЕНСКОГО.
§1. Жизнь слова в поэзии Рождественского
(авторские изобретения).
Русская поэзия в поисках выразительности языка и до Маяковского не изучалось слово творчества, но, как правило, с особой тщательностью взвешенной на весах традиции (Аннинский, Блок) или уже с претензией на особую изысканность (Северянин). Исключение может составить Цветаева с ее анархическим своеволием и своевластием по отношению к языку.
Очень примечательно, что Владимир Маяковский словотворствовал и «порою рвал современную ему школьную этимологию и синтаксис в глубоком согласии с законами языка, и опыта его грамматикой исторически оправданы». (70. Югов Л., с. 102).
Как в употреблении новой общественно-политической, официальной, технической лексики, так и в словотворчестве Маяковский открыл перед поэзией возможности, которыми она охотно пользуется и поныне.
Процесс пополнения поэтического языка вновь изобретенными словами сейчас, естественно, более замедлен, хотя он и не прерывается. На лексику в русской поэзии 60-х годов влияло и то обстоятельство, что язык стал более строго рассматриваться как инструмент и в то же время строительный материал национальной культуры, как носитель национальных ценностей.
«Язык отбрасывает слова, в которых не нуждается, - считает Е. Винокуров, - он не примет того, что ему чуждо по духу, - единственно, с чем он борется – это с нормой, которая все время старается его обуздать. Но поэты и писатели помогают ему, разыскивая и вводя в оборот новые решения; они не дают языку покрыться пленкой, извлекая из масс то, что еще не стало нормой». (36. Винокуров Е., т.2., с. 303).
В 50-е-60-е годы в советскую поэзию вступила целая плеяда молодых поэтов, которые во весь голос заявили о себе и стали выразителями дум своего времени. Роберт Рождественский обладая завидной способностью «ставит трудные вопросы и размышлять над ними на глазах читателя и публично, не робея гласности, искать и находить в них ответы». (64. Симонов К., с. 203). Эти меткие слова К. Симонова со всей полнотой раскрывают общественное звучание поэзии Рождественского – ее «живое дыхание – гул нашего времени».
Читая стихи Роберта Рождественского, нельзя ошибиться в определении эпохи, в которую они написаны.
Почти в каждом его стихотворении встречаются номинативные неологизмы, характерные для времени тех дней. Это – марки машин и приборов («МАЗы», «Москвич», чаек «Москва»), термины научные и технические (микрофон, телетайп, ракеты, биотоки), моды и искусства (джинсы, джаз, твист).
Дыхание времени в поэзии Роберта Рождественского ощутимо и благодаря многочисленным общественным именам, называющим современников:
Вы смеетесь
над Чаплиным?
Поплачьте над ним!
(Утешение)
А у Назыма был
голос протяжный.
(Назым)
Научные и технические термины, часто малейшего происхождения, поэт свободно вводит в свою речь, употребляя их в прямом и переносном значении, видоизменяет их, обыгрывает, образует от них производные формы:
Есть радиус действия
у гнева
и у дерзости.
Сравните название всего сборника – «Радиус действия». (21. Рождественский Р.).
Гудят биотоки
сердца и мозга –
биотоки –
высокого напряженья
(Стихи о биотоках)
Проносится над степью радиоактивная медь!…
(Кино в Улан-Баторе)
Пишут
письма
люди,
наматывая
на планету
витки
ракет!
(Письмо в ХХХ век).
Роберт Рождественский не увлекается словесным изобретательством и прибегает к неологизмом лишь тогда, когда хочет создать сатирический образ. Например, в стихотворении «Письмо в ХХХ век» неологизм жральня выполняет сатирически-разоблачающую функцию. Обличительный пафос этого стихотворения направлен против тех, кто представляет себе будущее общество как рай обжор и бездельников.
Но после стольких тягот
и утрат
неужто
Коммунизм –
большая жральня,
сплошной
желудочно-кишечный
тракт?
Кроме этого выразительного слова, из авторских неологизмов запоминается наречие посердечно, образованное комбинированным (суффиксально-префиксальным) способом по типу слова построчно (поэты, как известно, получают гонорар построчно). Возникает ассоциация: «Мне и рубля не накопили строчки». Так сказал Маяковский, а Рождественский говорит:
Я мечтаю,
что когда-нибудь
смогу
не построчно получать,
а посердечно:
хоть одно
людское
сердце
за строку.
(Письмо в ХХХ век)
Как прекрасное средство интилизации звучат неологизмы снежатина: «Снег, снежище, снежатина». Белое ухо России и особенно Карадачина, образованный от имени собственного Карадаг (название горы):
Будь здоров,
Карадаг,
Карадачина!
(Разговор с горой Карадаг)
Особенно примечательно в стихах Роберта Рождественского употребление с особой стилистической установкой различных морфологических средств языка. В частности, большую роль играют уменьшительно-ласкательные суффиксальные образования. Нередко они получают в тексте совершенно противоположное, иронически-уничижительное звучание:
Тем залихватистей
и захлебистей
дрожащий шепоток…
(«У планеты сон слишком глубокий»)
И в том же стихотворении, в конце, использована с резко сатирической установкой вторая степень уменьшительности этого же слова:
И поддакивать
дрожащим шепоточком
не могу
Извините,
Тембр
не тот.
Типично для языка Рождественского образование наречий и слов категории состояния на – 0 не от качественных прилагательных (что является нормой), а относительных: «Гудят широко и бессонно» (Дом); «В танцевальном зале пусто и непесенно» (Перед праздником); «Оловянно бубню ему «пока» (Друг).