Печать вторая. Психоанализ.
Постструктурализм рассматривает личность, субъекта через призму «концепции теоретического антигуманизма». В самых общих чертах эта концепция заключается в признании того факта, что не зависимо от сознания и воли индивида через него, поверх него и помимо его проявляются силы, явления и процессы, над которыми он не властен или в отношении которых его власть более чем относительна и эфемерна. В этот круг явлений, в зависимости от индивидуальной позиции исследователя, как правило входят мистифицированные в виде слепой безличной силы социальные процессы, язык и те сферы духовной деятельности, которые он обслуживает, область бессознательного желания как проекция в сферу общественных отношений коллективных бессознательных импульсов чисто психологического или сексуально-психологического характера, и т.д. Эта концепция направлена на разрушение представления о сувереном, независимом, самодостаточном и равном своему сознанию индивиде, классической декартовской концепции целостного субъекта — субъекта/автора как источника сознания, как авторитета для смысла и истины.
Предтечей такого подхода в психологии является З.Фрейд. Именно ему принадлежит миф о раздробленном «я», состоящим из пребывающих в вечной борьбе бессознательного, сознательного и сверхсознательного. Первоначально созданный для лечения некоторых видов неврозов, миф о Эросе и Танатосе, Ид и Суперэго, Сопро-тивлении и Переносе, он должен был стать, с одной стороны — связующим, опосредующим звеном между дискурсом безумия и языком здоровья, с другой — своеобразным лекарством, обезболивающим из наркотического ряда для слабого, не справляющегося со своими проблемами индивида. Это «обезболивающее», под чутким контролем аналитика, должно было временно «разгрузить» обессилевшее «Я» пациента и позволить ему найти внутренние резервы для преодоления болезни. При этом Фрейд четко представлял с одной стороны важность существования мифа о структуре психической жизни, с другой был в полной готовности изменить структуру и содержание мифа, если это потребуется: «Эти идеи — суть часть теоретической надстройки психоанализа, которая без сожаления и потерь может быть отброшена или изменена, как только будет доказана ее несостоятельность» (цит. по Александер, 1995, с.269). В отношении здорового человека Фрейд не считал возможным и тем более нужным принять психоанализ. В письме к Лу Андреас-Саломе он писал: «Я редко испытываю потребность в синтезе. Единство этого мира кажется мне столь самоочевидным, что не нуждается в обосновании. Меня интересует другое — вычленение и разделение того, что иначе останется перемешанным в единой первичной массе» (цит. по Эткинд, 1994, с.39).
Однако, как это часто случается, миф «вырос» и зажил самостоятельной жизнью. Вскоре оказалось, что и вполне обычному, здоровому индивиду гораздо «удобнее» живется в мифологической среде. Сознание индивида действительно начинает структурироваться подобно мифу: «Эта не я возжелал жену ближнего своего — это драйвы либидо из области Ид», «зачем стремиться делать добро, — это ведь только мамины мазки, скрывающиеся под маской СУПЕР-ЭГО». А еще через некоторое время миф овладел и своим автором, который начал объяснять Эдиповым комплексом, гомосексуальностью работы Леонардо да Винчи, Микеланджело и вывел из собственного мифа происхождение религии. С этого времени язык мифа, который должен был обеспечить общение миров психического здоровья и болезни, причем специально приспособленный именно для болезни — быстро превратился в язык исследований по культурологии, истории живописи, музыки и театра. Появилась «культура — как канализация либидозной энергии» и «научное бессознательное». Вокруг этой мифологемы образовались вызывающе маргинальные малые группы единомышленни-ков. Автономова написала об этом так: «На место экзистенциалистического индивидуального субъекта и структуралистского субъекта как точки пересечения речевых практик постструктурализм ставит коллективное Я (Мы), малую группу единомышленников. Она бессильна против «демонизма власти», не способна и не пытается ее захватить, но ставит целью повсеместное изобличение и описание очагов власти, фиксации ее стратегий. Такая позиция позволяет группе сохранить человеческое, жертвуя индивидуальным» (Автономова, 1991, с.243).
В 50-е годы Ж.Лакан отождествил бессознательное со структурой языка и заявил, что означающее и означенное образуют отдельные ряды «изначально разделенные барьером, сопротивляющимся обозначению». Это положение окончательно вбило клин между мифом психоанализа и религией, даже всеми основными религиями, так как в соответствии с религиозными взглядами «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Бытие, 2.19). Это положение теории Лакана «развело» почти без надежды на «взаимность» мир реальный и мир символический. Мир реальный теперь выступает агрессором по отношению к миру символов, и через него — к миру человека. Тезис «мыслю, следовательно существую» стал подменяться тезисом «говорю, значит существую».
И.Ильин так описывает возникшую ситуацию: «Эта теория наглухо замуровывает человека в неприступном склоне словесной повествовательности наподобие гробницы пророка Мухаммеда, вынужденного вечно парить без точки опоры в тесных пределах своего узилища без права переписки с внешним миров» (Ильин, 1998, с.55). Отныне в рамках психоаналитического мифа в его истолковании Лаканом вся культурная деятельность человечества превратилась в многовековую химерическую игру типа «борьба нанайских мальчиков». Эта концепция языкового сознания оформилась в дальнейшем в наиболее характерный постулат теории постмодернизма — в постулат о нарративности, повествовательности человеческого сознания — «одну из самых модных, если не навязчивых фантасциентем современной культурологии» (Ильин, 1998, с.6).
Применение принципа деконструкции здесь приводит Деррида к идее о том, что все «истины», выраженные в знаковой форме, есть лишь порождение «западной логоцентрической тенденции», стремящейся во всем найти порядок и смысл, во всем найти первопричину (или, как чаще выражается Деррида, навязать смысл и упорядоченность всему, на что направлена мысль человека). Само сознание человека при этом становится некой фикцией, текстом, результатом «ницшеанской воли к власти», причем этот текст-сознание является всего лишь мешаниной, составленной из культурных систем и норм своего времени.
Еще дальше эти идеи развивает М.Фуко. История мира превращается у него в историю текстов и дискурсов, творимых «историческим бессознательным». Каждому времени соответствует единая система знаний — эпистема. Она реализуется в речевой практике современников как строго определенный код — свод предписаний и запретов. Эта языковая норма бессознательно предопределяет языковое поведение, а, следовательно, и мышление отдельных индивидов.
Господству культурного бессознательного Фуко противопоставляет деятельности «социально отверженных»: безумцев, больных, преступников и, естественно именно в этом разряде пребывающих художников и мыслителей. Фуко мечтает об идеальном интеллектуале, который, являясь аутсайдером, по отношению к современной ему эпистеме, осуществляет ее деконструкцию, указывая на слабые места — изъяны общепринятой аргументации, которая призвана укрепить власть господствующих авторитетов и традиций.
По мнению автора, правильное применение принципа деконструкции в психоанализе дает возможность разделить дискурс болезни от языка здоровья, и тогда поэту и философу, художнику и кинорежиссеру нет нужды числить себя в «социально отверженных», а публике — нет нужды восхищаться «Черным квадратом» или Иолантой, представленной в одном из спектаклей как психически больная лесбиянка, постигающая Свет как свою сексуальность. Тогда на втором шаге деконструкции возможен диалог между здоровьем и болезнью в форме уникальной символической игры, в которой конструируется «исцеляющий вымысел», снимающий, а еще лучше представляющий возможность анализанду самому снять противоречие между означающим и означаемым в своей личной истории, и приблизиться самостоятельно к здоровью через катарсис.
Литература.
1. Борев Ю. Эстетика. В 2-х томах. М., 1996.
2. Ильин И. Постмодернизм II. М., 1997.
3. Каган М и др. Философия культуры. СПб., 1997.
4. Кемеров В. и др. Современный философский словарь. М., 1998.
5. Лакан Ж. Инстанция буквы. СПб., 1996.
6. Фрейд З. Толкование сновидений. М., 1996.
7. Фуко М. Археология знания. Киев, 1996.
8. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997.
9. Фэн Ю Лань. Краткая история китайской философии. Спб., 1998.