Дальнейшие события по-разному освещаются в разных источниках - отчете германской делегации, документах работников НКИД, воспоминаниях А. фон Мальцана и в их пересказе в мемуарах посла Д`Абернона, немецких делегатов Брейтшейда, Бергмана и других, в книгах и статьях очевидцев и современников - Х. Кесслера, Бернгарда, Авгура и др. Возможно, что книга американского историка Дж. Ф. Кеннона основана на сообщениях автору посла США в Италии Р. Чайлда.
Ахтамзян называет, но мало цитирует воспоминания советских участников переговоров эксперта делегации Н. Любимова и ее коменданта Н. Эрлиха3.
Конечно, все эти источники требуют критического подхода. Особые сомнения у нас вызывает живописный рассказ А. фон Мальцана английскому послу Д`Абернону, сделанный четыре года спустя после описанных событий, в 1926 году. Если верить Мальцану, события ночью с 15 на 16 апреля развивались так. Немецкая делегация находится в тревоге. Обсудив положение, решили ничего не предпринимать. Отправились спать. (…). В 2 часа ночи лакей разбудил Мальцана: "какой-то джентльмен с очень странной фамилией желает говорить с вами по телефону", - сказал он. Это был Чичерин. Мальцан спустился в залу гостиницы в черном халате и вел разговор по телефону, занявший четверть часа. Разговор сводился к тому, что Чичерин просил немцев прийти к нему в воскресенье и обсудить возможность соглашения между Германией и Россией. Он не сказал о том, что переговоры с западными державами потерпели неудачу, но Мальцан сразу понял, что сообщения о состоявшемся соглашении между Россией и Западными державами были ложны и вообразил, что русские начнут ухаживать за немцами; поэтому он воздержался от прямого ответа и сказал, что в воскресенье трудно будет встретиться, так как германская делегация организовала пикник, а он сам должен пойти в церковь. Но после того как Чичерин дал обещание (Мальцану? И по телефону??) предоставить Германии право наибольшего благоприятствования, Мальцан согласился пожертвовать своими религиозными обязанностями и прийти на свидание1. Далее рассказывается, что сейчас же, 2 часа 30 минут ночи, Мальцан пришел в номер Ратенау. Последний ходил взад и вперед по комнате в пижаме с измученным лицом и с воспаленными глазами. Когда Мальцан вошел, Ратенау сказал: "Вы, вероятно, принесли мне смертный приговор?". "Нет, известия совершенно противоположного характера", - ответил Мальцан и рассказал Ратенау о телефонном звонке русских. Ратенау сказал: "Теперь, когда я знаю истинное положение вещей, я пойду к Ллойд Джорджу, все объясню ему и приду с ним к соглашению". Мальцан возразил: "Это будет бесчестно. Если Вы это сделаете, я немедленно подам в отставку и уйду от государственных дел". В конце концов Ратенау согласился, правда, не совсем охотно, встретиться в воскресенье с русской делегацией"2.
Этот в высшей степени драматический рассказ приводится целиком И.И. Минцем в 1-м издании "Истории дипломатии", который сопровождает рассказ рядом критических замечаний. "Нет сомнения, - писал академик, что Мальцан кое-что исказил, пытаясь представить германскую делегацию в наиболее выгодном свете и затушевать ее двуличное поведение". Минц упрекает немцев в сокрытии связей с англичанами и передаче им всего, о чем говорилось с русскими. Мальцан не рассказывал, саркастически пишет Минц, как извивались немцы, то прекращая переговоры, то с облегчением вновь бросаясь к Чичерину, который спокойно убеждал их бросить колебания. Он не поведал также о "пижамном совещании"3. Во втором издании "Истории дипломатии" рассказ Мальцана сохраняется, но в сильно отредактированном виде. Уже не говорится о звонке русского "с очень странной фамилией", но указывется, что звонил А. Сабанин. Спокойнее говорится о проделках Мальцана, который лишь "пытается представить позицию германской делегации в наиболее выгодном свете". Правда, картина, нарисованная Д`Аберноном "со слов Мальцана, считающаяся на Западе "классическим описанием" Рапалльского соглашения (т.е. истории его подписания), "во многом искажает события". Его рассказ не дает даже подлинной картины так называемого "пижамного совещания". Мальцан умолчал о том, что немцы с соблюдением всяческих предосторожностей пытались информировать англичан о своем решении вести переговоры с русскими. Мальцан обвиняется еще и в том, что не рассказал Д`Абернону, " .. как сложно проходили переговоры, когда немецкая делегация то прекращала переговоры, то вновь возобновляла их, как Г.В. Чичерин спокойно убеждал их бросить колебания"1.
Кроме этих двух "рассказов" Мальцана существует один, в изложении А.А. Ахтамзяна, взятый им из "оригинальной записи" того же Мальцана. Рассказ предлагается следующий с замечаниями Ахтамзяна: "Драматический телефонный звонок и ночной разговор, вошедший в историю дипломатии как пример реалистического подхода к нормам дипломатического протокола, выглядит в оригинальной записи Мальцана просто"2.
Действительно, все было просто. "Ночью около 1 часа 15 минут мне позвонил Иоффе и сказал, что русская делегация готова вступить в новые переговоры с германской делегацией и была бы признательна, если бы с этой целью они прибыли в Рапалло … . В официальной записи Мальцан сухо сообщает, что тотчас доложил Симонсу и Ратенау о новом обороте дел, однако опускает подробности ночного бдения германских делегатов, которое получило в литературе название "Пижамного совещания"3.
Рассказы Мальцана впечатляют драматизмом и рисуют его с самой выгодной стороны. Ратенау, взвинченный, в состоянии чуть ли не истерики, к тому же явный противник соглашения с Россией производит неприятное, даже жалкое впечатление. Напротив, Мальцан проявляет государственную мудрость и ради соглашения с большевиками готов пожертвовать своей карьерой. Однако нарисованная им картина вызывает сильные сомнения, она явно недостоверна и с фактической, и с психологической стороны. Ведь еще в Берлине Ратенау знал и сам готовил соглашение с Россией, хотя и не хотел подписывать не из принципа, а из тактических соображений перед Генуей. И, конечно, министр вряд ли мог испугаться угрозы подчиненного ему чиновника уйти в отставку. Возможно, что Ратенау острее других представлял себе все последствия возможного договора, и они пугали его, но не настолько, чтобы он безвольно последовал за Мальцаном, делая то, что он не хотел делать. Не таким человеком был министр Вальтер Ратенау.
Что же происходило на самом деле?
Около двух часов ночи (Кеннон уточняет: в 1 час 45 минут)4 в отель, где расположилась немецкая делегация, позвонил эксперт русской делегации, заведующий экономическим и правовым отделом Наркома иностранных дел РСФСР А. Сабанин. Он попросил к телефону Мальцана. Разговор длился не более трех минут. Мальцана просили передать Вирту, что Чичерин предлагает немцам продолжить переговоры, начатые в Берлине, а для этого приехать в Сан-Маргериту, в гостиницу "Палаццо Империале" к часам 11-ти утра. Мальцан, видимо, не возражал и не вступал в дискуссию1, о которой через четыре года так живо писал английскому послу. Итак, именно советская сторона предложила продолжить переговоры, а не германская, как утверждает "Дипломатический словарь"2.
После звонка Сабанина Мальцан разбудил членов немецкой делегации, спавших, наверное, тревожным сном. Делегаты в ночных пижамах собрались все вместе в комнате Мальцана до трех утра, примерно полчаса или около этого, обсуждали предложение русских3.
Ратенау, если верить записи Мальцана, сопротивлялся подписанию соглашения с Россией, но его возражения становились все слабее4. Мальцан и Р. Гильфердинг, экономический эксперт делегации и другие члены и эксперты, высказались за переговоры. Вирт согласился с ними5. Было одно сомнение: что скажет Берлин? Немецкие делегаты знали, что рейхспрезидент Эберт против договора с большевиками. Это была реальная опасность, хотя надо полагать, что Эберт знал о переговорах в Берлине (хотя Чичерина не принял) и о содержании соглашения. Наконец, его все время держали в курсе событий. Состоялся долгий разговор (но кого - Вирта или Ратенау?) с Эбертом по телефону. Согласие было, видимо, получено6. Была послана телеграмма в Берлин, в которой сообщалось, что политическая обстановка в целом требует подписания отдельного соглашения с Россией в целях обеспечения германских прав, которым угрожают "известные лондонские предложения"7. Было решено в итоге принять предложение русских. Немцы в 5 часов утра позвонили в русскую делегацию о своем согласии встретиться. Одновременно утром предпринята была еще одно попытка связаться с Уайзом. Немцам ответили, что от спит и не велел будить. Позднее им сказали, что он уже вышел "неизвестно куда"8.