Что же касается рабовладельческой и феодальной формации, то применение в отношении них понятия «прибавочный продукт» является, вне всякого сомнения, корректным. Однако при этом следует иметь в виду, что само формирование величины прибавочного продукта в некапиталистических формациях (исключая первобытнообщинный и социалистический способы производства) происходит в иной системе экономических отношений.
Следующей действительно важной проблемой, за исследование которой А.С.Шушарин взялся, является вопрос о том, как из первобытного стада древних гоминид образовались люди, а затем и общество, т.е. первобытная община. Разрабатывая эту проблему, он снова (в который раз!) отрекся от экономического подхода. В параграфе 7.2.2. «Забыть и наплевать (про все экономическое)» (нет, чтобы наоборот, - наплевать и забыть) он разразился следующим ругательным абзацем: «Практически все экономические понятия (само слово «экономическое») не имеют касательства к сути первобытности и ее преодолению. Подчеркну, стоит только произнести слова, скажем, «экономика», «продукт», «обмен», «распределение», «средства производства» и пр., то все, конец, беспросветный мозговой тупик «материализма лавочника» (Б. Поршнев). Да что понятия, вся черно-белая логика, монологический дух понимания, «вещизм», кретинизм «теории формаций» (М. Мамардашвили) – все эти следствия экономического догматизма стоят буквально поперек революционного уяснения сути первобытности. (А равно, напомню, хоть и совершенно в иных формах, мирооснов всей современности.)
Вместе с тем назвать первобытность неэкономической, доэкономической, предэкономической – это еще лишь высказать самое легкое, отрицательное суждение, а положительное, конкретное постижение всегда тягомотно» (Цит. изд. т.2. с.74).
Итак, последуем вслед за А.С.Шушариным, который, не прибегая к методологии исторического материализма и заодно отрицая саму возможность от фактов перейти к теории, ссылаясь при этом на авторитет А.Эйнштейна, попытался выработать свою концепцию возникновения из древних гоминид человеческого общества. Кстати, Пол Фейерабенд подробно разобрал утверждение А.Эйнштейна о том, что научные теории и понятия являются «свободными созданиями человеческого мышления» и пришел к выводу, что оно ошибочно. (Фейерабенд П. Прощай разум. Издательство АСТ. М.: 2010. С.170-178).
Суть исходной позиции А.С.Шушарина изложена в следующем предложении: «Первобытность как определенная, критическая, наконец, неравновесная (нарастающе неустойчивая) форма жизни преодолевалась, несмотря на продолжительность, объективную запутанность, зигзаги, возвраты, эволюции и инволюции, хаотизированность реального процесса, скачком, причем сáмой в буквальном смысле социальной революцией, из всех какие вообще до сих пор знала история. Но понять не дежурно-риторически этот взрыв, слом, скачок и т.д. – это значит описать систему господствующих отношений в состоянии бифуркации, гибели или негэнтропийного восходящего прорыва, все того же революционного снятия, т.е. сброса в небытие господствующей формы при сохранении (симметризации) ее естественного содержания под контролем типологически уже новой «постформы» или даже множества «постформ» (Цит. изд. т.2. с.78).
Весь процесс берет свое начало от переломной, критической первобытности, когда людей еще не было, а были «предлюди». Они уже владели орудиями в виде обработанных «дубин», камней, костей, обладали прямохождением, умением «обезьянничания» (подражания) и т.д., однако их «орудийность» (термин А.С.Шушарина) была еще недостаточна для того, чтобы относить их к людям.
«Более того, - писал А.С.Шушарин, - по всей вероятности, орудийных форм было преполно, но по большей части как раз в силу вооруженности они были самоистреблены или истреблены «конкурентами» (Цит. изд. т.2. с. 81). Но все-таки, видимо, не все были истреблены или самоистреблены, ибо далее мы читаем, что «…орудийность, вне всяких сомнений, – необходимое условие очеловечивания наших предков, но далеко не достаточное. На этот счет, например, Е.Я. Режабек в начавшей формироваться «второй природе» точно добавляет к орудиям и «другие культурные артефакты» (Режабек Е.Я. Становление мифологического сознания и его когнитивности // ВФ, 2002, № 1, с. 57, 63). К наиболее ранним из них, кроме орудий (так или иначе обработанных «дубин», камней, костей), вероятно, можно отнести «каталоги» опасного и съедобного, приемы охоты, собирания, разделки пищи, использование (даже сначала еще до добывания) огня, укрытия от непогоды, нательные шкуры и т.д. и т.п.» (там же).
Итак, сделаем паузу и заметим, что А.С.Шушарин все-таки не смог обойтись без признания роли орудий труда в формировании людей. Однако умения изготовлять орудия труда и ими пользоваться оказалось совершенно недостаточно, чтобы совершился «негентропийный восходящий прорыв». Кроме того, понадобились овладение огнем, а также знание опасного и съедобного, приемов охоты, собирания, разделки пищи, укрытия от непогоды, наличие нательных шкур и т.д. и т.п. Что же из себя представляла эта «вторая природа»? Да все те же элементы производительных сил и продукты материального производства, согласно марксистской политической экономии, от которой А.С.Шушарин открещивался, как черт от ладана, на которую он решил «наплевать и забыть». Напомню, что я писал в параграфе 4.2., посвященном понятию «производительные силы» (стр. 90) в своей вышеупомянутой монографии «К общей теории политической экономии»: «Производительные силы включают в себя: 1) рабочую силу, 2) землю и полезные ископаемые, 3) орудия труда, 4) производственные здания, сооружения и помещения, где осуществляется процесс производства,5) технологию, 6) энергию и 7) предметы труда (сырье, материалы, полуфабрикаты).
В первом томе «Капитала» К.Маркс дает следующую универсальную формулировку понятия «рабочая сила»: «Под рабочей силой, или способностью к труду, мы понимаем совокупность физических и духовных способностей, которыми обладает организм, живая личность человека, и которые пускаются им в ход всякий раз, когда он производит какие-либо потребительные стоимости» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. 2-ое изд. т. 23. с. 178). Подчеркиваю – и духовных способностей, которыми обладает рабочая сила.
Так что ничего нового А.С.Шушарин вместе с господином Е.Я. Режабеком не изобрел. Он так и не открыл нам тайны формирования «второй природы», в результате приобретения которой предлюди превратились в людей. Зато мы можем прочитать победоносную реляцию о величайшем, поистине эпохальном открытии А.С.Шушарина: «Вот и получается, что следует различать, по меньшей мере, три радикально разных «первобытности»: еще миллионолетнюю «долюдскую», уже людскую, но еще неустойчивую, критическую, переломную, предреволюционную и революционную, и, наконец, в итоге уже постреволюционную, в том числе как продвинутую, так и синполитейную, периферийную. В такой дифференциации первобытности со всей очевидностью «тон задает» не «фазовая» («стадийная», «формационная») призма видения реалий, а именно революционная. В пределах каждой из этих «первобытностей» были самые разные перемены, но и суть каждой их них различна самым принципиальным образом вне зависимости от протяженной хронологии развития событий. Причем носителей «долюдской» первобытности на планете давно не осталось, в то время как во всех даже самых глубоко отсталых синполитейных формах носители– уже люди, а тем самым и уже социальность этих форм – пусть крайне примитивные, но уже общества» (Цит. изд. т.2. с.82). Словом, мы видим одни общие фразы, не раскрывающие нам механизма революционных переходов из одной фазы в другую. Однако если основательно вдуматься, то это не только фразы, а отрицание им огромного пласта истории первобытного общества. Первый и второй вид первобытности, по А.С.Шушарину, т.е. пока еще не сформировалось общество первобытных людей, к истории человечества относить не следует. Он одним росчерком пера вычеркнул из истории весь палеолит, а также большую часть мезолита.
Не могу не привести слов А.С.Шушарина о том, как он, совершив эту вивисекцию, интерпретировал процесс образования человеческого общества: «В этой первобытности человек уже был, а обществ не было – в этом вся суть исходного социологического понимания этого сверхпарадоксального состояния (равно и в наши времена общества уже есть, но человечества как общества еще нет). Причем когда мы говорим, что человек уже был, то это, конечно, не первобытные Ивановы, Петровы, Сидоровы со своими ближайшими родственниками, а уже весь род человеческий (в видовом смысле), но еще не общества. Такого состояния действительно никогда и нигде непосредственно в чистом виде не было. Было полилектически действительно и то и сё, и не то и не сё. Но в толще этого хаоса как раз и преодолевалось указанное сверхпарадоксальное переломное состояние» (Цит. изд. т.2. с.83). Не знаю как вы, читатель, но я умнее не стал, прочитав эту фразу. Что означают эти слова «Такого состояния действительно никогда и нигде непосредственно в чистом виде не было. Было полилектически действительно и то и сё, и не то и не сё.»? А ведь самое интересное, согласитесь, осталось за кадром: каким же образом «в толще этого хаоса как раз и преодолевалось указанное сверхпарадоксальное переломное состояние»? И повторяю, можно ли вычеркивать из истории первобытного общества две эпохи: палеолит и практически весь мезолит?