Для написания нашей работы были привлечены произведения отечественных историков по истории Германии, Европы, России и XX века (А.В. Аветьяна, В.С. Васюкова, А.С. Ерусалимского, Ф.П. Пашкевича, В.Г. Баева, Н.В. Фарбмана и других.).
За последние два десятилетия интерес к нашей теме заметно уменьшился. Не появилось ни одной крупной работы. Характерным оказался семинар, проведенный в Минске в 1992 году и посвященный 70-летию договора в Рапалло. Участники семинара выступали против старых подходов и требовали более объективной трактовки событий. В повестку дня семинара были включены самые разнообразные вопросы: от роли Польши в 20-е годы до подвигов советских разведчиков в годы Второй Мировой войны. Не было только докладов о самом договоре, деятельности дипломатов и, конечно, о Ратенау[14]. Сейчас предпринимаются отдельные попытки пересмотреть прежние оценки Генуи и Рапалло под тем предлогом, что эти события не соответствовали действительным интересам Германии и способствовали "стабилизации большевизма" и даже "росту фашизма"[15]. Утверждают, что Рапалльский договор был скорее коварным ударом по Версальской системе, создававшейся, оказывается, чтобы ограничить реваншинстские поползновения Германии в будущем. Таким образом, он фактически способствовал росту агрессивности фашистов. Все положительное значение договора снимается еще и ввиду того, что о нем писала только "советская историография", представителями которой ─ и не последними ─ являются авторы этой точки зрения ─ З. Белоусова и Д. Наджафов[16].
Но были опубликованы и новые статьи , расширяющие наши представления о Рапалло и Ратенау. В 1984 году вышла статья Г.М. Садовой о взглядах Ратенау на развитие империализма, в 1988 году ─ ее же статья "Эволюция внешнеполитических взглядов В. Ратенау в годы первой мировой войны"1. В 1998 году появилась еще одна статья Г.М. Садовой о Ратенау как идеологе реформизма2.
В 1994 году в книге "Первая мировая война: Дискуссионные проблемы истории" напечатана статья Б.И. Грекова "Вальтер Ратенау: Эволюция внешнеполитических взглядов (1914-1922 гг.), в которой использовались архивные материалы3.
Новые факты и оценки, прямо или косвенно относящиеся к нашей теме, содержатся в журнальных статьях А.А. Ахтамзяна, В.В. Соколова4.
Любопытную и в общем положительную оценку договору и развитию советско-германских отношений дает видный отечественный историк Л.А. Безыменский5.
История Рапалльского договора освещается в научно-популярной и даже художественной литературе. Немало страниц посвятили ей авторы книги о наркоме иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерине ─ С. Зарницкий и А. Сергеев6. Они опирались на отечественные источники и литературу, особо учитывая мнение и оценки Чичерина. Это определило некоторую однообразность в изложении, явное преувеличение роли и заслуг советских дипломатов во главе с Г.В. Чичериным и такое же одностороннее негативное и даже карикатурное изображение немецкой стороны, в особенности В. Ратенау. Один из самых богатых людей Германии, известный политик и уважаемый всеми дипломат рисуется в книге как чуть ли не агент Антанты, напуганный ею, а главное ─ дрожащий от страха за свою карьеру7.
Авторы противопоставляют Ратенау канцлеру Вирту с его "здоровым и глубоко реалистическим инстинктом", который толкал его на сближение с Россией8. Карикатурой выглядит такая, например, характеристика: "обычное двуличие буржуазных дипломатов у Ратенау было как-то особенно отвратительно". Он "… готов продаваться тому, кто больше даст, стойко рассчитывая, что это будет все-таки не Россия, а Англия9. Искаженно преподносится история о переговорах сторон в Берлине, где Вирт и Ратенау "видимо, стеснялись друг друга"1.
В этом же ключе и явно неуважительно изображает Ратенау писатель, публицист и дипломат С.А. Дангулов в романе "Заутреня в Рапалло"2. Здесь Ратенау представлен главой проанглийского лагеря в противовес прорусскому, возглавленному Мальцаном. Последний ─ умен, расчетлив, хитер и "эксплуатирует слабости Ратенау", в число коих ─ его эмоциональность, страх и преклонение перед англичанами. А те, в свою очередь, поощряли его в антирусских акциях3. Писатель позволил себе необоснованную и фальшивую сцену, когда советские дипломаты гадают, кем является Ратенау, который "перепуган на всю жизнь победами союзников", да и "человечески он не храброго десятка". Так кто же он: зайчишка? "не волк и не заяц" и т.п.4 Интересно отметить, что в большой газетной статье о Чичерине среди достижений Георгия Васильевича Дангулов даже не упомянул о заключении Рапалльского договора5.
Можно утверждать, что в целом, в содержательных работах советских историков разных лет наша тема освещалась детально, в комплексе отношений двух стран. В оборот были введены ранее неизвестные материалы из советских и немецких архивов, использовалась вся доступная литература, были сделаны и плодотворные научные выводы. Относительно подробно исследовались история созыва и работы Генуэзской конференции, дипломатическая борьба на конференции, подготовка и заключение Рапалльского договора. Естественно, определенное внимание уделялось и деятельности В. Ратенау. Но как раз здесь проявились особенно ярко политизация и чрезмерная идеологизация исторической науки, которые усиленно насаждались в СССР в 50-80-е годы.
Неточными были оценки и выводы, преувеличивались достижения советской дипломатии, критиковалась и даже искажалась деятельность германских политиков, в первую очередь Ратенау, не хотевших ставить интересы Германии ниже интересов России. Подчеркивалась корысть немецкой стороны, ее алчность и колонизаторские планы по отношению к советской России. Невольно складывалась односторонняя картина, фактически изъятая из контекста европейской и мировой внешней политики. Бросается в глаза откровенная недооценка германской дипломатии и в особенности ее главы ─ министра иностранных дел. Поэтому можно говорить, что договор в Рапалло и деятельность В. Ратенау ─ темы, раскрытые далеко не полностью.
Меж тем история Ратенау и договора в Рапалло ─ это рассказ о преодолении узко-классового эгоистического интереса в пользу общечеловеческих ценностей, пример глубокого понимания и стойкой защиты своих интересов при обязательном и честном учете интересов другой стороны, интересов всеобщего мира. Ратенау встал в Генуе выше предрассудков своего класса, своей среды, проявил личное мужество и самоотверженность и победил самого себя, собственные заблуждения и оплошность. Обо всем этом должны рассказать историки, и наша работа ─ шаг в этом направлении.
Что касается немецкой историографии, то Рапалло и Ратенау ─ темы достаточно популярные с давних пор. Еще 10 лет назад отмечалось, что библиография работ, написанных о Ратенау на Западе, насчитывает более 200 названий1.Если в высоких философских, экономических и политических оценках Ратенау зарубежные историки в целом единодушны, то анализируя его внешнеполитические идеи и деятельность, особенно на посту министра иностранных дел, они высказывали различные и даже противоположные точки зрения. При этом особо остро обсуждается "русская политика" Ратенау, приведшая к подписанию Рапалльского договора. Одни историки, например, Х. Бетхер расценивают договор как вершину всей деятельности Ратенау2. Другие, напротив, недооценивают или критикуют его за принятие этого договора. Так, П. Берглар писал: "Часто политическую деятельность Ратенау суммируют под лозунгом "Рапалло". Это неверно. Рапалло было отдельным спекулятивным актом. … Вклад Ратенау в немецкую внешнюю политику связан прежде всего с решением репарационного вопроса"3.
Большие споры до сих пор вызывает вопрос о внешнеполитических взглядах Ратенау. Некоторые немецкие историки причисляют его к дипломатам типа Бисмарка, Бюлова, Бетман-Гольвега, т.е. жестким и открытым аннексионистом4.
Другие утверждают, что в работах и в практической деятельности Ратенау присутствовал значительный заряд критики вильгемовской политики, прежде всего, имперских амбиций Германии и преувеличенно подчеркивают его пацифизм. "Он принадлежал к немногим людям вильгемовской эры, ─ пишет Х. Бетхер, ─ которые понимали, что большая политика может вестись не только с помощью золота и оружия"5.
Ф. Фишер, прогрессивный гамбургский историк, в сопроводительном слове к дневникам Ратенау писал: "Несмотря на большие заслуги Ратенау как министра Веймарской республики, он был, в первую очередь, представителем Вильгельмовской Германии … "1.
Е. Шулин считает, что Ратенау не смог сделать политическую карьеру до войны, потому что выступал против принципов политики Вильгельма II2.
К разногласиям в оценке воззрений и деятельности Ратенау в сфере внешней политики в целом добавляются споры о роли В. Ратенау в подготовке и заключении Рапалльского договора: желал ли он его, готовил или сопротивлялся до конца и потом сожалел о своей подписи в Рапалло?